Василевский кивнул головой, после чего заметил:
— Вы создавали противотанковые узлы обороны, это всё правильно. А вот между узлами и надо было создать линии траншей и посадить там гранатометчиков. И не россыпью, а в том месте, где более всего вероятен прорыв танковых соединений. В таком случае неожиданный удар кумулятивными гранатами останавливает танки, которым по бортам начнет эффективнее работать противотанковая артиллерия. Как последний шанс остановить танки тоже можно, но если бы дать гранатометчикам отстреляться до минного поля, а потом быстро отступить, то танки развернулись бы в боевой порядок и потери от мин были бы намного больше. С пушками так не повеселишься. У гранатометчиков высокая мобильность и хорошая скрытность. Учитесь, товарищи полковники, учитесь и учтите это на будущее. Но главного вывода вы так и не сделали, товарищи. Скажите, чего вам не хватило для преодоления обороны? Молчите? А я скажу, потому что именно это показали наши учения во всей красе: вам не хватило пехоты! Нормальной пехоты! Которая могла следовать за танками и поддерживать ее. На мой взгляд, наши учения показали, что для наступательных операций механизированные корпуса и дивизии — более совершенные части, чем танковые дивизии. Прикрыть прорыв танков пехота не может физически, а механизированная пехота… мало ее у нас, а создавать надо.
— А почему бы как временную меру пехоту на танках не перевозить? Наварить скобы, чтобы пехота могла удержаться… — это Катуков предложил, импровизирует, или раньше об этом думал?
— Не нравятся мне все эти временные меры, слишком часть на них останавливаемся и успокаиваемся. — Василевский уставился на Богданова, что тот скажет.
— Нам бы мотопехоту по типу штурмовых батальонов. На бронетранспортерах. Мне кажется, на каждый танковый полк надо бы иметь по два-три таких батальона, самое то было бы. Это еще и дополнительный огневое давление на передовые позиции противника. Особенно эти, где автоматические гранатометы и 20-мм картечницы установлены. Хорошие штучки! — Богданов высказал свое мнение, теперь ожидает ответной реплики начальника Генштаба. Надо сказать, что 20-мм картечницы получились из-за того, что вместо 20-мм ШВАК в авиации стали устанавливать 23 мм пушки Березина и Таубина. А вот кто-то умный подсказал объединить стволы 20-мм ШВАКов в установку типа картечницы Гатлинга с электрическим приводом. Получилось достаточно просто и надежно. И на этих маневрах УШО-2 прошла успешные испытания, тем более, что устанавливалась на универсальной турели, позволяющей вести огонь и по низколетящим самолетам.
— Мало пока что таких частей. Очень мало. Но мы ведь не стоим на месте, а вам… вам надо уметь пользоваться тем что есть, максимально эффективно, товарищи полковники!
Поскольку разговор проходил в палатке, где был накрыт импровизированный стол, то выпили за Сталина, за партию и за успех учений. И только после этого Василевский сказал самое главное:
— Вы сейчас возвращаетесь в округа. Получите новое назначение. Каждый из вас становится командиром танкового корпуса. Не сильно обольщайтесь. Фактически, вы получите по три легкотанковые бригады на Т-26. Ваша задача, в самый кратчайший срок убрать из частей рухлядь и отремонтировать то, что будет пригодно к бою и можно отремонтировать в месячный срок. Думаю, каждая бригада усохнет до штатного полка, если не меньше. Ваш основной маневр — отступление! Действовать только из засад, хорошо оборудованных и замаскированных позиций. В контратаки не лезть. Если контрудар напрашивается, единственный вид действий — кавалерийский наскок: вылетели, постреляли во фланги атакующей группе и так же быстро отошли назад. Вот тут пакет инструкция и рекомендаций каждому с учетом возможностей, условий местности и так далее. Повторяю, война неизбежна, и весьма вероятна в ближайшее время, месяц-два. Из этого вам и надо строить свои действия. Изучите как следует местность, время пока еще есть.
— Будем стараться. — Катуков был предельно краток.
