на славу! Русские рати, прошедшиеся по огромному захваченному краю огненным вихрем, превратили его в пустыню. Все народонаселение этого края было или полонено, или бежало на север и запад в еще непокоренные земли литовских племен.
Возвращаясь в Минск, выгребая вверх по Неману, мы то и дело встречали бредущие вдоль берега колонны полоняников. Переселение затронуло не только людей. Вместе с ними понуро брели мычащие, блеющие, хрюкающие стада животных, заодно с путешествующими на возках, в переплетенных деревянных корзинах, квохчущими курицами. Из-за того, что животные нуждающиеся в постоянном выпасе, так и норовили покинуть колонну, вся эта живая масса двигалась с черепашьей скоростью. До самых дальних восточных смоленских земель, определенных им для проживания, по всем расчетам идти этой «орде» придется не менее трех месяцев. Для облегчения им жизни и хозяйственной деятельности я планировал снабжать всех вынужденных переселенцев инструментами, прежде всего топорами, лопатами, косами-литовками и плугами. Склады, во всех крупных городах, заполнялись соответствующей продукцией. Неимоверно возросший производственный потенциал смоленской металлургии давал мне такие возможности. Конечно, этот инвентарь будет выдаваться не каждому в руки, а в единичных экземплярах на нескольких людей. В дальнейшем личные хозяйства инструментами будут снабжаться в обмен на руду, как это уже происходит с русскими смердами.
Кроме того, решено было одиноких и незамужних женщин компактно селить в учебных лагерях и вблизи постоянных мест дислокации полков, всех остальных – холопами в государственные земли и в боярские вотчины. В разряд лично свободных государственных смердов они смогут перейти, лишь изучив русский язык и пройдя процедуру крещения по православному обряду. А опустевшие литовские деревни постепенно будут заселяться русскими общинами-вервями, усилив их «посохой» – прошедшими КМБ и отправленными в запас пехотинцами.
Немцы в свое время хороший урок преподали, успешно ассимилировав в восточной Пруссии всех природных пруссаков литовского происхождения. Я посредством русских колонистов был намерен повторить нечто подобное. Литовцы как носители более низко развитой культуры (исповедуют бесперспективное в плане дальнейшего цивилизационного развития язычество, не имеют собственной письменности и государственности и прочее) должны будут очень быстро, по историческим меркам, полностью русифицироваться, тем самым избавив Русь от множества явных и скрытых проблем и угроз в дальней перспективе.
Хватит быть добренькими гуманистами! Если во внутренних районах страны наличие инородческих образований еще терпимо, то на периферии подобные места компактного проживания, в будущем обязательно обернутся неисчислимыми мятежами, смутами с обильным пролитием русской крови. Исходя из этих соображений, я со всей решительностью начал проводить глупую и расточительную на взгляд местных и античеловеческую, геноцидную на взгляд из моего будущего политику национального строительства. Литовцы, через поколения превратившись в русских, впитав русскую культуру и язык, не только избавят своих потомков от множества невзгод, но и перестанут служить, на радость европейских соседей, подрывным материалом для формирующегося единого Русского государства.
Тем более и с лингвистической точки зрения балтийские народы являются самыми близкими к славянам. Раскол между славяно- и балтоязычными племенами, по некоторым данным, произошел то ли еще в ветхозаветные времена, а по другим исследованиям несколько позже, уже в первые века нашей эры. Ранее славяно-балтийские племена говорили на одних и тех же древних близкородственных индоевропейских диалектах. Поэтому, исходя из всего вышесказанного, большого греха, чтобы сделать два некогда разделившихся народа одного корня снова единым и неделимым, я не видел.
Прибалтов я решил переселять не по собственной зловредности и не только в силу соображений обеспечения безопасности северо-западных границ путем устранения потенциально опасного соседа-конкурента, и уж тем более не из культурологических соображений. Нет, были еще и превалирующие мотивы иного характера, лежащие больше в области экономики.
Сейчас все наличные трудовые ресурсы, помимо обеспечения безопасности, целиком тратятся на то, чтобы накормить и одеть население государства. Поднять жизненный уровень возможно лишь путем наращивания производства. Но проблема состоит в том, что в должной мере отсутствует потребная для этого свободная рабочая сила. Острый дефицит свободных рабочих рук уже сейчас стал тормозом, сдерживающим дальнейший рост производства. Экспроприация же рабочей силы из деревни, и так обескровленной военной мобилизацией, вызовет острый продовольственный дефицит, поставив нас в серьезную зависимость от соседей.
Кроме того, для роста производственных мощностей требуется производить в первую очередь не потребительские товары, а капитальные: развивать строительную отрасль, наращивать выпуск машин и оборудования, что автоматически еще более усугубляет проблему обеспечения населения продовольствием. Отсюда хорошо видно, что если ограничиваться лишь местными трудовыми ресурсами, то производство капитальных товаров будет как минимум в краткосрочной перспективе заметно снижать жизненный уровень населения. Что не есть хорошо для моего авторитета и политической власти, ведь аборигенам подобные концепции разъяснить будет невозможно.
Вот такой замкнутый круг. Изъятие из сельского хозяйства крестьян, перевод ремесленников, производящих потребительские товары, на строящиеся заводы, ориентированные на выпуск капитальных товаров – это сразу приводит нас к уменьшению производства потребительской продукции. Что, в свою очередь, вызывает рост цен, а как следствие, не только снижение жизненного уровня населения, со всеми вытекающими из этого репутационными потерями, но и усиление очень неприятной продовольственной зависимости от зачастую недружественных и мало предсказуемых соседей.
Сейчас все эти обозначившиеся тенденции еще не заметны, наоборот, повсеместно наблюдается бурный рост доходов, поднимается жизненный уровень населения. Но наметившийся крен станет очевидным, стоит лишь продолжить взятый ранее курс на увеличение численности армии, а ее придется и дальше умножать за счет новых земель и интенсификации рекрутчины в «старых» областях.
И я не видел решения выше обозначенных проблем, кроме как привлекать рабочую силу со стороны. Литовская рабсила, появившаяся в хозяйстве государства, не только разгрузит крестьянство – главного поставщика рекрутов в войска, но и снимет социальное напряжение среди мещан и прочих ремесленников. Так как выстраиваемая мной сама логика дальнейшего промышленного развития государства не оставляет мне выбора, оно просто рано или поздно заставило бы насильно рекрутировать в разрастающейся промышленный сектор «обескровленное» рекрутскими наборами крестьянство и городское население. А без интенсивного развития промышленности мы не сможем противостоять монгольским войскам, вновь обрекая себя на незавидную роль улуса Золотой Орды.
Да, на длительную перспективу все равно продовольствие мы будем вынуждены закупать во все возрастающих размерах. Но, во-первых, больше половины литовских невольников будут посажены на землю, промышленность весь полон просто не способна переварить, а значит, через пару лет производство с/х товаров резко возрастет. Во-вторых, если удастся остановить монголов и присоединить южнорусские княжества с их черноземами, а затем обезопасить от набегов эти «украинские степи», то в таком случае продовольственная проблема раз и навсегда будет снята с повестки дня.
Эти размышления здесь и сейчас, даже без построения каких-то туманных исторических параллелей и перспектив, как никакие другие, мотивировали меня на войну с Литвой,
