Ознакомительная версия.
Не поняли… Сейчас поймете.
– … а поскольку войны больше нет, нет и необходимости в том, чтобы держать здесь значительные силы регулярной армии. Я подготовил приказ, в соответствии с которым через год – здесь останется лишь четверо из тех десяти солдат, которые есть здесь сейчас. Еще через год – их останется еще меньше…
И снова – молчание. Только испуганные глаза двоих представителей купечества. Я их понимаю – они в голове уже прикидывают, сколько потеряют. Русские – лучшие покупатели.
– За то время, пока мы находимся здесь – нас привечали улыбкой, но как только мы поворачивались спиной – норовили воткнуть нож в спину. Мы не верим больше в гостеприимство афганцев и не хотим больше здесь находиться.
Отныне – вы сами должны будете обеспечивать безопасность своих племен и своих границ. Мы окажем вам помощь в этом – но на условиях, которые определим сами.
Так… начали задумываться. Многие еще помнят – что такое англичане. И не хотят чтобы они вернулись.
… Эта территория останется русской, и вы будете жить по русским законам, но следить за их соблюдением вы должны будете тоже сами. Его Величество Император желает, чтобы вы выбрали местные органы власти, какие сами пожелаете и делегировали восемь депутатов от своей провинции в Волуси Джиргу, постоянно действующее Национальное собрание Афганистана.
Еще лучше понимают. И уже прикидывают – кого и как лучше оттереть от власти…
… Что же касается ашраров, которые приходят из-за границы и сеют зло, то мы намерены уничтожать их по-прежнему, где и как сочтем нужным. Я приношу свои извинения людям племен, на чью территорию упадут бомбы и ракеты – это необходимо, для того, чтобы избавить вашу землю от ашраров, которые наносят вам вред, так же как и нам.
Еще лучше начали понимать…
… Здесь и сейчас – вы должны обсудить свои нужды и сказать мне о них к концу этого дня. В Афганистане много провинций и у меня нет времени, чтобы задерживаться здесь надолго. Мы обучим ваших учителей, чтобы они могли учить ваших детей, и мы обучим врачей, чтобы они могли лечить вас, как положено. Если кто-то из духовенства пожелает съездить в Мекку, Медину или Казань, мы так же позаботимся об этом. Если кто-то из людей вашего племени хочет учиться на горного инженера, водителя, агронома, строителя дорог – вы подадите мне список таких людей, и я позабочусь о том, чтобы они попали в нужные школы, технические и реальные училища. Если вашим ополчениям нужно оружие и инструкторы – вы повторно принесете клятву верности, поручитесь за каждого из тех, кто это сделает – и вам будет выдано оружие, чтобы вы могли защищать землю своих племен от ашраров. Если между племенами произойдет конфликт – я лично позабочусь о том, чтобы рассудить вас по справедливости.
И последнее. От вас – решение, что будете делать с этими пятью людьми. Вы должны будете сказать мне его так же до вечера. Я все сказал. Аллах с нами…
Вышел. Выдохнул.
Вчера – я побывал в Хосте. Горная провинция, снабжение которой осуществляется по одной – единственной высокогорной дороге, крайне опасной. Каждый караван – проходил с боем. Дорогу эту – восстанавливали военные инженеры и строители всякий раз перед проходом каравана – и каждый раз ашрары приводили ее в негодность после. Все это было уже традицией… чертовски плохой традицией, и каждый играл свою роль в этом маленьком жизненном спектакле, разворачивающемся в гигантском амфитеатре на высоте три с лишним тысячи над уровнем моря. Русские были хорошие, они строили дорогу и проводили караваны. Ашрары были плохие, они взрывали дорогу и стреляли по русским. Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы понять: ашрарам платят купцы, потому что русские машины, придя в город, сбивают цены сразу на все и торговля становится невыгодной. А ашрары – если им удается добиться того, чтобы машина вышла из строя и перевернулась – грабя ее чтобы перепродать награбленное в горных селениях. Все довольны, все гогочут. За исключением меня – потому что я тут человек новый, и первое что я вижу – это плату. За игру, которая разыгрывается за здешним карточных столом – платим мы. Деньгами и кровью. Или наоборот – кровью и деньгами.
