— Это как?
— Первое, мы завезли новый посевной материал, который с тех же площадей даёт впятеро больший урожай. Второе, мы внедрим интенсивный севооборот, о котором местные понятия не имеют. Третье, и главное, проведём укрупнение агрохозяйственных единиц. Главное оно для тебя как графа, потому что земля твоя и перераспределяться будет твоей волей.
— Мне предстоит озвучить несколько непопулярных решений? — догадался я.
— Ага, и ещё каких! Ты запретишь дробление земель на семейные наделы, выделив все лучшие пахотные площади тем, кто способен обрабатывать их десятками квадратных миль. В одиночку это не потянет никто, так что крестьянам придётся объединяться для совместного труда. Но есть и чем подсластить пилюлю. Таким объединениям графский управляющий будет выделять пахотную технику: стальные конные плуги, механические сеялки и косилки — всё это с крепкими лошадьми с графских арендных конюшен. Потому что сохой эти площади не поднять. Большую часть урожая ты, разумеется, заберёшь, но то, что им останется, всё равно будет заметно больше того, что они наковыривают сейчас со своих делянок.
— Но объяснить им это будет трудновато…
— Да, тебя будут проклинать, готовься. Впрочем, из графского замка крестьянские страдания видны плохо, так что перетопчешься для пользы дела. Нам нужны рабочие руки прямо сейчас, ждать, пока подрастёт следующее, не выбитое Красным Мором поколение, некогда.
— Понятно. Колхоз, значит. Дело, как известно, добровольное: хочешь вступай, хочешь — попробуй не вступи. Но куда вы их собрались задействовать?
— Пойдём, покажу!
* * *
— Торжественный момент, Ваше Величество, — сообщает Императору его младший брат.
— А я и не знал, что он тут, — шепчу я Фреду.
— Перидор поручил ему курировать проект.
— Прям курировать? — удивился я.
— Не скажи, Джерис совсем не дурак, просто ему не повезло родиться позже. Джулз даже рассматривала вариант замены Перидора на него, но это, конечно, большая тайна.
— В каком смысле «замены»?
— Не спрашивай, ты не хочешь это знать. Впрочем, решили оставить как есть — текущий Император не так амбициозен, но потому и надёжнее как партнёр.
— А что за проект?
— А сейчас увидишь…
Мы собрались на заднем дворе замка, который формально принадлежит мне, но тут я ещё не был. Не было времени осмотреть владения. Здесь расположено нечто вроде здоровенного каретного сарая, с массивными деревянными воротами. К ним неторопливо подошёл Теконис. Положил руки на доски, постоял задумчиво, потом отошёл и кивнул — можно, мол.
К створке подошёл Слон и, взявшись за кованое кольцо, аккуратно, но сильно потянул на себя. Петли кто-то хорошо смазал, ворота открылись без скрипа, но у меня под ложечкой как будто дёрнуло лёгким сквознячком. Значит, это кросс-локус, поди ж ты.
Внутри зашипело, загремело, зарокотало — на свет высунулся массивный стальной отбойник здоровенного колёсного паровика.
— Неужели этот мир дорос до паровозов? — спросил я у Фреда. — А как же все твои аргументы…
— Пока нет, — покачал головой тот, — надо различать артефактные и автохтонные технологии. К паровозам — не готов, к паровозу — да. Кстати, это не паровоз, а самоходный локомобиль, паротяг. Мобильный генератор, привод для станков и тягач, не без того. Вон, смотри — тащит!
За машиной, похожей на стальную цистерну на железных ребристых колёсах, с вращающимся маховиком сбоку и высокой, отчаянно дымящей трубой, тянется длинная плоская колёсная платформа. На ней — штабель рельс, уже в сборе со шпалами. Заготовки будущей железной дороги.
— Вот уложим рельсы, — поясняет Фред, — тогда и паровозик пригоним. Но это всё ещё будет штучный артефакт, воспроизвести который местным не по силам. В отличие от парового привода на мануфактуре, который куда примитивнее. Из него и вырастут со временем местные паровозы, а наш так, для текущих срочных задач. Мы, разумеется, должны дать Меровии не рыбу, но удочку. Однако, пока они эту удочку освоят, немного рыбы тоже не помешает.
