Илюха. — Я от Ленки ехал.
Это похоже на правду. Сейчас автобусы набиваются пассажирами так, что даже мощный Илья без членовредительства может вовремя не выйти.
— Как там Ленка? — из вежливости спрашиваю я.
— С общаги съезжает. У неё папу из Бородино в Красноярск перевели, и квартиру им дали, — оживляется Илья.
— Он начальником УКГБ, что ли, теперь будет? — недоверчиво уточняю я.
— Нет, начальником там полковник Воротников, афганец, кстати, а Лукарь замом его будет. Но Валерия Павловича сватают в Москву, в пятое управление. Вот тогда или Лукарь или Сафронов займут его место. Месяца три подождать надо, — пересказывал явно Ленкины сплетни Илья.
— Пятое управление — это какое? — стало интересно мне.
— Борьба с идеологической диверсией, — гордо ответил друг, будто это он героически борется с идеологически неправильными диверсантами.
Еду к Ирине, размышляя, стоит ли попытаться познакомиться через Ленкиного папу с Воротниковым, и прихожу к мысли, что не обязательно. Просрёт полковник работу на своём фронте.
К бараку подъехал вовремя. Вообще, не барак это, а бывший купеческий дом в два этажа на семь квартир. Вернее, там у них два дома на участке с одним адресом. В одном доме жил раньше купец, в другом его сын. У Иры квартира в две комнаты — пятьдесят два метра. Есть ещё и свой огород.
— Анджей! Ноги отряхни! Не неси грязь в машину! — строго говорит Ирина.
В руках у женщины большая сумка, сам одета просто — куртка с меховой подкладкой, юбка до колен, небольшая вязаная шапочка. Выбиваются из образа только сапоги. Длинные, до колен, кожаные, на громадном толстом каблуке. И на ногах нейлон — то ли колготки, то ли чулки. Статусная вещь сейчас такие сапоги. И по грязи ходить удобно. Мальчик послушно бьёт ногой о ногу и, поздоровавшись со мной, лезет на заднее сиденье.
— Сама поедешь за рулём? — искушаю женщину.
— А можно? Я потихоньку, с сыном же, — радуется та.
«Ага, а Толю Штыбу не жалко, значит! Можно было гнать!» — иронизирую про себя я.
Я специально задабриваю Ирину. У неё нет прав? Да плевать — у меня в друзьях начальник местного ГАИ, как минимум.
— Я права вчера получила, — успокаивает меня женщина. — Эх, теперь осталось только машину приобрести.
Показываю дорогу. Местные собачонки с лаем сопровождают наше авто. Проезжаем мимо кирпичного двухэтажного здания пожарной части и выруливаем на мою улицу — Овражную. У ворот соседей некстати встречаю Коня, и тоже на восьмерке.
— Толь, дело есть! — машет рукой он мне, открывающему ворота, и нагло пялится на зачем-то вышедшую из авто Иру.
— Глаз сломаешь! Или сломает кто, — недобро говорю ему и пожимаю руку крепче, чем надо.
— Бля, ты сильный. Хороша соск… дама! — на ходу переобулся вор. — Какие шансы у наших в еврокубках?
— «Динамо» вылетит, с «Барсой» же играет. Может, ничейку зацепит дома, — на самом деле я не помнил счет этого матча, хоть и вёл статистику в своё время очень аккуратно. — «Спартак» дома «Вердер» грохнет с крупным счётом, но потом тоже вылетит. А вот грузины… «Динамо Тбилиси» может выиграть и пройти дальше. Румыны никакие. Готов поставить пару тысяч на любой исход отдельно и в цепочке.
— Как тебе удаётся угадывать? — заволновался Конь.
— Разбираюсь в футболе просто, ну и везучий, — беззастенчиво вру ему.
Загоняю машину во двор. Интересно, как она будет заводиться зимой? Никаких Вебасто ещё нет. В доме натоплено, а на кухне накрыт стол. Неокончательный вариант — нет шашлыка. Фрукты, нарезка сыра и колбасы, конфеты шоколадные в коробке и спиртное! Вино «Киндзмараули», «Аромат садов» (не пил ни разу), плюс самогонка — старые запасы, коньяк «Арарат» пять звёзд и пиво «Жигулевское».
— Ну не знаю, что ты пьёшь! — развел руками я на вопросительный взгляд гостьи.
— Спирт в основном, я же медик, — криво ухмыльнулась та.
— Так! Тут всё можно! Анджей! Я тебе сейчас такую штуку покажу! Футбол! Теннис! Лапта, стенка, тир! Ир, ты поставь картошку вариться, она почищена, — и я увёл парня в зал, где уже настроена моя приставка.
— Мадам, я сейчас баню затоплю и шашлык поставлю готовиться, — весело сообщаю я.
