Впрочем, к услугам «Прометея» прибегали не только потомки князя Ляха.
— Господа, — Драстамат Камаян обвел своих собеседников взглядом, — нынче вечером со мной встретился личный представитель французского командующего Гамелена.
— Думаю, что выражу мнение всех присутствующих, — Султан Гирей указал на молчащих Шалму Алквагелидзе и Степана Бандеру, — если скажу, что это довольно интересная новость. Что от нас понадобилось Франции?
— Даладье и Чемберлена не устраивает советское бряцанье оружием в Финляндии. Из Лиги Наций СССР уже турнули, оружие они финнам поставляют, планируют и войсками помочь.
— Не надо заходить настолько издалека. — поморщился Бандера. — Мы тут не глупые люди, это все понятно. Что хотят от нас?
— Ну что от нас могут хотеть? — невесело усмехнулся Алквагалидзе. — Понятно, что. Сколько дают оружия, денег, откуда заброска, какие условия?
— Деньги… — Камаян что-то написал на салфетке и подвинул ее собеседникам. — Вот где-то так. В оружии мы практически не ограничены. Заброска через Турцию и Польшу. Судя по всему, через эти направления и будут наноситься удары по СССР.
— Не рассказывайте сказок. — фыркнул Гирей. — Ни Мощицкий, ни Иненю еще не сошли с ума. Даже если наши дела будут идти сверх всякого ожидания, на вторжение они не решатся.
— Сами, конечно, нет. — согласился Драстамат Камаян. — А вот совместно с англичанами, французами, и, скорее всего, немцами — почему бы и нет?
— Насколько это точно? — Бандера даже немного подался вперед, вперив взгляд в армянина.
— Из сказанного можно было сделать именно такие выводы. — уклончиво ответил Камаян. — И, сразу должен вас обрадовать. Наши… союзники планируют создание независимого украинского государства, а не включение Советской Украины в состав Польши. По крайней мере, большей ее части. Это то, что мне заявили прямо и однозначно. Крыму, Грузии и Армении также предоставят статус суверенных держав.
Насчет остальных наших коллег… Тут торг уместен.
Окрестности Харькова, танкопарк 14-й ттбр 26 февраля 1940 г., девять утра — Узнаешь, Максим Александрович? — Бохайский кивнул на прибывшие ночью новые машины.
Только что вернувшийся из увольнения Хальсен хмыкнул.
— Где-то встречал. А почему к нам, а не в Финляндию?
— А пес его знает. — подполковник пожал плечами. — Наверное там штурмовать уже нечего. Или путаница какая в штабе случилась. Отдали распоряжение, мол, "в первую очередь вооружить новейшими машинами батальон подполковника Бохайского Е Мэ, как имеющий опыт использования подобных машин", а про то, что после испытаний нас обратно на харьковщину отправили, как-то позабыли. Всяко бывает.
Егор Михайлович задумчиво поглядел на ряд новеньких, припорошенных идущим снежком, КВ.
— Одно точно знаю — прислали их именно в наш батальон, даже приказ Наркома об этом имеется, так что шиш их у нас кто отожмет.
За углом послышался лязг траков, и на стоянку выехал еще один КВ. Прогромыхав мимо старлея и комбата он занял свое место на стоянке, замер, после чего из танка появился испачканный в машинном масле, но довольный донельзя, Вилко.
— Где ж я так нагрешил-то, а? — громко вопросил подполковник. — Слушай, Арсений Тарасович, вот у всех комиссары как комиссары, у одного меня все не как у людей.
— Это почему? — батальонный комиссар продолжал счастливо улыбаться во все свои тридцать природных и два металлических зуба.
— Ну как почему? — удивленно произнес Бохайский. — Комиссары в частях чем занимаются? Правильно, политкультурагитпросветом среди рядового, сержантского и командирского состава, ни бельмеса при этом не разбираясь в военном деле, но лезя командовать поперед командира части. А ты? Тьфу, смотреть тошно. Два Боевых Красных знамени и Орден Сухэ-Батора, не говоря уже про медали, боевое ранение (в последние дни боев при Халхин-Голе Вилко действительно получил небольшое ранение от осколка брони собственного танка), танки сам и водить, и чинить умеешь наконец — ну позорище просто, а не комиссар!
— Хе-хе. — мерзким голосом произнес капитан. — Это ты Лхагвасурэну расскажи.
Тот вообще своих бойцов лично в кавалерийскую атаку на японские окопы водил. И, что характерно, выбил противника с позиций.
— Монголы, дикие люди. — пожал плечами Макс. — Дети природы. И лошадей он чинить не умеет — факт.
— А ты, старлей, вообще помолчи. — изобразил строгость комиссар. — На него уже представление на капитана в штаб ушло, а он все не женат.
