Накануне отбытия войск из Смоленска в главном кафедральном храме города отслужили торжественную вечерню. Всю службу я простоял вместе с воеводами у алтаря. В Успенском соборе собрался весь цвет городского нобилитета. Кто – то из них исступлённо искренне молился, кто – то делал вид, натянув на себя личину религиозности. По окончании службы епископ с амвона всех долго благословлял.
Поднявшись на освободившееся место епископа, я с торжественно – патриотической речью обратился к присутствующим. Моё выступление было больше рассчитано на городских бояр, с воеводами и ближниками я обо всём переговорил заранее, в кулуарных условиях и более предметно.
– Други мои! Наши славные дружины, как в былые времена Святослава, Ярослава, Мономаха, с Божьей помощью, одержали блистательные победы над врагами нашими! Разорванное на клочки, словно лоскутное одеяло, Смоленское княжество вновь едино и неделимо! Теперь настала пора посчитаться с внешними вражинами – Полоцком и его беспокойными уделами, неоднократно злоумышляющих против Смоленска и алчущих его богатых земель.
– Князья на Руси за последние годы и десятилетия скомпрометировали себя, опорочили свои титулы непрекращающимися кровавыми междоусобицами, перманентными делёжками земель, привлечением половцев, поляков, венгров и прочих немцев в свои семейные разборки. И самый главный грех, что на них лежит – это развал единой Руси на воюющие друг с другом княжества. Вместо того чтобы расширять Русь на восток – к Волге, к Западным и Южным морям, брать под свою руку иноверцев и язычников, укрепляя русскую державу, князья уже целое столетие грызутся между собой а заодно своими пустыми распрями межуют некогда единый русских народ на мелкие, слабые народцы! И даже мои предки в лице тех же Владимира, Святослава, Ярослава и Мономаха военным путём объединив под своей дланью всю русскую землю затем её сами же разваливали – раздавая огромные княжества, равные по силе Киеву, своим младшим сыновьям. Пока я жив, то я этого более не допущу! Одна Русь – один правитель! Собирать воедино огромную Киевскую Русь я не буду, слишком много крови прольётся, – я сознательно лукавил, незачем излишне настораживать своих князей – соседей, открыто декларируя свои истинные намерения – но собрать воедино Смоленскую Русь в рамках кривецких земель – считаю своей обязанностью и нашей общей целью! А там и до литовцев и чудинов доберёмся, обеспечив Смоленску выход к морю, существенно улучшим наши торговые связи, проложив подконтрольные нам речные и морские пути!
Вновь по храму поползли шепотки, как мне показалось, количество неодобрительных взглядов резко уменьшилось, всё больше появлялось задумчивых физиономий, наверное, мысленно подсчитывающих свои возможные барыши от покорения прибалтийских народов.
– Поэтому, в полоцкие земли мы идём не на разбой и не порабощать тамошний люд! О взятии там полона не может быть и речи. Разогнав местные рати и городовые полки, все полоцкие земли и уделы мы присовокупим к Смоленску и Смоленской Руси!
Земно поклонившись, я сошёл с амвона.
Моё выступление, щедро сдобренное ораторскими приёмами из будущего, по – настоящему зажгло народ. Со всех сторон стали раздаваться одобрительные восклики, дело чуть было не дошло до оваций, но жаль, что на Руси ещё не было принято аплодировать, иначе бы я сорвал целую бурю оглушительных аплодисментов.
На освободившийся амвон вновь взошёл епископ, загодя мною идеологически обработанный. Он горячо одобрил мою речь, предложил всем помолиться за здравие смоленского государя и благополучие Смоленской Руси. Никто из присутствующих вельмож возражать против этого предложения епископа не осмелился.
Только парочка малознакомых мне бояр попытались незаметно покинуть собор, но они были схвачены на выходе. В ходе допроса выяснилось, что «работали» эти бояре на владимиро – суздальских князей. Под утро, высокородных шпиков тайно, без суда и следствия, повесили в их же дворах.