В Хосте – много леса, здесь растет высокогорная сосна, в то время как в Кабуле – острая нехватка дров, вязанки продают на вес. Конечно, для богачей на это плевать, богачи пользуются электричеством и газом – но вот для бедняков это очень существенно. И для лесорубов – тоже существенно, они все небогатые люди. Хотел бы я посмотреть на того ашрара, который бы взорвал дорогу, по которой местные жители возят лес на продажу. Как бы он после этого заходил в селения, и что бы с ним там сделали.
Случившееся – разозлило меня настолько, что я прервал ознакомительный визит по провинциям, и вылетел назад, уже в вертолете приказав на завтра собрать срочное совещание в Арке, рабочем дворце. Только русский комсостав – нам есть о чем поговорить с этими сухопутными красами. Например о том, как они свои Владимиры и Анны[45] добывают. Нет, конечно азардов[46] хватает и среди низших чинов. Но лично я думаю, что Владимиру посмертно – мать бы предпочла живого сына дома. Вот так вот, господа.
Утром – я проснулся в одной из спален дворца Арк под заунывное пение муэдзина. Конечно, не в королевской спальне, она слишком велика и роскошна, тем более для меня одного. У меня вообще есть мысль – когда все это закончится, сделать из дворца Арк этнографический музей.
Азан – плыл в горячем уже, несмотря на ранее утро воздухе. Я подошел к окну, посмотрел на горы, почувствовал запах горящей древесины – сотни тандыров, глиняных печей в земле, уже заправлены, разожжены и делают лепешки. Дорогущие машины – почему то афганец первым делом, как только появляются деньги покупает дорогую машину – находятся в одном пространстве с седой древностью, с тем, что не изменилось на протяжении последней полутысячи лет…
Я машинально оглянулся. С давних пор – я почему то привык спать, не укрываясь одеялом. Как будто – в любую минуту надо будет встать и бежать. И делать это надо будет как можно быстрее.
Мысли начали сворачивать "не в ту степь" как говорится, но я привычно вернул их "на место". Не время раскисать. Мне предстоял сегодня разговор, который будет хуже, чем разговор с племенами. Это будет разговор со своими.
Своими…
Я в принципе уже представлял ситуацию – так как она и была, так, как ее не может представить себе генерал. Генерал мыслит совершенно другими категориями. Есть зона ответственности, за которую он отвечает. Его задача – чтобы там было как можно меньше "террористических и иных негативных проявлений", по этому показателю будет оцениваться его деятельность. Второй показатель – это количество убитых боевиков и "предположительно боевиков".
У него есть материально-технические ресурсы, и людские ресурсы, которые он использует для выполнения указанных выше задач. Это пешее патрулирование, патрулирование на бронетехнике, специальные операции. Сейчас новая мода появилась: вертолетный снайперский патруль. Это вот что такое: берется Сикорский, в нем устраиваются два снайпера, целящиеся из своих винтовок через боковой люк и еще пулеметчик – у него есть свое место, он его и занимает. Еще один пулеметчик в хвосте, он должен защитить вертолет от атаки в хвост, в самое уязвимое его место – хвостовой ротор.
И этот вертолет кружит над местностью. Вес стрелков с вооружением – максимум полтонны, Сикорские той модели, которые используются в таких случаях – рассчитаны обычно на четыре тонны, шесть на внешней подвеске. Стоимость часа полета… нет лучше про это вообще не думать. Они и не думают. Крысы сухопутные.
Я, кажется уже говорил о различиях в методах ведения боевых действий флота и сухопутных сил, сейчас немного повторюсь и разовью тему, приложительно к местной ситуации. В отличие от земное поверхности, которая всегда кому-то принадлежит, море – а на него приходится три четверти земной поверхности – не принадлежит никому. Есть двенадцатимильная зона территориальных вод – она рассчитывалась тогда, когда не было крылатых ракет и дальнобойных орудий, стреляющих на дистанции до сорока миль. Есть двухсотмильная исключительная экономическая зона, боевые корабли могут ходить по ней свободно, но если на дне обнаружится нефтяное месторождение – понятно, кому оно принадлежит. Есть зоны разграничения, шесть тысячемильные зоны, предназначенные, прежде всего для рыболовства – но боевые корабли могут ходить свободно, их то не касается. И потому военный моряк не поймет задачи контролировать тот или иной участок мирового океана. Он может там присутствовать, обеспечивая интересы державы. И может вступить в бой. Вот и все.
Ознакомительная версия.