— Так, тамаду никак найти не могу для свадьбы. — развел руками Хальсен.
— А я тебе на что? Вон, и товарищ подполковник говорит, что мое дело языком чесать.
— За который, товарищ капитан, тебя никто сейчас не тянул. — усмехнулся комбат.
— Максим Александрович с Марлен Генриховной заявление уже, честь по чести, подали, и свадьба у них о следующем месяце. Ну, если опять какой войны не случиться.
Пролив Каттегат, борт патрульного корабля «Хвалроссен» 02 марта 1940 г., около одиннадцати утра — Нифига себе! — ошарашено выдохнул кто-то из матросов, глядя на втягивающийся в пролив караван, под прикрытием англо-французской эскадры. Миг, и на палубе оказались все свободные от вахты, дабы поглазеть на невиданное зрелище.
Посмотреть датчанам действительно было на что — огромное количество морских транспортов и грузовиков, выделенные Францией и Англией для доставки сил в Финляндию, покрыли, казалось, всю поверхность моря, а дымы из труб заволокли небеса, настолько густо, что, мнилось, его и нету совсем. И вокруг этой новой Великой Армады, перевозящей полста тысяч солдат и офицеров (ровно треть от запланированного к отправке, причем высадка последней трети, в апреле-мае, планировалась в Польше) множество могучих боевых кораблей: юркие эсминцы и лидеры, легкие крейсера «Глуар», "Марсейез", «Дюге-Труэн», "Леандр", «Перт», "Сидней",
"Галатея", «Саутчгемптон», "Эдинбург", линейный монитор «Эребус», линкор «Нельсон», линейные крейсера «Реноун», "Дюкень", «Кольбер» и целых два авианосца — французский «Беарн» и британский "Фуриоус".
— Хана русским. — прокомментировал боцман Свенельдсон. — Хорошо, что не нам.
Окрестности о. Готланд, борт U-61 02 марта 1940 г., полдень Конец февраля и почти весь март были назначены экипажу Карла для стажировки на субмаринах, что и было причиной того, что нынче он болтался в трюме «эмсмановской» (39) лодки тип II. Погода стремительно ухудшалась, субмарину начало болтать, брызгт от волн долетали уже до вершины рубки, где в настоящий момент торчал юноша, и Карл очень надеялся, что штатный сеанс радиосвязи пройдет поскорее.
Тогда лодка погрузиться, а под водой, оно сухо, тепло и не трясет от каждой волны.
— Капитан, радиограмма с базы. — в люке появилось встревоженное лицо Арндта.
Последние несколько месяцев друзья встречались, в основном, вне занятий. Карл и Отто перевелись к навигаторам, а Йоган заявил, что механика — это его семейное дело, и остался верен дизелям и электромоторам субмарин. Фредди Райс же, и вовсе, пошел в торпедисты.
И, однако ж, при распределении на практику приятелям выпал счастливый билет на одну лодку (счастливый билет носил погоны гауптбоцмана, но парни об этом не имели ни малейшего представления).
Командир принял листок с радиограммой, прочел и нахмурился.
— Если не везет, так вдребезги. — задумчиво произнес он. — Почти боевая операция, а у меня вместо второго штурмана и второго механика фенрихи.
Карл не обиделся, поскольку был с капитаном совершенно согласен. Заглянув в радиограмму через его плечо он успел прочесть ее текст:
Всем.
Англо-французский конвой с войсками вошел в Балтику через пролив.
Предположительно движется в порты Турку и Хельсинки. Выдвинуться навстречу, совершать скрытное сопровождение до особых распоряжений. По обнаружению конвоя — доложить при первой возможности. При обнаружении эскортом действия на усмотрение командиров. Сеансы связи только при отсутствии опасности обнаружения, в 24:00.
Запасная частота без изменений.
Резинг.
— Рулевой, курс 195! — приказал капитан-лейтенант Меле. — Верхнюю палубу приготовить к погружению!
Покуда матросы разряжали и снимали спаренный пулемет, убирали флагшток, закрепляли все, что можно и нужно закрепить, закрывали отверстия на верхней палубе, идущая на самом малом ходу субмарина совершила поворот и легла на заданный курс.
— Верхняя палуба готова к погружению! — отрапортовал первый вахтенный офицер.
— Геббельс, а вы почему еще тут? — удивленно воззрился на Карла командир. — Штурману, курс прокладывать, кто будет помогать?
Едва молодой человек спустился внутрь, как пришел приказ увеличить ход до десяти узлов, так что Карл мог радоваться — при таком ходе и таком волнении на море, стоящих на мостике офицеров окатывало уже не брызгами, а натуральными волнами, так что дождевики от промокания не спасали. — …до жути наш тогдашний капитан любил охоту. — донесся до него голос Занге, одного из матросов, рассказывающего очередную байку, на которые он был неистощим.
