сейчас заняты тем же самым. Распоряжения генерал-адмирала были недвусмысленны. Прорываться к Зунду и далее в Немецкое море и Атлантику, для действий на основных торговых путях союзников. Ниже распределение районов для каждого корабля и напутствие великого князя.
«Надеюсь на вас, господа! Константин».
Что ж, маршрут, можно сказать, знакомый. Совсем недавно он шел здесь на «Наварине» в свое первое большое плавание к далеким берегам Охотского моря и Камчатки. И пусть оно окончилось неудачей, сейчас он не позволит обстоятельствам взять над собой верх.
— Куда идем, Павел Иванович? — поинтересовался на правах старого боевого товарища недавно заступивший на вахту лейтенант Брылкин.
— Отправляемся в крейсерство, Володя. «Баяну» назначено действовать в Северной Атлантике на линии Ливерпуль — Нассау; «Аскольду» на пути из Англии в Ост-Индию; «Олегу» в районе Азорских островов; «Варягу» на пути из Англии в Южную Америку; «Витязю» на пути от мыса Доброй Надежды до острова Святой Елены; «Громобою» досталась центральная часть Атлантического океана.
— Славно! — расплылся в улыбке юный офицер.
Собственно говоря, других на корветах почти не было. Великий князь лично проследил, чтобы на новейшие корабли попали молодые люди, еще не успевшие погрязнуть в рутине береговой службы. Рвущиеся всей душой к морю и настоящему делу.
Предпочтение отдавалось отличившимся во время недавних боев под Кронштадтом. Те же, кому еще не повезло скрестить оружие с врагом, хоть и не подавали виду, с легкой завистью поглядывали на их новенькие эполеты и только что полученные ордена и тоже стремились отличиться. Ведь как говорил их обожаемый великий князь — «Честолюбие для офицера как известный орган. Показывать стыдно, но без него нельзя!» [1]
А вот среди нижних чинов хватало убеленных сединами старослужащих. Опытные, повидавшие за долгую службу разные виды матросы и унтера покровительственно поглядывали на новобранцев и добровольцев. Последние по большей части были оставшимися из-за блокады не у дел матросами торгового флота и были взяты специально для формирования призовых команд.
Как давно замечено, большинство планов существуют только до встречи с реальностью. Не стал исключением и этот. Стоило отряду корветов миновать Готланд и приблизиться к Борнхольму, как выяснилось, что море просто кишит судами под английскими и французскими флагами. И что еще более важно, многие из них везли припасы эскадре союзников. Пропускать их было глупостью, граничившей с преступлением, и русские приступили к охоте.
Не прошло и двух суток, как количество призов превысило число захвативших их крейсеров, а английские торговцы и не думали кончаться. Особенно везло «Громобою», на счету которого оказалось сразу три британских и один французский парусник. Самым ценным, как ни странно, оказался приписанный к Нанту «Perceval», везший морякам Парсеваля-Дешена жалованье и вино для офицерского стола. Груз англичан оказался попроще, но солонина, порох и другое имущество тоже стоили денег.
— Нельзя уходить отсюда! — решительно заявил командир удачливого крейсера Шиллинг. — Каждый перехваченный нами транспорт ухудшает положение союзников и облегчает задачу его высочества!
— Барон, у нас приказ!
— Позвольте напомнить вам, — парировал тот, — что Константин Николаевич не ограничивал нашу инициативу!
Капитан второго ранга Шиллинг был не просто равен Истомину в чине, но произведен в него раньше. Следовательно, превосходил по старшинству. До сих пор он не оспаривал верховенства своего временного начальника, но… и без того небедный остзеец почуял запах добычи! Как известно, шесть десятых стоимости захваченного груза должна быть выплачена команде захватившего его корабля. И львиная доля этой суммы предназначалась командиру! Как тут устоять?
К тому же, определенный резон в его словах был. И теперь Истомину предстояло принять решение.
— «Громобой» может остаться. Остальным выполнять приказ великого князя.
* * *
Бомарзунд — маленькая недостроенная крепость на самом краю балтийских владений России. Забытая богом и людьми глухомань. И надо ж такому случиться, что именно здесь будет решаться исход кампании. Стоит союзникам взять цитадель, и они раструбят на весь мир о своей победе, чтобы заретушировать прежние неудачи. Ну а если гарнизон устоит, виктория наша! Полная и безусловная!
В прежней истории комендант крепости полковник Бодиско стойко держался и даже отразил первый штурм, и лишь когда сопротивление стало бессмысленным, капитулировал. В принципе, в этом нет ничего постыдного. Но мне нужно, чтобы они держались. До конца, до последней крайности. И ни при каких обстоятельствах не спускали флаг.
Но для этого осажденный гарнизон надо ободрить. Дать понять, что на Большой земле не забыли о людях и готовы прийти к ним на помощь. Поэтому на следующий день после прибытия в Або я вызвал к себе командира «Бульдога».
Выбор на бывшего британца пал неслучайно. Во-первых, трофей довольно быстроходен. Все-таки 11 узлов. Во-вторых, принадлежит к довольно распространённому в английском флоте типу. Даже сейчас у Нейпира оставалось три шлюпа с практически идентичным силуэтом. Так что можно надеяться, что корабль сразу не опознают. Ну и в-третьих, отличный командир.
В Кронштадтском сражении потомок основателя Черноморского флота лейтенант Клокачев 2-й командовал винтовой канонеркой «Пчела» и сумел поразить шестовой миной 91-пушечный линейный корабль «Найл». Подобная лихость не могла остаться без поощрения, и на отчаянного офицера пролился дождь наград. Очередной чин, золотая сабля с надписью «За храбрость» и новое назначение. Сначала я даже хотел дать ему один из корветов, но поскольку героев оказалось больше, чем кораблей, на долю героя достался захваченный у врага «Бульдог».
Получив под команду шлюп, молодой офицер энергично взялся за ремонт и обучение экипажа и привел и то и другое в полную готовность. Затем были стремительный переход сначала в Свеаборг, а потом в Або и, конечно же, сражение, в котором он хоть и не геройствовал, как давеча, но и ни в чем не оплошал.
Когда я решил лично посетить корабль, на нем еще шла уборка после угольной погрузки. Работа эта очень тяжелая и грязная, тем не менее, люди выглядели бодро.
— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — весело гаркнули построенные по поводу моей встречи матросы.
— Здравствуйте, братцы! — так же громко ответил я, после чего удостоил всех офицеров, включая прапорщика-машиниста, рукопожатием.
— Пойдем, Василий, потолкуем, — отозвал в сторону командира. — Да не тянись так, разговор будет приватный. Можно даже сказать, интимный.
— Слушаю, Константин Николаевич.
— Как корабль?
— Отлично. Умеют британцы строить.
— Неужто «Пчела» была хуже?
— Да как же их сравнивать, ваше императорское…
— Ладно-ладно. Скажи лучше, припасов довольно?
— Так точно. Угольные ямы полны. Бомб и ядер в достатке.
— И
