Ознакомительная версия.
– Незаряженное, господин полковник, для отвлечения внимания снайперов. Заряженное – у меня уже есть.
Полковник – внимательно посмотрел на курсанта.
– Без шуток советую – сдайся. Ты уже выиграл, не усложняй. Под мои гарантии.
– Вы сами учили нас, господин полковник. Не верь никому.
Это был первый раз, когда курсанты – действительно выиграли этот бой. Его невозможно было выиграть, никто и не рассчитывать на то, что они выиграют – все это делалось для того, чтобы посмотреть взаимодействие в группе, способность курсантов восстанавливаться, получая один удар за другим, насколько силен в них "спортивный азарт и злость", как они будут вести себя, когда лишатся всего и шансы на выживание будут очень призрачными. Тот, кто предпримет попытку освободить своих из лагеря или хотя бы продержится неделю – уже считался прошедшими тест.
Наконец, это была вводная часть к другому, крайне неприятному курсу – он назывался "сопротивление". Сопротивление – означало сопротивление в плену, выработка методов уклонения на допросах, умения терпеть боль и унижения. Финальной точкой этого испытания – должен был быть побег из лагеря – и те, кто мог его совершить, считались сдавшими с отличием.
Но никто не думал, что побег может быть и таким – на борту военного вертолета с руководством курсов, захваченным в заложники.
Произошедшее в учебном центре – вызвало немалый скандал, Борецков опять угодил на губу, причем элитную – штаба Туркестанского военного округа. Он совершил одну ошибку – приказал лететь до Ташкента. Если бы он сдался там, на базе, сложил оружие и сказал – все, игра окончена – дело, скорее всего, закрыли бы "внутри себя" тем более что генерал Сыромятников не настаивал на наказании. Но информация о том, что летит захваченный террористом вертолет – поступила в штаб, а там уже – принялись за дело совсем другие чины.
Попало надо сказать и Сыромятникову – его программу экстремальной подготовки приостановили, в связи с опасностью, решение по ее продолжению должен был вынести коллегия Военного министерства – а там, как известно, не склонны рисковать. Информация о произошедшем – дошла до командующего специальными силами, генерала фон Бредова – педантичного и правильного немца, назначенного специально для того, чтобы привести всю эту спецназовскую вольницу к общему знаменателю и навести в подчиненных ему частях хоть какой-то порядок. До этого – Бредов командовал жандармерией и любые "эксцессы" воспринимал крайне негативно. Дело отягощалось еще и тем, что у Борецкова, несмотря на его молодость – было отнюдь не чистое личное дело, и в нем уже была отметка о неподчинении приказу, повлекшему тяжкие последствия. А тут еще хлеще – неуставняк, оскорбление действием офицера, порча казенного имущества с умыслом.
Парня – опять спас Араб, рассказав о произошедшем назначенному наместником в Афганистан адмиралу Воронцову. Они были лично знакомы, а адмирал сам был выходцем из спецвойск, сохранил связь с ними и не отказывался выслушать человека, если тому было что сказать. Произошедшее – его порядком развеселило, и он взял спутниковый телефон и набрал номер фон Бредова. Дальше – между генералом и адмиралом состоялся короткий и плодотворный разговор, закончившийся тем, что фон Бредов раздраженно заявил – вот и забирайте себе вашего бандита. Адмирал мгновенно отреагировал – беру – и написал записку командующему Туркестанским военным округом с просьбой передать дело в военный трибунал Ограниченного контингента. Над ним – он имел власть и мог, как Наместник, прекратить любое дело, опираясь на власть и привилегии говорить и действовать от имени непосредственно Его Величества. Так, Борецков оказался в Баграме, потом в Кабуле и предстал перед господином адмиралом, который хотел услышать эту историю… так сказать, из первых уст. Как раз сейчас – формировалась спецчасть, которая должна была бороться с терроризмом террористическими – же методами, в том числе на территории третьих стран – и парень, который додумался захватить в заложники генерала был там весьма кстати. Так – Борецков второй раз избежал наказания и оказался вместо него в составе спецчасти, которую меж собой часто называли "смертники". Так что еще неизвестно, что было лучше, губа или это.
15 июля 2015 года
Джелалабад
И снова – чужое, необжитое место, чужие запахи, звуки, все чужое. После пробуждения – сразу понимаешь, что ты на чужой земле, в чужой стране. И если в молодости на это плевать – то в старости…
А я уже старый. Приходится это признать – я уже старый. Мне довелось посмотреть на молодых парней из роты Личного Конвоя, когда мы ехали по автомагистрали номер один, Кабул-Джелалабад-Пешавар. Вот они – молоды. А я – стар, и прежде всего – стар душой.
