Остальные галеры со стоянок снимать не стал, а свою распорядился перегнать поближе к лагерю ратьеров, прихватив заодно с собой воевод.
– Гребцы, табаньте взад! – громко распорядился Осляд и, вздрогнув, галера начала медленно, пятясь задом, отходить от берега, пока не попала в речную стремнину, а потом, подгребая левым бортом, развернулась вдоль начавшего её сносить течения.
– Полный вперёд! – раздался громкий звук трубы, а в галерном трюме, под мерный бой барабана, напруженные спины гребцов стали привычным для себя образом налегать на вёсла, корабль ходко пошло вниз по течению реки.
На палубе с довольным видом расхаживал Осляд, заместитель Анфима, сейчас отвечающий за весь галерный флот. Его двоюродный брат Вышата, теперь именуемый не иначе как Вышеслав, тоже, будучи замом Анфима, отвечал за все суда транспортно – грузового класса (дощаники).
Вскоре на берегу Осляд разглядел сигнальный костёр, раздалась новая команда, барабан отбивавший ритм сменил тональность. Галера резко сбавила ход, и начала заворачивать к берегу.
Находясь на юте судна, в отблесках костра я сумел рассмотреть нескольких всадников. Это были наши. Отличий в экипировке от русских дружин хватало, и даже при таком освещение можно было узнать своих.
Половина команды гребцов, по – быстрому облачившись в доспехи, покинула галеру вместе с нами, спустившись по трапу на берег. Остальные гребцы остались сидеть на скамьях, ожидая от Осляда новых распоряжений.
Через десять минут мы все, кроме оставленного на галере дежурного экипажа, уже были в лагере устроенном ратьерами в двух – трёх сотнях метрах от берега.
По полученным донесениям конной разведки до города оставалось около десяти вёрст. Витебск располагался на левом берегу Западной Двины в устье впадающей в неё реки Видьбы. Город делился на Детинец (Верхний замок) и окольный город (Нижний замок), вокруг которого располагался практически не укреплённый посад. На противоположном берегу р. Витьбы стоял Узгорский замок.
На сразу же собранном военном совете обсуждался один, но животрепещущий вопрос – как с ходу, без лишней крови и мороки овладеть городом. И решение было найдено, вполне стандартное для моего времени, но здесь и сейчас вполне себе оригинальное.
Местные пейзане, по только им известным тропам, повели бойцов 15–й роты 2–го смоленского полка к городу. Во главе с частью войск – вторым смоленским полком, я шёл следом. Большая часть моей армии, собранная в «судовую рать», скользила на галерах вдоль берега – они должны будут стать «третьей волной» штурмующий город. Им ставилось в задачу по сигналу ракетницы подгрести к берегу и высадиться на причалы, чтобы присоединиться к передовым войскам, штурмующим городские ворота. А два батальона 1–го полка должны будут сходу захватить Узгорский замок местного князя.
Ротному–15 Рагуилу лично самим смоленским государём была доверена важная и ответственная миссия – подорвать зарядом взрывчатки ворота окольного города и удерживать их до подхода основных сил. Затем, действуя со всей возможной скоростью, аналогичную процедуру повторить с воротами Верхнего замка.
Пятнадцатая рота, ведомая двумя проводниками, остановилась в рощице на пригорке. Бойцы, получив команду на отдых от своего ротного, шумно повалились на землю, давая отдых натруженным ногам. Рагуил в отличие от своих бойцов себе не мог позволить расслабиться даже на минуту. Он поднёс ладонь к вспотевшему лбу и долго вглядывался через сумрачный лунный свет в очертания городских ворот Витебска и ведущую к ним дорогу.
Вдоволь насмотревшись, ротный подал знак вестовому возвращаться к основным силам полка. Тот, отдав честь, быстро скатился с пригорка и растворился в густом еловом лесу. Рагуил, как и было уговорено, принялся терпеливо выжидать полкового связного. Минут через двадцать томительного и напряжённого ожидания появился государев вестовой:
– Ротный пятнадцать! Слушай команду государя! – вестовой вплотную приблизился к ротному и говорил еле слышно, почти шёпотом. – Начинай действовать через полчаса, войска князя уже на подходе.
– Слушаюсь!
