— Господа, в связи с этим инцидентом режим вашего содержания ужесточается. Первое — прошу всех без исключения сдать любое оружие, даже перочинные ножи. Отказ и хранение оружия караются расстрелом на месте.
Стали выходить и складывать на землю оружие — кортики, ножи, нашелся даже револьвер. Выросла приличная кучка, уточнил, все ли сдали — молчание. Сказал, что с этого момента обнаружение оружия будет караться смертью.
— Теперь — второе. Содержаться вы будете в двух пакгаузах. Прогулка — сорок минут, выпускать будут по десять человек за один раз гулять только за загородкой. Паек тот же. Предложение работы остается в силе.
— Наконец, третье. Если кто имеет средства или богатых родственников, то может купить себе свободу. Свобода для младших офицеров стоит десять тысяч лир, для старших офицеров — двадцать тысяч лир. Можете проинформировать охрану о своем желании и написать письмо, деньги нужно будет перевести валютой или золотом на счет в швейцарском банке, номер счета будет выслан вашим родственникам. После поступления денег на счет вы будете доставлены пароходом в Италию вторым классом.
Можете не питать иллюзий, что завтра высадится итальянский десант и вас освободят. Даже, если десант высадится и Асмэру придется оставить, вас пешком погонят в горы по безводной степи, и доберется туда едва ли треть (надо припугнуть). Так что свобода может быть достигнута двумя способами: либо работой, либо деньгами. Не обессудьте, но кормить и охранять вас за свой счет мне не хочется. Да и пакгаузы мне тоже нужны. Считайте, что вы уже должны мне за отель с пансионом.
Дело в том, что мне не нужны истощенные узники, не хотят работать — пусть платят и убираются на все четыре стороны, а не убивают людей понапрасну.
Недавно Ильг дал мне прейскурант фирмы Поля Декавиля с большим количеством размеров и конфигураций рельсовых решеток вроде тех, что мы используем, приблизительно оценил, что будет стоить закупка комплектующих, получилось около полумиллиона лир, которые Мэконнын готов проплатить мне наличным золотом, а я переведу со своего счета Декавилю. Хорошо бы показать ьрасчеты настоящему железнодорожному инженеру, может, как я просил, он прибудет с кораблями эскадры вместе с врачами?
Пока я размышлял над финансовыми вопросами, командир стрелков перевел для них на амхарский об изменении условий режима. Убедившись, что все поняли, отдал команду и «отказников» стали загонять в пакгаузы. Когда остались последние шесть человек, остановил их и приказал нести тело к католическому собору. Первая и вторая пара несла труп, положив его на черенки лопат, третья пара поддерживала ноги. Конвоировали процессию трое стрелков. Убедившись, что все сделали и тело будет похоронено по католическому обряду, поехал с казаками на станцию. Бричка покатила за денежными ящиками и еще двумя конвойными казаками.
Паровоз тянул только один пассажирский вагон и легкий утренний ветерок приятно обдувал лицо. Все-таки хорошо, что в Асмэре нет удушающей жары, недаром это — столица провинции.
Доехав, нашли всех в добром здравии, нас накормили и старший урядник вместе с помощниками пошли считать деньги и паи. Ящики были увесистые — их по очереди таскали вчетвером, золото все же металл тяжелый, это только в кино дамочки машут золотыми кирпичиками, проламывая голову шпиону[3], а весит такой кирпичик пуд. Когда ящики открыли, я забрал свои грамоты на титулы, которые мог раздавать как владетельный князь, там были и мои бумаги на новые награды. Да и сами награды я попросил сложить отдельно, — потом объявлю кому и за что. Первым делом я спросил есаула Нечипоренко о новостях, так как пока прибытия гостей не наблюдалось. Есаул сказал, что новостей нет за исключением одной.
— Помните, Александр Павлович, у нас один ялик с бомбой унесло в море. Так вот, сомали-рыбаки нашли его на острове, что в десяти верстах от нас — просто его туда пригнало и он застрял в прибрежных камнях. Любопытный сомаль полез в ящик со взрывчаткой, грохнуло так, что все разорвало в мелкие клочки. Но, нет худа без добра, теперь они считают вас сильным колдуном, вещи которого трогать нельзя.