Мы выехали из Кабула вчера в пять часов утра по местному времени. Пять утра – в пять тридцать восход солнца и время первого намаза. Я ехал на "малую Лойю-Джиргу" – собрание старейшин приграничных племен, которое решили провести в Джелалабаде, в бывшем дворце, принадлежащем брату Короля.
Никогда не смогу понять уродов, которые разрушают собственную же страну.
Шоссе Пешавар – Джелалабад – Кабул, или Первое национальное шоссе – было военной дорогой, оно было построено англичанами и ими же поддерживалось в хорошем состоянии. Таких дорог было две, эта и Кабул-Кандагар-Карачи, дорога на крупнейший город и порт региона, через который – снабжался юг Афганистана и через который вывозились богатства Афганистана, которые у него были. Когда ушли британцы – афганцы снесли выстроенные вдоль этих дрог военные городки, разбили множество горнопромышленных предприятий, которые добывали афганские минералы и руду, и даже – попытались уничтожить саму дорогу. Вот этого – я не могу и не смогу понять. Можно наказывать англичан – но какой смысл наказывать построенную ими дорогу?
Сейчас – дорога была восстановлена. Через каждые несколько километров – стояли бронированные машины казаков. Дорогу охраняли от того, чтобы ее снова не подорвали…
Конечно же – наш конвой обстреляли. Даже не один раз – а три. Я не думаю, что целились конкретно в меня, просто показали себя и напомнили о своем существовании. Раньше – племена, живущие вдоль дороги брали дань с проезжающих, теперь это делать было нельзя. Вот и напоминают о себе…
Остаток дня – а мы прибыли в город после полудня – я потратил на то, чтобы осмотреть Джелалабад.
Город как город. Торговый – живет от громадного рынка, который занимает почти четверть территории города. На восточной окраине – разбитая и потом восстановленная британская военная база – теперь уже русская база. Русское присутствие в городе чувствовалось, русские были с оружием и в бронежилетах, много было бронированных внедорожников. Бородами выделялись казаки – в русской армии по уставу солдат должен был быть чисто выбрит, а казак без бороды не казак. Кроме казаков – бородами щеголяли спецназовцы и некоторые отборные части морской пехоты и парашютистов – те, кто действует за линией фронта.
Гражданских тоже много. Афганцев, я имею в виду. Одеты примитивно, бедно, но по сравнению со временами англичан есть продвижение вперед – все, даже дети обуты. Обувь здесь – считается роскошью, первым делом покупают именно хорошую обувь, потом одежду. Так вот сейчас – обуты даже многочисленные дети.
Еще одна примета, что здесь русские – молоко. Афганцы никогда не знали молока, молоко было большой роскошью, для русских же это – повседневный продукт. Молоко привозили в пакетах по ноль пять и ноль два литра – теперь ими завален весь город. Молоко пьют прямо на улицах, и дети и взрослые, надкусывая пакет. Бросать в урны – пока не научились…
Есть стройки. Строятся дома – легкие, как в Туркестане, с большими, закрытыми каменными решетками с орнаментом лоджиями. Жилье дешевое, пятиэтажное, из готовых панелей, которые выпускает построенный нами ДСК в Кабуле. Но для тех, кто привык жить в хижине, а то и в землянке – большое дело. Тем более что квартиры хорошие – минимум семьдесят квадратов. Около одного такого дома – остановились, проинспектировали, как идет строительство. В построенные дома уже въезжали, стройка перемещалась, рядом со строительными кранами играли дети.
И тут же рядом – уже построенный и заселенный дом ремонтируют – прямое попадание самодельной неуправляемой ракеты. Погибла вся семья. Может случайно, может – нет. С жильцами этого нового района говорить не стал ни о чем серьезном – бесполезно. Тот, кто привык быть рабом Аллаха – от того, что въедет в новый дом не научится брать судьбу в свои руки. Должно пройти как минимум два поколения. А тут еще – наследие в виде сотни лет борьбы с британскими оккупантами.
Заметьте – без кавычек говорю. Британцы – они и есть оккупанты.
Под вечер вернулись в бывший дворец брата Короля, сильно пострадавший во время бомбежки и последующих беспорядков. Сейчас его отстроили заново, довольно уродливо и неказисто восстановили – чтобы использовать в качестве штаба и одной из городских опорных точек.
Ознакомительная версия.
