— У меня нет возможности с ним ругаться, сир, — ответила девушка, — я здесь или в Эрбуре, а он на мысу днюет и ночует.
Баню в замке устроили знатную. По секрету шепнули, что это шут так расстарался и всех подгонял, чтобы мыльня была готова к нашему приезду. И я очень удивился этому, зная нелюбовь Вийона к водным процедурам. Однако все было на уровне. Не сказать, что Сандуны, но вполне себе приличная помывочная. Парилки, конечно, не хватало, а так — обычная европейская баня… при этом похожая на японскую. Большая широкая круглая ванна, выстеленная куском конопляной ткани. Скорее всего, эту ванну из старой винной бочки изготовили, обрезав ее на две трети. Пол перестелили новым камнем и сток для воды устроили. Стены — в ребристой керамической плитке, похожей на марсельскую черепицу.
Какой же это кайф — после нескольких ночевок в лесу и вынужденного закаливания в осенних ручьях расслабиться в горячей воде! Горячая вода в каждой квартире — это, наверное, самое большое достижение цивилизации. И ведь широкое распространение такая услуга получила только со второй половины двадцатого века.
Кто-то стукнул дверью. В густом пару при тусклой лампе не разобрать было.
— Кто там? — спросил я, нащупывая воткнутую в дно бочки дагу.
А куда деваться от паранойи?
— Это я, милый, — раздался нежный голос Элен. — Не удержалась и прибежала сама. Я устала тебя ждать.
— Тогда закрывай дверь на засов, раздевайся и прыгай ко мне, пока вода еще теплая.
Однако неудержимость бретонки была такая… основательная, что ли.
По приказу Элен слуги принесли еще два ведра кипятка.
Потом она поставила у дверей бани часового с наказом никого к двери не подпускать. И не дай господь — впустить внутрь.
Закрыла дверь на засов, сбросила с себя одежды, долила в бочку горячей воды, и в чем мать родила с радостным визгом плюхнулась ко мне в бочку. Только брызги пошли по стенам. И свет от лампы задрожал на стенах.
— Ой, что это? — Радостный клич девушки перешел в озадаченный.
— Дага, — ответил я, доставая оружие из-под ее попки.
Хорошо еще на гарду села, не на лезвие…
— Милый, зачем тебе в ванне кинжал? — возмутилась моя любовница.
— Paranoia у меня.
— Я не поняла…
— Это на тот случай, если кто-то захочет меня убить, пока я тут голый и беззащитный валяюсь в горячей воде. Когда родной дядя приказывает кидать в твою голову свинцовым шаром, то не веришь уже никому. А моя жизнь еще нужна моему народу. Да и мне самому как-то не хочется покидать эту юдоль скорби преждевременно…
Тут я сделал театральную паузу и после нее плотоядно добавил:
— …не насладившись тобою всласть!
Как мало женщине надо для счастья. Всего лишь чувствовать себя желанной и иметь возможность дарить наслаждение своему любимому мужчине. Все же подготовленный самим и для себя контингент сильно отличается от случайных подружек в качественную сторону. Донья Магдалена подсунула мне в постель, наверное, самую красивую девчонку из своего окружения в Лойоле, но с той это было… как с резиновой куклой. Другое дело — Ленка, которая заранее знает, как мне нравиться и от чего я прихожу в неописуемый восторг.
Вечером давал пир для ближников. Обязанность сеньора кормить своих вассалов на службе еще никто не отменял. Да и общий стол сближает компанию, в которой опьяневшие вассалы развязывают языки, и случайно можно узнать много интересного.
Аиноа на правах хозяйки замка сидела на противоположном от меня конце стола и дирижировала «концертом» слуг, которых в замке зримо прибавилось.
Шут был в ударе и, звеня бубенчиками на шапке, прошелся своими остротами по всем гостям, никого не оставив обиженным. А если такие и были, то вида не показали. Не комильфо это — обижаться на шута. До мелочного придворного этикета, регламентирующего все и вся, было еще далеко. Это свойство абсолютизма, а пока только-только Ренессанс к нашим землям подбирается. Все еще у нас несколько по-домашнему.
Кстати, перед ужином Аиноа и шут показали мне не только готовую к печати рукопись составленной ими «Азбуки эускара», но еще и гранки с пробных ее оттисков — станок печатный был уже полностью готов к ее тиражированию, и приличную бумагу где-то достали. Своей бумаги еще не было. Мне все понравилось. Особенно гравюры на дереве. Было в этой азбуке что-то неуловимо схожее с букварем Льва Толстого. Только вот предисловие, где стояло, что: «Данный труд создан в одна тысяча четыреста восемьдесят первом году от Воплощения Господа нашего Иисуса Христа в замке Дьюртубие по высочайшему повелению рея Франциска I Феба для своего народа», — я посчитал неполным. Взяв перо и обмакнув его в чернильницу, собственноручно добавил: «…стараниями шевальер Аиноа, дамы д’Эрбур, эскудеро Франциска дю Валлон де Монкорбье и капеллана провинции Пиренеи ордена Горностая фра Урбана».
— Вот так вот. Народ должен знать своих культурных героев, — сказал я, поставив точку.
Присутствующий при этом отец Жозеф, восхищенный простотой задумки, дающей максимум эффективности в обучении, рассыпался в комплиментах уму нашей шевальер. О как… Я и не подозревал, что он может быть таким галантным.
— Не стоит только на этом останавливаться, дама Аиноа, — заявил я ей, когда священник закончил усиленно хвалить ее труды. — Шута я заберу с собой. Мне без него в По будет скучно. А вам предстоит трудная работа по составлению общих правил нашего письменного языка, единого для всех его диалектов. Нужен полноценный учебник для второго этапа обучения. То, что дети будут учить после Азбуки, с примерами и разъяснениями трудных мест. Мне кажется, что фра Урбан и дальше не откажет вам в помощи.
Капеллан с готовностью кивнул свежевыбритой тонзурой.
— А что с Азбукой дальше делать? — спросила меня зардевшаяся от похвал девушка.
— Азбуку — в печать. Для начала ее раздать по приходам на территории Ордена и обязать приходских священников заниматься ею с детьми по воскресеньям. Начните со своего Эрбура. Затем среди мурманов. Все за счет Ордена. Два десятка экземпляров отослать епископу Бильбао для семинарии. Как распределять ее дальше, в первую очередь среди городского населения, и за какие средства — подумаем позже. Это работа не на один год даже. Набор Азбуки сохранить, чтобы не делать его каждый раз, когда потребуется допечатать какое-то количество экземпляров.
Отец Жозеф дождался, пока я закончу свои славословия, и внес неплохое предложение. Именно то, о чем я запамятовал:
— Сир, а что будут читать люди, которых вы обучите читать и писать на эускара? Мне кажется, что только Азбуки с учебником будет недостаточно. В комплект для изучения необходимы еще другие книги, которые нужно будет читать. А их нет.
