— Не строй из себя невинность, — сказала Болбай.
— Но я невиновен! Почему ты это делаешь?
Она просто качнула головой, развернулась и пошла прочь.
— Почему? — крикнул Адекор ей вслед. — Почему?
* * *
— Может быть, поговорим о вашем народе? — предложила Мэри Понтеру. — До сих пор мы могли изучать неандертальцев лишь по ископаемым останкам. Было много споров по разным вопросам, таким как, скажем, для чего нужны ваши выступающие надбровные дуги.
Понтер моргнул.
— Они прикрывают глаза от солнца.
— Правда? — изумилась Мэри. — Да, думаю, это имеет смысл. Но тогда почему у моего народа их нет? В смысле, неандертальцы же эволюционировали в Европе, а мои предки пришли из Африки, где гораздо более солнечно.
— Мы тоже ломали над этим голову, — сказал Понтер, — когда исследовали останки глексенов.
— Глексенов? — повторила Мэри.
— Разновидность ископаемых гоминид в моём мире, на которую вы более всего походите. У глексенов не было надбровных дуг, так что мы предположили, что они вели ночной образ жизни.
Мэри улыбнулась.
— Я думаю, неверны очень многие из заключений, сделанных на основе исследований одних только костей. А скажите: что вы думали насчёт этого? — Она постучала указательным пальцем по подбородку.
Понтер смутился.
— Я теперь знаю, что это совершенно не так, но…
— Да? — ободрила его Мэри.
Понтер разгладил ладонью бороду, так, чтобы стала видна его челюсть без подбородка.
— У нас нет такого выступа, так что мы предположили…
— Что? — сказала Мэри.
— Мы предположили, что этот выступ удерживал стекающую слюну. У вас такая маленькая ротовая полость, мы думали, что из неё постоянно вытекает слюна. Также, поскольку у вас меньший объём мозга, чем у нас, а у, гм, идиотов часто капает слюна изо рта…
Мери рассмеялась.
— Какой ужас, — сказала она. — Кстати, раз речь зашла о челюстях: а что случилось с вашей?
— Ничего, — сказал Понтер. — Она такая, как всегда была.
— Я видела ваши рентгеновские снимки в больнице, — сказала Мэри. — На вашей нижней челюстной кости видны следы обширной реконструкции.
— Ах, это, — сказал Понтер, словно бы виновато. — Да, пару сот месяцев тому назад я получил удар по лицу.
— И чем это вас ударило? — спросила Мэри. — Кирпичом?
— Кулаком, — ответил Понтер.
У Мэри отвисла её собственная челюсть.
— Я знала, что неандертальцы сильны, но… вау! И всё это одним ударом?
Понтер кивнул.
— Вам повезло, что вы остались живы, — сказала Мэри.
— Нам обоим повезло — и ударенному, и ударятелю, если так можно выразиться.
— Но из-за чего вас ударили?
— Дурацкий спор, — сказал Понтер. — Конечно, он не должен был этого делать, и потом дико извинялся. Я решил не давать делу ход; если бы я это сделал, его обвинили бы в покушении на убийство.
— Он правда мог убить вас одним ударом?
— О да. Я успел среагировать и приподнять голову, так что удар пришёлся в челюсть, а не в середину лица. Если бы кулак попал туда, то бы проломил дыру в черепе.
— О ужас, — сказала Мэри.
— Он был зол, и я его спровоцировал. Мы оба были виноваты в равной мере.
— А вы… вы способны убить кого-нибудь голыми руками? — спросила Мэри.
— Конечно, — ответил Понтер. — Особенно если подойти сзади. — Он переплёл пальцы, поднял руки и изобразил удар сомкнутыми кулаками сверху вниз. — Если такой удар нанести сзади, человеческий череп расколется. Спереди же, если удастся нанести хороший удар кулаком или ногой в грудную клетку, я могу раздавить сердце.
— Но… но… не в обиду будь сказано, но обезьяны тоже очень сильны, но при этом редко убивают друг друга в драках.
— Это потому что в схватках за превосходство внутри группы действия обезьян ритуализированны и инстинктивны, и обычно они просто шлёпают друг друга — это работа на публику. Но вообще-то шимпанзе убивают других шимпанзе, хотя обычно пользуются для этой цели зубами. Сжимать пальцы в кулак способны только люди.
— О… ужас. — Мэри понимала, что повторяется, но не смогла придумать ничего другого, чтобы выразить сумму своих чувств. — У нас люди дерутся всё время. Некоторые даже превращают это в спорт: бокс, борьба, реслинг.
