Советник поморщился и прибавил шагу, лавируя между носящимися по коридору слугами. Сейчас его величество можно застать только в рабочем кабинете. Там уже расположились первый и второй советники, маршал и министр иностранных дел.
– Только вас и ждем, советник, – заметил король, когда Ингельд вошел и вежливо поклонился. – Граф Лайр мне уже обо всем доложил. Итак, господа, приступим. Полагаю, все знают, зачем мы здесь собрались? – Король обвел всех пристальным взглядом и дождался подтверждающих кивков на риторический в общем-то вопрос, когда все присутствующие сосредоточат на нем свое внимание, перестав ерзать и перешептываться, затем продолжил: – Аронтцы решили вновь поднять вопрос о спорных территориях. Пограничные конфликты в тех районах участились в разы, нас явно подталкивают к столкновению. Господа, у кого есть что сказать по этому поводу?
– Усилить пограничные гарнизоны, – тут же, не задумываясь, высказался маршал.
– Это несомненно, – согласно кивнул король, – но, к сожалению, дорогой маршал, нашу проблему никоим образом не решает.
Конфликт с Аронтом за небольшой в общем-то клочок земли продолжался вот уже полтора столетия. За это время его успели несколько раз продать, подарить или завоевать обе стороны, так что теперь просто не представлялось возможным доказать, кому же по закону принадлежат Филакейские долины. Каждая из конфликтующих сторон настаивала, что это ее территория, потрясая кипой документов. В итоге конфликт то затухал, то начинался снова.
Вообще-то на первый взгляд в Филакейских долинах не было ничего особенно выдающегося: небольшой городок да великолепные талианские луга. Ах да, еще коровы молочных пород. Не бог весть какие богатые ресурсы. Если бы не две немаловажные детали: в долине находилось одно из мощнейших из известных на данный момент мест силы (к сожалению, совладать с ним мог не каждый маг, поэтому уже около трех десятилетий оно оставалось незанятым), и второе – долина вплотную примыкала к драконьему Заповеднику. Пока что у аронтцев только-только набирала ход мода на фамильяров, и они вынуждены были за немалые деньги покупать драконов у соседей. Получи аронтцы прямой выход к Заповеднику, и ни у кого не возникало сомнений, что браконьерство расцветет буйным цветом.
– Возможно, нам следует пойти на некоторые уступки, – предложил министр иностранных дел. – Снизить цены на фамильяров, разрешить поставки из Заповедника.
– У нас и так очередь в питомниках на годы вперед, – неодобрительно возразил первый советник, – самим не хватает.
Министр вознамерился было что-то возразить, однако король оборвал возражения одной фразой:
– Для увеличения количества фамильяров придется изымать больше драконов из Заповедника.
Министр тут же утратил все возражения, а Ингельд сделал себе мысленно пометку срочно узнать, почему из Заповедника всегда берут строго ограниченное количество маленьких драконьих яиц или маленьких дракончиков до определенного возраста. Он так привык, что этот закон строго соблюдается, а браконьеров ловят чуть ли не как государственных преступников, что даже не заинтересовался реальной причиной этого. Теперь вот в голову пришло, что она не только в контроле количества фамильяров и поддержании высокой цены. Оказывается, упустил какой-то немаловажный факт. Министр, видимо, знает, иначе продолжил бы настаивать на своей идее.
– Возможно, дело вовсе не в фамильярах, а в месте силы, – высказал свое мнение второй советник. – Есть вероятность, что у них появился маг, способный взять его под контроль?
– Такая вероятность всегда есть, – поморщился министр иностранных дел, – разведка тут бессильна. Пока маг без места силы, он меньше чем середнячок, будучи даже реально великим.
Ингельд мельком подумал, что на этом совещании определенно не хватает начальника внешней разведки и придворного мага, впрочем, его величество после приема послов наверняка устроит более расширенное совещание.
– Если аронтцы тоже пойдут на уступки, значит, у них все-таки есть маг, – предположил маршал.
– Слишком очевидно, – Ингельд выплыл из своих размышлений, – а вот устроить провокацию и потребовать спорные земли в качестве компенсации – это вполне возможно. Зачем в посольстве племянник Роджера? Не стоит ли приставить к нему охрану, под видом большого уважения к дорогому гостю? К тому же у нас имеется вполне законный предлог – учитывая участившиеся в последнее время покушения, мы не имеем права подвергать члена королевской семьи даже малейшей опасности. Ну и так далее в этом ключе.
– Я об этом подумаю, – серьезно кивнул король. – Что ж, на этом, пожалуй, закончим. Напоминаю, что завтра жду вас всех в малом совещательном зале.
Старого посла, насколько знал советник, отозвали, вместо него должен был прибыть некий маркиз Эжен, личность совершенно незнакомая, он даже в прежних посольствах мелькал лишь пару раз, и собрать о маркизе какие-либо достоверные сведения пока не удалось. То есть разведка, разумеется, уже что-то знала, и его величеству наверняка на стол легло по возможности полное досье, но по своим каналам Ингельд ничего существенного раздобыть не смог. Маркиз оказался невысоким, тонколицым шатеном с настолько доброжелательно-честным взглядом, что невольно закрадывалось подозрение: врать маркиз умеет мастерски. А еще говорить неприятные вещи в красивой упаковке велеречивости и комплиментов, так что не сразу и поймешь, что тебе говорят, да и поблагодарить не забудешь. В чем советнику почти тут же и довелось убедиться.
Маркиз говорил долго и красиво, не забыв вручить его величеству богатые дары. Голос у него был негромкий и мягкий, заставляющий прислушиваться к каждому слову, а карие глаза – добрые, как у столетнего мудреца, изрекающего непреложные истины. Но если отбросить это кружево слов, речь его сводилась к одному: аронтцы предлагают по-хорошему уступить их законные территории, и они даже великодушно согласны в ответ заплатить некую не превышающую разумные пределы сумму, а иначе дорогих соседей ждет война, кара богов за жадность и прочие беды.
Нагло. Похоже, в Аронте внезапно все же образовался маг достаточной силы, чтобы подчинить столь желанное место силы. А это значит, что война неизбежна. Они ни за что не упустят такой великолепный шанс усилить свои позиции.
По окончании приема король внезапно пожелал поговорить с третьим советником наедине. Тот в полном недоумении задержался, гадая, о чем же его величество хочет говорить, не о прошедшем же приеме, это, право слово, даже глупо. Что такое советник мог бы сказать сегодня, что нельзя отложить до завтрашнего совещания? Или же разговор пойдет о ночном происшествии?
