– И что ты предлагаешь мне с ними делать? – ехидно поинтересовался Асмунд. – Поубивать, чтобы молчали?
– Да что хочешь, то и делай, скажи, что это дело тайной стражи и за разглашение секретной информации они все угодят в подвалы к твоим палачам. Не мне тебя учить, как, что в таких случаях делать. Мне нужно как минимум два дня, пока Кэт не придет в себя. Или хотя бы баронесса вновь не накопит потраченные силы. Сам знаешь, от яда или проклятия никакие телохранители не защитят. Учитывая, что они и сами себя защитить не могут, – ворчливо добавил советник.
– Ну это ты напрасно, – счел нужным заступиться за подчиненных граф. – Нападающие были отличными профессионалами, если бы не случайность, они, скорее всего, имели все шансы проникнуть в дом незамеченными. Взлом охранной системы и вовсе шедевр, мои эксперты пищат от восторга. Эти двое принадлежат к группе довольно известных наемных убийц, их уж четвертый год стража разыскивает по всей стране. Ходили слухи, что они сбежали год назад в Аронт после одного громкого дела.
– Значит, теперь вернулись?
– По крайней мере, двое, если их, конечно, не было больше этой ночью, видимо, им хорошо заплатили за твою голову. Теперь мы сможем прижать и мага, который им помогал, импланты довольно специфические, такие ставят у нас и у армейцев. Заставляет задуматься, да? Попробуем выйти через мага на заказчика.
– Замечательно, – скептически кивнул Ингельд, – так ты сделаешь то, о чем я прошу?
– Сделаю, но не надейся, что это поможет, все равно кто-нибудь рано или поздно проболтается.
– Спасибо. Держи меня в курсе. – Советник вернулся в свой кабинет, сел за стол и положил перед собой чистый лист бумаги, перо, неторопливо набил трубку, плеснул в широкий бокал коньяка и, глубоко затянувшись, принялся писать:
1) Дать задание своим информаторам аккуратно разузнать, не нанимал ли кто в последнее время в столице наемных убийц и специалистов по взлому для весьма выгодного дела.
2) Скоординировать действия с Асмундом.
3) Навестить Трагата…
Все было как во сне или во время болезни, когда высокая температура и весь окружающий мир кажется не более чем горячечным бредом. А бред, напротив, пугающе похож на реальность. Позже, когда выздоравливаешь, очень сложно бывает понять, что же привиделось, а что было на самом деле.
Я существовала словно в густом тумане, полусон-полуявь, все смешивалось и путалось: больница и врачи, встревоженный и сердитый Ингельд, полузнакомая девочка, вливающая в рот сладковатую теплую жидкость. Знакомая пожилая медсестра и капельница, заплаканная мама и белый пыльный больничный потолок. Полумрак комнаты, привычное уже кресло и лоскутное стеганое одеяльце, бледный до синевы хромой Бьёрн. Чей-то мокрый язык по носу и огорченно-перепуганная мордочка Тиля. Смутно-удивленная мысль: ты-то тут откуда, детеныш?
А были еще какие-то странные видения, совсем не относящиеся к тем местам, где я сейчас находилась в обоих мирах. Горы, кажется, даже те самые, в которых я совершила свой первый полет в драконьем теле. Заповедник. Множество драконов в небе и на камнях. Кто-то разноцветными брызгами метался в поднебесье, беззаботно играя, кто-то охотился, не на шутку сцепившись с орлом. А вот стремительная темная молния выметнулась из густых лесных зарослей, что раскинулись у подножия гор.
В самом центре этого драконьего царства есть небольшая пещера. Чтобы попасть туда, надо пробраться через узкий лаз. Взрослому дракону пролезть там очень и очень сложно, а маленькие могут сделать это свободно. Я не помню, чтобы это делала, но, внезапно оказавшись внутри пещеры, откуда-то о нем знала. А сама пещера… она действительно была меленькой, около трех квадратных метров, как мне показалось (вспомнилось?) потом. Круглая, как донце яичной скорлупы. Наверное, ее выдолбил за многие годы тающий по весне и стекающий ручейками с вершин снег. Потому что на дне поблескивало гладкое, как стекло, и хрустально-прозрачное озерцо, а в потолке было несколько отверстий, сквозь которые днем пробивались тонкие лучики света, играя на водной глади яркими бликами. Но самым интересным в пещере было конечно же не это.
В самом центре озера, наполовину скрытая водой, лежала огромная жемчужина. Размером примерно с футбольный мяч. И никакая это конечно же не жемчужина. Но как еще назвать это? Голубовато-фиолетовая, с ясно различимыми перламутровыми переливами, полупрозрачная, словно не вполне материальная или из дымчатого стекла. И в то же время я точно знала, что жемчужина тверже алмаза и прочнее… даже и не знаю чего. Не со сталью же сравнивать, это даже нелепо. Когда я смотрела на эту «жемчужину», то точно знала, что, даже обрушься на пещеру вся гора, этот с виду хрупкий стеклянный шар останется цел и невредим и под грудой камней. А пока он существует, драконы…
Что?
Я так и не успела понять, какое отношение эта «жемчужина» имеет к драконам. Досадно, но все эти видения приходили неравномерными и непоследовательными частями между всем остальным. Между моими метаниями из больничной палаты в мир снов и маленьких дракончиков. Так что досмотреть эту историю про подгорную жемчужину я так и не успела. Но когда очнулась, когда впервые по-настоящему очнулась, вырвавшись из этого вязкого, как кисель, бреда – задумалась. Возможно, эта пещерная жемчужина и есть то, что делает драконов такими особенными? Некое излучение, изменяющее их, наделяющее особыми свойствами. И без этого излучения уже через пару поколений они деградируют, вырождаются, превращаясь в обычных животных, не слишком разумных и совершенно не волшебных.
Забавно, но мне даже в голову не пришло, что это, может быть, всего лишь сон, не имеющий ничего общего с реальностью. В прошлой своей жизни в первую очередь так и подумала бы, мало ли что может присниться, когда болеешь. Но я решила, что, раз уж это все бред умирающего мозга, он, по крайней мере, должен быть логичен. Видела – значит, зачем-то нужно. Такие подробные и детальные галлюцинации – это как кино посмотреть, если уж в начале нечто этакое показали, то к концу оно обязательно должно вписаться в сюжет. Вот и посмотрим, как впишется эта пещера.
Ох, и что ж я над всякой ерундой голову ломаю? Как будто мне сейчас и подумать больше не о чем. Есть вообще какой-то смысл лежать с закрытыми глазами и думать непонятно о чем с такой серьезностью, словно это и впрямь может на что-то повлиять? Ты еще под оделяло с головой спрячься, трусиха!
Но глаза в этот раз я так и не открыла, отчаянно боясь увидеть в этом мире какие-либо признаки иллюзорности, или просто боялась, что он теперь тоже будет таким же тусклым и выцветшим, словно старая фотография, как тот родной и как будто бы настоящий. Так и лежала зажмурившись, а вскоре меня опять затянуло в это липкое состояние полусна-полуяви.