— Безумие, — сказал Понтер.
— Да, я согласна, — сказала Мэри. — Но они почти никогда друг друга не убивают. То есть, я имею в виду, человек практически не способен убить другого человека голыми руками. Мы, я так думаю, просто недостаточно сильны для этого.
— В моём мире, — сказал Понтер, — ударить значит убить. Поэтому мы никогда друг друга не бьём. Насилие может закончиться смертью, поэтому мы просто не можем его допустить.
— Но вас ведь ударили, — сказала Мэри.
Понтер кивнул.
— Это было очень давно, когда я учился в Научной Академии. Я спорил так, как это делают лишь в юности, будто от победы в споре что-то зависит. Я видел, что мой оппонент приходит в ярость, но продолжал его донимать. И он отреагировал… неудачным образом. Но я его простил.
Мэри посмотрела на Понтера и представила себе, как он подставляет вторую свою длинную скошенную щёку ударившему его.
* * *
Адекор попросил компаньона вызвать ему транспортный куб, который отвёз его домой. И теперь он снова сидел на веранде, один, изучая судебную процедуру. Хотя передачи его компаньона и контролировались, однако он по-прежнему мог им пользоваться, чтобы обратиться к накопленным человечеством знаниям и перенести часть из них на планшет для комфортного изучения.
Его партнёрша Лурт сразу же согласилась выступать от его имени на трибунале. Но хотя она и другие — в этот раз она сможет вызывать свидетелей — могут засвидетельствовать мирный характер Адекора и стабильность их отношений с Понтером, этого вряд ли хватит, чтобы убедить арбитра Сард и её коллег оправдать его. Так что он начал перерывать судебную историю в поисках других дел с обвинением в убийстве в отсутствие тела жертвы, в надежде, что решение по прежнему делу сможет ему помочь.
Первое такое дело, что ему попалось, слушалось давным-давно, во времена 17-го поколения. Обвинялся мужчина по имени Дасста, который якобы убил свою жену, незаметно пробравшись в Центр. Однако тело так и не было найдено: его партнёрша в один прекрасный день просто исчезла без следа. Трибунал постановил, что в отсутствие тела невозможно утверждать, что произошло убийство.
Адекора эта находка привела в восторг — пока он не углубился в изучение судебной процедуры.
Понтер и Адекор выбрали для веранды кресла обычной — не слишком прочной — конструкции. Это было свидетельством непоколебимой уверенности понтера в то, что Адекор излечился, и его гнев никогда больше не выльется во вспышку насилия. Но Адекор был так расстроен тем, что прочитал, что в сердцах разломал подлокотник кресла ударом кулака — щепки так и полетели во все стороны. Юридические последствия, прочитал он, имеют лишь дела не старше десяти поколений; общество развивается, гласил «Кодекс Цивилизации», и то, что люди делали в далёком прошлом, в современном мире могло полностью утратить смысл.
Адекор продолжил поиски и в конце концов наткнулся на интригующее дело времён 140-го поколения — всего восемь поколений назад. Мужчина был обвинён в убийстве другого мужчины во время спора из-за того, что последний вырастил дом слишком близко к дому первого. Однако труп так и не был найден. В этом случае трибунал также решил, что отсутствия тела достаточно для прекращения преследования. Адекор снова обрадовался, но…
Но.
140-е поколение. Это период… посмотрим… от 1100 до 980 месяцев назад; от девяноста восьми до семидесяти девяти лет назад. Однако компаньоны появились всего лишь около тысячи месяцев назад; сейчас как раз готовятся к празднованию юбилея.
Произошёл тот случай из 140-го до или после внедрения компаньонов? Адекор принялся уточнять.
До того. Хрящ! Болбай наверняка заявит, что то решение не имеет отношения к настоящему разбирательству. Разумеется, скажет она, трупы и даже живые люди запросто могли пропасть без следа в тёмные времена до того, как великий Лонвес Троб освободил нас, но дело, в котором не могло быть записи действий обвиняемого не может влиять на решение по делу, в котором обвиняемый подстроил ситуацию с целью избежать появления такой записи.
Адекор стал искать дальше. На мгновение он задумался о том, что хорошо бы, если бы были люди, специализирующиеся на разрешении всяких правовых вопросов от имени других; казалось бы, такой вклад был бы весьма ценным. Он с радостью обменялся бы трудом с кем-нибудь, кто провёл бы это исследование за него. Но нет; плохая идея. Само существование людей, которые полный день занимаются вопросами права, без сомнения спровоцировало бы рост числа таких дел и…