Император смотрит на пыхтящий паротяг со сложным выражением лица. Его брат — с не менее сложным, но другим. Да, ребятки, вот так причудливо и слегка пугающе выглядит будущее.
— И куда пойдёт железка? — интересуюсь я. — В столицу?
— Нет, — удивляется Фред, — на кой чёрт? Августейшие жопы возить? Дороговато выйдет.
— А куда?
— Да здесь недалече… Всё в ваших владениях, граф!
* * *
Пока вилланы ещё не вылетели со свих земель, их приходится нанимать посуточно, что дорого, бестолково и неудобно. Но дело движется — в лесу наметилась неслабая просека, по сторонам которой складируются штабелями ошкуренные стволы. Землекопы готовят насыпь под рельсы, все суетятся, как муравьи.
Труд этот, Ваня, был страшно громаден —
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.
Водит он армии; в море судами
Правит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотёсцев, ткачей.
Он-то согнал сюда массы народные.
Многие — в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе…
— Некрасов, «Железная дорога», — заканчивает отрывок дочь.
— Надо же, — удивляюсь я, — ты что-то запомнила из школьной программы?
— Всплыло что-то вдруг…
Мы стоим у окна на верхнем этаже нашего замка, уже почти привыкнув, что у нас он есть. Отсюда открывается вид на горы, к которым в авральном темпе кладут железную дорогу, и на само строительство.
— Здесь всё не так плохо, — заверяю я Нагму. — Труд тяжёлый, но крестьянам привычный. Их хорошо кормят и неплохо, по здешним меркам, платят. Достаточно, чтобы они предпочли стройку своим трудам на земле.
Я не уточняю, что весь ресурс свободного найма уже исчерпан, а значит, вскоре ситуация изменится. Крестьяне не могут бросить наделы надолго, земля такого не терпит, поэтому на «отхожий промысел» уходят немногие. Фред говорил, что они предлагали вариант завезти рабсилу — в Мультиверсуме хватает срезов, откуда люди будут рады сбежать на любых условиях, — но Перидор упёрся. Боится, что слишком много чужаков разбавят его народ, превратив его в совершенно другой. Нельзя сказать, что он так уж не прав.
— А зачем дорога к горам? — спрашивает Нагма.
— Ты на карту смотрела?
— Ну, так…
Впрочем, я сам узнал недавно, хотя карта вот она, перед носом висит. Красивая, большая, во всю стену графского кабинета — прямо на штукатурке и нарисована. В этом срезе всего один континент, похожий на карте на перевёрнутую носиком вверх репку. Меровия занимает верхнюю центральную его часть, кончаясь холодным морем на севере, а боковые сектора принадлежат другим государствам.
— Видишь, этот хребет, в который упираются земли графства, пограничный. Горный массив делит континент на две неравные половины: на меньшей, северной — Меровия с соседями, а южнее гор — огромная территория, которая сейчас практически ничья. То есть там живут туземцы, которые считают её своей, но, за неимением государства, которое могло бы на этом настоять, их мнение в расчёт не принимается. Багратия и Киндур, используя свой морской статус, вовсю колонизируют прибрежную часть, вывозя сырьё и рабов, но в центр им пока не пробиться — далеко от берега. Если мы преодолеваем горы вот тут — я показал узкий горный хребет, то оказываемся в самом сердце южной части континента. Меровия становится колониальной державой, не будучи державой морской, и снимает все сливки.
— У нас тоже будут рабы?
— Нет, Джулиана считает рабовладение стратегически бесперспективным. Но здесь будет свой кофе, каучук и пальмовое масло. Или что там ещё завозят из колоний? А там будет рынок сбыта для ещё не родившейся меровийской промышленности и переселенческие анклавы, куда будет стекаться избыточное и слишком пассионарное население. Когда оно, опять же, появится…