— Да, теперь так и не узнаем, что случилось с запалом, но все же это лучше, чем, если бы ялик прибило к какому-нибудь пароходу и его попытались достать или отцепить. Вижу, что вы уже приготовились к прибытию гостей, так вот — еще пожалует броненосец «Чесма» с Великим князем Александром Михайловичем на борту. Князь еще молод и горяч, так что вы не влезайте в его авантюры, а то ведь он на львов, тигров, белых медведей и слонов сразу захочет охотиться. Я по мере сил постараюсь сдерживать его авантюризм, но и вас, как опытного человека, попрошу сделать то же самое. Кстати, что вы собираетесь делать после подписания мира?
Но, к сожалению, и здесь меня ждал облом — не захотел есаул стать эфиопским графом… Я выразил сожаление (а это действительно так) и попросил его подумать. Сказал, что Бякову я и предлагать не буду — помню, как он очередью из пулемета положил сдававшихся кочевников. Может, кто из простых казаков захочет остаться и стать абиссинским дворянином — баляге и получить первый офицерский чин у Негуса.
Потом нас пригласили к раздаче трофейных денег. Столько золотых монет я не видел ни разу: старший урядник Сероштан объявил, что на один пай достается тысяча восемьсот золотых монет. Многие ахнули, пооткрывали рты, но Нечипоренко сказал, что только за пятнадцать тысяч винтовок по пять золотых за штуку нам заплачено по прейскуранту интенданта Негуса семьдесят пять тысяч монет, да еще за пушки на кораблях столько же, еще за большой корабль тысяча монет как за крепость, за другие поменьше. В общем, они все поделили, не забыли семью погибшего и раненого казака, который все еще в госпитале. Потом всем стали вручать кошели и узелки, мне тоже передали здоровенный кожаный мешок, в который и были упакованы мои монеты за пять атаманских долей. Я еле поднял его и положил в пустой ящик, туда же пошли доли Артамонова, Титова и других, оставшихся в Асмэре.
Потом я сказал, что Негус их благодарит за службу и еще награждает особо тех, кто участвовал в штурме кораблей. Все получат по ордену звезды Эфиопии, есаул Нечипоренко теперь командор этого ордена и ему положена большой знак 3 степени на шейной ленте, прочие офицеры и получают офицерские знаки 4 степени. Фейерверкеру Новикову, как занимающему офицерскую должность старшего артиллериста, хотя и непосредственно в штурме не участвовавшему, но снарядившему бомбы, также положен офицерский знак ордена. Взяв награды, увидел еще дополнительную коробочку и открыл — там были мои бриллиантовые мечи к Звезде Эфиопии (а я ведь не взял сам орден, растяпа). Вручил знаки и грамоты Нечипоренко, который сам стал раздавать их подчиненным. Напомнил о гостях и, если до вечера они не появятся, то, значит, будут завтра, поэтому встречать их с эфиопскими наградами, раз мы на службе у Негуса до заключения мира.
Старший урядник, ведавший подсчетом трофейных паев, сказал, что «на чихирь обчеству» осталась некая сумма от не делившейся нацело, поэтому, чтобы удача нас не покинула, он просит атамана и есаула сегодня повечерять с казаками. Я согласился, но только чтобы в меру и попросил фельдшера Семирягу развести половину оставшегося спирта, так как из Александрии я чего-нибудь «обчеству» привезу. На вопрос, как я доплыву до Александрии, сказал, что буду участвовать в мирных переговорах и, возможно, войне конец — уже объявлено перемирие, так что в итальянцев не стрелять, если они сами первые огня не открывают. А как поплыву, это пусть гости наши решают, что к Негусу едет.
Казаки купили у стрелков-абиссинцев барана и приготовили на ужин шашлык, опять кричали «Ура атаману» и пели песни, потом выставили караулы и легли спать. Новиков распорядился, чтобы его артиллеристы, расположившиеся на пароходе, ночью освещали прожектором вход в бухту, но случилось как в поговорке «шею вымыли, а бабушка не приехала», будем ждать ее завтра с утра
[1] То есть, апельсинов