А вообще это предложение епископа помолиться за государя и Смоленскую Русь не было его собственной импровизацией, просто он строго следовал по заранее мною разработанному сценарию. Всё дело в том, что после этого совместного молитвенного акта всем здесь собравшимся боярам уже не получиться «отбояриться» от выдвинутых мною идей, во всяком случае, сделать это публично. Присутствовал в соборе? Присутствовал! Молился за здравие смоленского государя и процветание Смоленской Руси? Молился! Поэтому, теперь хочешь – не хочешь, а новое государственное образование и изменившуюся форму правление ты просто обязан признать и поддержать, иначе сам уронишь своё реноме и получишь недобрую славу «переметчика» и «веро– и клятвоотступника».
Новая идея проникла в народные массы. Долгое время после ухода войск из столицы на смоленских улочках ещё не один день судачил народ, обсуждая и всячески перевирая мою речь. Большинство сходились во мнении, что их князь, точнее государь, наделённый великим разумом и многими талантами, всякую ерунду и бестолковщину предлагать не будет, а значит Смоленская Русь во главе со своим государём дело стоящее и его стоит поддержать. Тем более от смены названий в жизни и быту простых горожан, да и тех же бояр, купцов ничего не менялось. Ведь никакие дополнительные тяготы на народ от «смены вывески» не налагались, а раз так, то чего бестолку супротивиться воле своего князя – государя?!
В последующие дни на Днепровских речных пристанях неиссякаемым ключом била жизнь. Берега Днепра были усеяны множеством палаток, шатров, шалашей и навесов. Здесь же пехотинцы питались из полевых кухонь, а также дополнительно готовили себе в чугунках на кострах немудрённую походную пищу.
На галеры и дощаники спешно перегружали подходящие один за другим возы с продовольствием – сухарями, галетами, крупою, сушёную рыбою, копчёностями и другими долгохранящимися продуктами. Загружали выработанный заводом в Гнёздове порох, боеприпасы.
В день отбытия смоленских ратей в новый поход над городом висела тонкая пелена дождя, который мелодично накрапывал с самого рассвета. На городских причалах, после недолгого молебна, священники во главе с епископом, окропили святою водою собравшееся в поход воинство.
При первых звуках труб и ударов барабанов, смешанных с колокольным перезвоном, поротно построенные полки, гремя железом, стали загружаться в галеры.
Наконец, на флагманской галере был подан спецсигнал, и суда начали неторопливо отчаливать от берега.
Я долго стоял на корме, провожая затянутый дождливый поволокой город, а потом и его пригород. Спустился к себе в каюту только тогда, когда за высокими берегами Днепра исчез из вида храм Троицкого монастыря.
До тех пор, пока мы не вошли в полноводное русло Западной Двины, больше всего нашу судовую рать донимали встречающиеся время от времени пороги. Крупнотоннажные суда приходилось разгружать, вытаскивать на берег, тащить по нему некоторое расстояние, а затем опять спускать в реку и напряжённо ждать встречи с очередным порогом. Парусно – гребной флот, состоящий из полсотни дощаников и двадцати галер, растянулся почти на шесть километров.
Но, как по мне, все эти неприятности с лихвой компенсировались окружающими нас видами, наполненными суровой девственной красотой. Особенно запомнилось «Поозерье» на границе с Витебским княжеством – край бесчисленных озёр, высоких холмов, где плавно подымаются к небу вершины синеватых елей. За бортом плещутся шумные и пенистые речные воды, а в воздухе разлит аромат лесных ягод и хвои. По вечерам можно заворожённо, часами напролёт, наблюдать протяжный закат над болотами, а когда совсем стемнеет, ночью, начинают сиять звёзды в блекнущем небе. Ощущения – будто бы ты заблудился в старинной, но прекрасной сказке. Хотя, почему «будто бы»? Я и есть тот самый заблудший странник!
На очередной ночной стоянке вся минорная лирика мигом вылетела из моей головы. Всех нас ждал приятный сюрприз – на лодке приплыло отделение с отдалённого выносного поста с информацией, об обнаружении ранее ушедших от нас берегом ратьеров.