— Я мадмуазель. Погоди, давай дернём коньяка стопочку, — просит женщина.
Она ещё в сапогах. У меня на кухне нет половиков, да даже если бы и были, не заставил разуваться женщину. Очень уж эффектно в них она смотрится!
— Может, перед баней не стоит пить? — пытаюсь я одной рукой обнять за талию гостью, заявляя права и форсируя события.
— Тормози, всё у нас будет, Толя, но давай дёрнем для начала за мои тридцать лет. У меня сегодня день рожденья, — оттолкнула, потом обнадёжила и удивила Ира. — А в бане ты что мыться планировал?
— Тридцать? Я бы дал двадцать пять, — сфальшивил я.
— А сын у меня одиннадцати лет откуда? — подколола гостья.
— Ну, давай дернем! Можно я тост скажу? — меня было не так просто смутить.
— Хороший коньяк и стол хорош, праздничный, — не слушая меня, говорила Ирина, вкушая ароматы «Арарата».
Не стала ждать тост, зараза!
— Не надо сегодня за мой день рожденья пить, и тосты не люблю, — пояснила именинница.
— А что ты не празднуешь? Юбилей, могла бы гостей позвать или пойти куда-нибудь посидеть?
— Эх, Толя, день рождения — грустный праздник. Что тут праздновать? Старею.
— Да разве это возраст? Так за рубежом в тридцать ещё и детей ни у кого нет, — спорю я.
На самом деле я и не знаю как сейчас там, в моём будущем — да, было. В благополучной Европе обзаводились детьми поздно.
— Это тебе на комиссиях твоих рассказывали? — слабо улыбнулась Ира.
— Я и сам пару раз за рубеж ездил. По комсомольской линии в Венгрию и на чемпионат Европы в Данию. А и там, и там люди со всего мира были.
— Может у них и так, а у нас по-другому. В двадцать пять у меня от женихов отбоя не было, а в тридцать только перепихон предлагают, да всё больше женатые. А я не могу с женатыми, уж лучше с пацаном, — ещё раз пообещала мне секс юбилярка, заставив моё сердце биться сильнее.
— Я вообще жениться не планирую, — признался я.
— Куда ты денешься, когда разденешься? — захохотала Ирина. — Окрутит тебя какая-нибудь вертихвостка, голову потеряешь!
Я, разумеется, хоть и остался при своём мнении, разубеждать её не стал, а отправился разжигать мангал на холодном дворе, ну и печь в бане заодно.
— Порядок! Скоро всё будет, — пообещал я с удивлением глядя на Ирину, которая бойко хозяйничала на кухне.
Картошка уже бурлила в кастрюльке на плите, Ира порезала два овощных салата, вытащила из сумки свои заготовки, солёные огурчики и «под шубой» в каком-то явно армейском контейнере. На столе появилась и бутылочка размером ноль пять, поблескивая содержимым.
«Спирт», — догадался я.
В данный момент Ира делала бутерброды с разной начинкой, тоненько нарезая хлеб. Я не удержался и схватил один — корочка чёрного хлеба, потёртая чесноком, майонез, тонкий пластик солёного огурчика и две рижские шпротины. Ах, как вкусно!
— Ну, ты даёшь, мать! Вот на ком жениться надо! — в восхищении сказал я.
— Отойди, маленький подхалим, — Ира обошла стол и, специально толкнув меня крутым бедром, походкой манекенщицы пошла солить варившуюся картошку.
Сапоги она пока не сняла.
— У меня только возраст маленький, — попытался сказать пошлость я.
Да к черту жратву эту! Руки непроизвольно потянулись к тугой юбке женщины, но были опять биты полотенцем. Горестно вздохнув, пошёл проведать в зал Анджея. Он, как и предполагалось, сидел и играл в приставку, забыв обо всём. От еды мальчишка категорически отказался. Ну, я ему не мама, пусть она заставляет. Мы с ним сыграли разок в футбол, где я продул, почти не поддаваясь, и ушёл готовить мясо. Я ещё утром замариновал его по своему любимому рецепту — никакого уксуса и соли, только лимон, чуток растительного масла и настоящей грузинской аджики (обошёл весь местный колхозный рынок в поисках её)!
За качество я был уверен, лишь бы не сжечь. Стою, кручу шампуры, решёток нет у меня, да и не люблю я их.
— Толь, у тебя дома есть…
Что у меня дома может быть, я не дослушал, так как раздался стук в ворота.
— Кого там нелёгкая принесла? — ворчу я.
Если Конь или Махно — огорчу!
— Толя, привет! А мы к тебе в гости! — на улице стояли Рита и Катя. Рита с сумкой, а Катя с коробкой торта!
Мысленно матерюсь, решая, что делать? Выгнать
