Итак, суммируем, что известно. Ну, вот и авиаторы подоспели. Хорошо, что здесь в задачи авиации коррективы хорошие внесли и разведка одной из важнейших задач считается. Тэк-с, значит, эти «монстры нарочитые» здесь ползают, а здесь и здесь мы изрядно фрицам морду почистили. Что ни говори, а пятьдесят семь мымы против танков, да еще в самоходном варианте — «смерть врагу». Правда, в буксируемом варианте часто еще «песец расчету» добавляют, но у нас в основном именно самоходки. А в засаде они даже лучше танков, не зря немцы всю вторую половину войны самоходки в основном и выпускали.
Так, значит, отсюда первый батальон, сюда мотострелки с танками ударят. Тут вот как раз остатки Андреевой танковой бригады сосредоточились. Отлично, поддержат нас.
— Как считаешь, Егорыч, пора?
— Пора, товарищ полковник. Пока они ошеломлены.
— Тогда, радист, давай «Тишь» циркулярно!
Вот и сигнал на контратаку прошел. Хорошо, новые рации с расширенным диапазоном идут, да и кварцы у них получше прежних, частоту стабильно держат. Слышал мельком, вроде Лосев какой-то разработал новую технологию. Знакомая фамилия, но где читал, не помню. Однако спасибо за отличную работу сказать бы не мешало. Теперь немцам наши переговоры сложнее подавить. Впрочем, учатся они быстро…
Посмотрим, посмотрим. Понятно.
— Егорыч, седьмого сюда направь. Тут явно кризис намечается. А по этой точке пусть наши соколы вдарят. Вызови семнадцатого и передай, чтобы срочно.
Во, наши сталинские соколы тоже не лаптем щи хлебают, оказывается. Дежурство в воздухе наладили. Сразу проштурмовали фрицев.
— Что сообщают? Порвали как собака подушку, только пух и перья летят? Передайте клером, «Молодцы! Вашим ударом уничтожен усиленный танковый батальон».
— А зачем в открытую? Немцы же перехватят.
— Ну, товарищ майор, пусть перехватывают — лишь бы боялись.
К вечеру все части армии продвигаются вперед. Только моя бригада застряла. «Держим за гачи» окруженную группировку противника. Да, одного из «монстров» немцы бросили. Подорвали, правда, и все что успели, демонтировали, но все равно интересно посмотреть будет.
— Собираемся, сейчас поедем.
Да, вот это дура-а-а! Видимо, лавры КВ-2 покоя немцам не дают. Какая-то помесь «Тигра», «пантеры» и «мауса», бл… Ствол точно миллиметров сто двадцать восемь, длиной под сорок с лишним калибров, похоже, башня как у «пантеры», но намного больше. Подвеску посмотрел и про себя рассмеялся — вспомнил анекдот про подравшихся в «бирштубе» танкистов с летчиками, ага. Кникамп родимый. Вот ремонтникам работы! Особенно если учесть, что этот «Тигр» побольше нашего будет. Кстати, а ведь тогда и меньше их построят, это в принципе неплохо.
Но зверь страшноватый получился, да. Тридцатьчетверкам с такими трудно будет сражаться. Хотя, что там «тридцатьчетвертые», и моим «Ворошиловым» не легче будет. Это хорошо, что мы их сейчас контратаковать заставили и на этом поймали. А если они нас из засады долбать начнут?
— Что там, лейтенант? «Воздух»? Всем укрыться!
Да, самая страшная бомбежка — та, что еще не кончилась. Похоже, немцы решили останки танка разбомбить, чтобы нам ничего серьезного не досталось. Но мажут, черти, мажут. Ох, бл… больно как! Кажется, осколок, по касательной…
«Когда Гитлер узнал о провале контратаки танкового корпуса, ярость его не имела границ. Повернувшись к фельдмаршалу Кейтелю, который ведал вопросами, связанными с поддержанием дисциплины в вооруженных силах, он закричал: — Сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него погоны и бросьте в тюрьму! Это он во всем виноват!
Командира корпуса, опытного танкового генерала Гейма, суд под председательством Геринга приговорил к тюремному заключению. После провала заговора против Гитлера он был расстрелян в тюрьме вместе с заговорщиками».
К. Цейтлер. «Вторая мировая война. Воспоминания». Берн, 1958 г.
22 ноября 1942 г. Москва
— Харашо, товарыщи, все свободны. Товарыщ Берия, задержитэс, пожалуйста.
Мягко ступая по ковру, Сталин прошел вдоль стола и сел на одно из боковых сидений. Трубка погасла, но он и не пытался ее разжечь снова, лишь прошептал что-то неодобрительное себе под нос.
— Садись, Лаврентий. Что скажешь? — вождь перешел на грузинский.
— Товарищ Сталин, извините, не понял вопроса, — тоже перейдя на грузинский, ответил, садясь напротив, Берия.
— Не понял он. Что с этим, как его….? — вождь сделал вид, что вспоминает фамилию.
— С Ивановым, товарищ Сталин? — волнения и легкого испуга в голосе наркома не заметил бы никто. Никто, кроме Сталина. Лучшая лесть — та, которую не видно.
— С ним, да.
— Нормально с ним, товарищ Сталин. Контужен, но, по сведениям докторов, завтра-послезавтра будет в норме. Перевезен в Москву.
— В Москву. Понятно. А что там за кошка?
— Это…, — вот тут нарком действительно слегка смешался. — Это у него вроде как талисман, товарищ Сталин. Он попросил взять ее с собой. Вот мои подчиненные и взяли.
— Талисман, говоришь. Это наши гости такие суеверные, что ли?
— Кажется, да, товарищ Сталин. Но просил он, будучи в полубессознательном состоянии…
— Ладно, я понял. Говоришь, медики обещают послезавтра его выписать?
— Не выпишут, товарищ Сталин. Но на встречу с вами приехать он сможет.
— Хорошо, если так, на послезавтра запланируйте встречу. Вечером, в двадцать ноль-ноль. И все же — как он попал в такую ситуацию? Почему наши истребители немцев не перехватили?
— Товарищ Сталин, мы провели расследование. Немцы связали боем и ложными атаками наше истребительное прикрытие на этом участке фронта и, пользуясь сумерками, а также отсутствием полноценной системы постов ВНОС, пролетели к точке, в которой оставили поврежденный новейший сверхтяжелый танк «Тигр», с целью его уничтожения. Так совпало, что товарищ Иванов как раз в это время приехал для осмотра танка.
— Совпало, да. Что-то много совпадений во всей этой истории. То вдруг твой сотрудник с гостями сталкивается, то товарищ «Белый» документы получает, что они компромат на него готовят, но его диверсанты как последние идиоты гибнут, то их бригада вовремя подкрепление получает. Проверить надо, да? Твои эксперты что говорят?
— Пока ничего, товарищ Сталин. Изучают.
— Изучают, изучают. Им дай волю, они всю жизнь только будут изучать и изучать. Поторопи. А с товарищем Ивановым…
Сталин встал, прошел вдоль стола к своему стулу, взял лежащую там пачку «Герцеговины Флор», не торопясь вернулся и сел на прежнее место. Достав несколько папирос, он их аккуратно разломил, набил трубку, раскурил. Все это время Берия сидел с невозмутимым видом восточного божка.