— Да, нам бы сорок первые по полку на этот наш корпус, всё было бы веселее. — это уже Богданов поделился классическими мечтами танкового командира: дай ему танков побольше и самых лучших.
— А что так «тридцатьчетверка» не устраивает, Семен Ильич?
— Так не меня не устраивает, Александр Михайлович. Она экипажи не совсем устраивает. Что главное: тяжеловата в управлении, подвеска ненадежная, коробка передач такая тугая, что двумя руками ее переключать, да еще одну ногу ищут в помощь. А если мехвода откормить до такого состояния, что он эти рычаги давить начнет как прутики, так ни в какой люк у меня такой богатырь не поместиться… А так… хорошая машина. Осваивать ее просто. Но сорок первый и в освоении так же прост, и поудобнее будет.
— Скажу так, Александр Михайлович, — это уже Катуков добавляет, — с «двадцать шестого» на тридцать четверку пересесть довольно просто, а вот на сорок первый — надо потерять время на обучение. Зато экипажи с тридцать четверки на сорок первую переобучить проще простого. А в бой идти, на чем прикажут, на том и пойдем, но лучше всего на КВ!
* * *
Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 9 июня 1941 года.
— Лаврентий, скажи мне: кто опаснее скрытый умный враг или честный преданный дурак? — Сталин сидел в кресле, которое поставили у окна кабинета, было видно, что вымотался и устал.
— Скрытый враг, товарищ Сталин! — уверенно ответил нарком внутренних дел.
— А я вот в последнее время стал в этом сомневаться. Что-то от дураков житья не стало. Да. Вот что мне с Куликом делать? Что? Сидел спокойно занимался ракетными делами. Кстати, что там, в ракетном наукограде?
— БМ-40 доведена до ума, началось серийное производство. Боеприпасы к ним отладили, сделаны достаточные запасы. Формируются полки реактивных минометов. В остальных темах все более-менее нормально. Из графика не выбиваются, но и гениальных прорывов пока что не наблюдается. Жалуются на недостаточное финансирование, но на это все жалуются. Поначалу Кулик серьезно сцепился с Королевым, но инженер с маршалом справился. Там характер такой, что не всякому Кулику по зубам. Сидел маршал спокойно. Контролировал, давал не слишком ценные указания. Но не мешал. Это точно.
— Вот-вот. Потом его обуял писательский зуд и написал письмо в Политбюро. Писатель-2 получается. Требует срочно занять Прибалтийские лимитрофы, так как это слабое звено нашей обороны. Его совершенно не устраивают коалиционные правительства народного согласия в Прибалтике. А то, что удалось без военного вмешательства убрать от власти фашистские режимы этих политических карликов, на это ему наплевать! Требует тотальную коммунизацию и фактическую оккупацию этих территорий. Через час начнется заседание Политбюро. Мне только там драки не хватало.
Берия покачал головой. Действительно, в том круговороте дел, которые накопились непосредственно перед войной, огрызаться в Политбюро было сейчас совершенно не с руки.
— Товарищ Виноградов, что вы думаете про товарища Кулика? Пора его расстреливать или все-таки пусть живет? И где его использовать так, чтобы он дров не наломал? — голос вождя такой же бесцветный, усталый.
— Товарищ Сталин, специалисты составили психологический портрет маршала Кулика. Выводы такие: смелый, принципиальный, излишне прямолинейный, излишне самоуверенный, грубый, заносчивый, неуступчивый, обидчивый, легко ранимый. Если говорить в общем, мы тут имеем феномен узкой специализации психической деятельности. Проще говоря: маршал далеко не дурак. Но он специалист только в одной своей области: в артиллерии. Всё остальное для него менее существенно, вообще непринципиально. Артиллерия считает богом войны и переоценивает, остальному внимания много не уделяет из-за тотальной недооценки. Как все узкие профессионалы, уверен, что его мысли понятны другим, потому что по-другому и быть не может. Не видит, что для непрофессионала многие его мысли будут казаться белибердой. Отсюда туманность постановок вопросов и задач, в ее основе уверенность в том, что его и так должны понимать. Обязаны даже. Поэтому можно и необходимо использовать по его узкому профилю, и никак иначе.