Вестовой некоторое время вглядывался в ворота, а затем, кивнув на прощание ротному, спустился с пригорка и исчез в ночи.
– Звеньевые первого взвода, ко мне! – три младших командира приблизились к ротному. – Со своими звеньями тащите петарду и мешки к воротам. Взводный Светоликов! – к шепчущемуся кружку воинов присоединился ещё один человек. – Идёшь вместе с ними за старшего. Скрытно подожжёшь фитиль, отвечаешь за подрыв детонатора. Выполнять!
Нацепив на себя маскхалаты, взяв петарду, похватав мешки, десяток человек стали осторожно спускаться с пригорка. Согнувшись в «три погибели», словно ожившие кусты, отряд приблизился к воротам. С надвратной башни кто – то принялся их окликать, число встревоженных голосов всё возрастало, шум усиливался. У ворот копошились бойцы не долго. Не прошло и минуты, как вся десятка уже во всю мощь улепётывала от ворот, последним бежал взводный. С городских стен по беглецам начали бить стрелами, завалив троих диверсантов. Ротный скрипнул зубами, рядом кто – то из бойцов тихо заматерился. И тут грянул оглушительный ВЗРЫВ! Чёрный дым и туча взметнувшейся пыли застлали небо, ров, дорогу … всё вокруг.
Не дожидаясь пока осядет пыль, и разлетятся клубы дыма, ротный выкрикнул уже давно изготовившимся бойцам команду:
– Рассыпным строем, бегом! – и сам вместе со всеми побежал, выполняя свой же приказ.
Из разверстанных взрывом, дымящих ворот показалось два силуэта. Ротный услышал голос командира второго взвода:
– Арбалеты! Снимите!
Бойцы тут же остановились и сразу раздались щелчки арбалетов. Фигуры, маячившие у частично осыпавшегося башенного проёма, повалились на землю.
Рота ворвалась в город, спешно занимая оборону подле ворот. Пока врагов, кроме двух убитых болтами, видно не было, но из городских дворов слышались растревоженные крики. Сверху, со стены, послышался топот чьих – то ног, Рагуил хотел было привлечь внимание и дать команду, но его опередили взводные, указывая своим стрелкам на новые цели. Все бойцы роты укрылись за щитами, и началась вялая перестрелка витебских лучников со смоленскими стрелками. Но вскоре из подворотен стали появляться вооружённые витебчане, а просветы между домов стали заполняться шевелящейся людской массой. И вот, накопившаяся критическая масса сорвалась с места. Конные и пешие, неорганизованной толпой, что – то отчаянно вопя, кинулись на чужаков.
В роте Рагуила все лучники, ещё перед боевым заданием сдали свои луки, чтобы те мешали выполнять поставленную задачу. А потому, теперь, набегающую толпу приходилось встречать на копья и бердыши. Редкие арбалетные выстрелы выцеливали и преднамеренно выкашивали хорошо бронированных конных, но последних было крайне мало. Набежавшая толпа принялась рубить, растаскивать и выдёргивать выставленный против них ёжик из пик. В этот момент ротный очень сильно пожалел, что все его лучники разоружены. В подобной ситуации лучники своим беспрестанным обстрелом не дают противнику разрушать стену из выставленных вперёд копий.
Задние ряды горожан, создавая давление, просто выталкивали впередистоящих на жала пик, насаживая тела этих несчастных словно на вертел. Послышались душераздирающие крики и стоны, в отдельных местах уже завязывался ближний бой. Ещё через пару минут копья вовсе стали не нужны, началась рукопашная рубка. Строй перевооружился на мечи и бердыши и начал стремительно таять. Зло ощерившись, ротный вытащил свой меч, выцеливая в мельтешащей толпе себе противника, но для активных действий длины собственных рук ему пока не хватало. Но вдруг рядом раздался предсмертный хрип – спина знакомого лучника стала оседать на землю, высвобождая место. Ротный изловчился и резко кольнул в шею вражеского воина в доспехах, затем, словно змея, извернулся и ткнул под мышку витебчанина отчаянно рубившего топором щит соседа справа. Периферийным зрением он заметил мелькнувшее лезвие бердыша, и замахивавшаяся на него вражеская рука отделилась от тела и стукнулась о чьё – то распростёртое на земле тело.
