его просто. Сложно будет потом вернуть назад. Нужно будет завтра подойти и извиниться. Потом разберёмся, почему он так резко реагирует на шутки. Нужно перестать быть такой прямолинейной. Мама сто раз говорила…
Маша Логинова и Иванка
Маша пришла в его спальню, когда в доме всё затихло. Но до этого у неё состоялся разговор с Иванкой. После душа та подсела к ней на диван, сложила руки на коленях и прямо спросила:
— Чего ты ждёшь от него?
— Ничего не жду… — она подбила подушку и уселась повыше. — Неподалёку от него хочу быть. Чтобы видеть его время от времени. Может, когда-нибудь помочь смогу чем-нибудь…
— Ему помощи много не нужно. Всё что ему и ей нужно, делаю я. И собираюсь до конца своих дней этим заниматься. — понятно было, кого она назвала «ей». — Кроме того, все кто его знает, хотят быть к нему поближе. Ты в этом не одинока. Это плохо, если хочешь знать моё мнение.
— Да, понимаю… Он не хочет известности…
— Они не любят любопытных… — поправила её Иванка. — И хотят жить спокойно. Марина Михайловна не хочет расширять круг знакомых. Она была очень довольна, что с переездом сюда их круг общения резко сократился. Утомительно это для них обоих. Они очень добрые люди, но они люди. Представь себе, что было бы, если бы твоя семья имела сто — двести друзей в городе… Представила? Что стало бы с вашей личной жизнью?
— Ты права. Ничего не осталось бы… — она тяжело вздохнула. — Я думала об этом. Ещё дома, когда не знала, где он, и что с ним. Лежала вот так вечерами без сна, вспоминала и размышляла. Как ты думаешь, почему он днём предложил мне после восьмого приехать и поступить здесь в какой-нибудь техникум? Может, я ему для чего-нибудь всё-таки нужна?
— Не знаю… Ты, кстати, не очень-то обращай внимания на такие заявления. Как ни крути, но он ещё мальчишка. Ошибки делает не реже нас с тобой. Вот если бы Марина Михайловна тебе такое сказала, тогда да! Её слова имеют огромный вес! А то, что он сказал… Не знаю… Пожалел, наверно. Он мальчишка жалостливый. Не любит, когда рядом кто-то страдает. — она усмехнулась. — Ты вот девчонка рассудительная, я сразу поняла. Рассудительная и умная. Не обижайся на то, что я тебе сейчас скажу…
Маша кивнула:
— Не буду. Ты про секс?
— Да, про это… У него есть девушка для таких забав. Ты её на сцене видела. Марина Михайловна её одобрила. Временно одобрила. Так и сказала: «…пока она проблем не начнёт создавать…» Кроме того, если бы Марина Михайловна только намекнула, я бы и сама с радостью подключилась. Я ему благодарна не меньше твоего. Тебе он всего лишь здоровье вернул, а меня и всю мою семью он вернул из царства мёртвых!… — она кивнула. — Да, из царства мёртвых! Кроме того, за эти полтора года я их обоих просто полюбила. И ещё… Сама понимаешь, для него нет проблем прямо на месте свежую девчонку найти и вскружить ей голову. Он мальчишка обаятельный, когда не вредничает.
Маша улыбнулась:
— Что, бывает и такое?
— Бывает. — рассмеялась Иванка. — Я же говорю, в чём-то он самый обычный человек. Устаёт, сердится, когда что-то не получается или что-то не понимает. Марину Михайловну побаивается, когда есть за что. Никого в целом свете не боится! Только её!
— Наверно, не боится, — возразила Маша. — Скорее всего она единственный человек, кого он по-настоящему любит. Дорожит её расположением, не хочет доставлять ей неприятностей…
— Да, правильно. Мы все её любим. Она, действительно, необыкновенная женщина…
8 октября 1971 г. Утро
Сегодня Лиде удалось отыскать Кузнецова быстро. Выскочив из деканата, она бросила взгляд на висящее справа от двери расписание, выяснила аудиторию, где занимается сто третья группа, и понеслась. Подбежать к аудитории она успела ещё до окончания семинара.
Саша был не один. Рядом с ним сидела Катя Карташова. Они готовились перекусить. Саша возился с литровым китайским термосом, а Катя разложила на столе салфетки и выкладывала на них бутерброды. Увидев Лиду, Саша грустно вздохнул:
— Кажется, опять обед коту под хвост пошёл. Чего тебе, Лидочка? Опять нужно куда-то сломя голову нестись?
Лида довольно улыбнулась. Он снова назвал её Лидочкой. Кажется, перестал обижаться.
— Опять! Дуй в первый отдел! Тебя там ждут!
— А этим-то что от меня нужно? — Саша машинально отхлебнул из пластикового стаканчика кофе и поморщился. — Чёрт! Горячий…
— Откуда я знаю? Давай, Кузнецов! Ноги в руки и бегом!
— Куда бегом? — Саша и не подумал встать из-за стола. — Ты думаешь, я знаю, где этот твой первый отдел?
— Знаешь, где у нас ректорат?
— Откуда? Что я там забыл?
— Вставай! Я сама покажу, а то ты там до вечера блуждать будешь!
Саша обречённо вздохнул, осторожно отпил ещё глоток и выбрался из-за стола. Взяв с салфетки бутерброд с колбасой, он откусил солидный кусок, одной рукой защёлкнул замочек своего портфеля, подхватил его и кивнул на дверь.
— Ну пошли… Только не беги, ясно? Побежишь — я вовсе остановлюсь!
Взглянув на Катю, он попросил:
— Прибери здесь, ладно?
— Угу… А что такое первый отдел?
— Внуки Феликса Эдмундовича, которым не нашлось места в недрах КГБ… — вздохнул Саша. — Те ещё кадры. Я, Кать, похоже, злой вернусь. Ты меня не цепляй некоторое время, ладно?
— Когда это я тебя цепляла? — надула она губки.
— Вчера, например… — хмыкнул мальчишка и откусил следующий кусок от бутерброда.
— Я ведь уже извинилась!
— Я тоже извинился! Мы в расчёте?
— В расчёте!
— Ну вот! Я просто не люблю этих. Могу вернуться злой. Сегодня не цепляй, а завтра можешь снова попробовать! А я…
— Кузнецов! Ты ещё долго кровь из меня пить будешь? — вскипела Лида.
— Иду я, иду! Хоть ты меня не серди, душа моя!
Они быстро шли по коридорам института, и Саша, как это повелось с самого первого дня их знакомства, развлекал её беседой. Почему-то всегда разговор крутился вокруг неё самой. Сегодня, например, он для затравки сказал:
— Я ещё ни разу не видел, чтобы ты ходила, как все нормальные люди! Всё время бегом! Ты, вообще, когда-нибудь устаёшь?
— Устаю. К вечеру ноги знаешь как гудят?
После этого разговор тут же перешёл на её ноги. Он заметил между делом, что является лучшим в мире массажистом, и предложил свои услуги.
— Представь себе: ты лежишь ничком на массажном столе. В помещении тепло и царит полумрак. Играет тихая музыка. В воздухе аромат незнакомых цветов. На твоих
