— Непобедимых не побеждают! — отрезал Андрей. — Мне неинтересно, что было тогда! Ты можешь сколько угодно скорбеть о былом величии, оплакивать павших, но меня интересуют те, с которыми я завтра пойду в бой за твой орден… — Он поправился: — За мой орден! Слышишь, мой орден! Брат Врослав мне сказал, чтобы я слушался тебя, но я вижу перед собой жалкого старика, который бредит былым величием и славой!
Андрей в сердцах отвернулся.
— Он сказал, что я — не тот, кем был командор Верт, я — другой, мое предназначение иное…
Отец Павел с глухим стоном опустился на колени. Андрей, соскочив, бросился к нему.
— Прости меня, брат-командор! — горячечно зашептал он. По морщинистым щекам текли слезы, теряясь в седой бороде. — Я проявил малодушие, недостойное крестоносца! Я покрыл свою голову позором слабости и ропота, обесчестив себя перед лицом командора! Я готов предстать перед лицом Трибунала Чести и со смирением приму изгнание из ордена…
Андрей рухнул перед ним на колени:
— Отче! Брат Врослав сказал мне, что ты теперь душа ордена, ты его сердце! Поэтому это я должен просить у тебя прощения, что не понимал до конца всей твоей боли! — Он обнял старика и улыбнулся. — Брат Любомир, как же ты можешь быть изгнан из ордена, если ты еще не рассказал, что мне делать с Домом Света?
Отец Павел отстранил Андрея от себя и посмотрел на него округлившимися глазами:
— Дом Света у тебя?!
— Нет, отче!
Андрей помог ему подняться и усадил на лавку, а сам сел рядом, сжимая сухую старческую ладонь.
— Но Великий Магистр указал мне, где это место!
— И где же? — Глаза старика, не успевшие еще просохнуть от слез, горели лихорадочным огнем. — Он показал тебе?
— Нет! — Андрей помотал головой. — Вернее, мы шли по подземному коридору: то ли катакомбы, то ли галереи, долго шли… В общем, я думал, что он меня ведет куда-то, а он, похоже, просто бродил, размышляя о моей скромной персоне…
— Как это на него похоже! — Лицо старика озарила светлая улыбка. — Я тоже мог ходить за ним по пятам часами, пока он что-то обдумывал… Ну же, продолжай!
— А чего продолжать? — пожал плечами Андрей. — Остановились перед каменной стеной, он ткнул в нее и сказал, что в ней сокрыт Дом Света, а потом исчез! Я прикоснулся к стене, яркий свет охватил меня, и я проснулся от боли…
— Значит, Дом Света не утрачен! — Отец Павел ликующе вскочил. — Пророчество исполняется!
— Опять пророчество! — Андрей поморщился, словно от зубной боли. — Скажи мне, наконец, что это за такое Пророчество?
— Когда придет умерший и не рожденный, восемь крестов поднимут сорок голов, — голос отца Павла звенел, словно натянутая струна, — восход соединится с закатом, тогда свет войдет в дом и меч веры остановит саблю пророка!
— О как! — Андрей засопел. — И чего это все значит? По-моему — это бред сумасшедшего!
— Почему сумасшедшего? — искренне удивился старик. — Это святой старец изрек, Феофан Угорский! Двадцать лет назад люди нашли пещеру, в которой этот святой отшельник укрылся от угров, принявших магометанскую веру. Сколько лет он там скрывался, неизвестно, на стене нашли лишь зарубки отмеченных им Воскресений Христовых, всего пятьдесят…
— Меньше года, что ли? — Андрей присвистнул. — Неплохо для престарелого выживальщика!
— Мне непонятно твое странное веселье, сын мой! — Отец Павел осуждающе покачал головой. — Святой Феофан отмечал Пасхи Господни!
— Па-а-асхи?! — протянул Андрей ошарашенно. — Это ж сколько… Но как это возможно?!
— То великое чудо Господне! — Священник перекрестился, Андрей дрожащей рукой последовал его примеру. — Так вот! На стене нашли еще начертанные тексты, но прочитать смогли лишь малую часть, остальное ушло под воду!
— А сам он?
— Нетленные мощи святого Феофана сейчас хранятся в Лиенце в Папской базилике! Я лично по приказу брата Врослава перед Каталауном отвозил их туда! Знаешь, Анджей, — отец Павел улыбнулся, — ты не представляешь, как я благодарен тебе! Я сегодня словно снова оказался в том времени! Конечно, много произошло страшного, но много было и светлого, Хочешь, я тебе расскажу о Прилукском турнире?
— Нет, брат Любомир, — Андрей энергично махнул головой, — не хочу! Давай лучше о Пророчестве потолкуем! Поверь, оно сейчас важнее рассказа о турнире!
— Да, ты прав! — Отец Павел разочарованно вздохнул. — Но текст Пророчества туманен! Никто еще пока его не растолковал, поэтому… — Он пожал плечами.
— Что поэтому? Я пришел: умерший и не рожденный! Восемь крестов подняли сорок голов: мы ввосьмером порубали этих лорийских волков! — Он загибал пальцы. — Я, конечно, их не считал, но думаю, что там как раз сорок и будет на кольях. Так, что еще осталось?
— Восход соединится с закатом! — напомнил старик.
— Ну, тут посложнее! На ум приходит только то, что восход — это восток, а закат — это запад! А где соединяются запад и восток? В Константинополе?
— Так и есть! — Отец Павел довольно кивал. — Действительно, брат-командор, ты еще не рожденный: твоя мудрость…
— Хорош дифирамбы мне петь! — Андрей оборвал его. — Что такое Дом Света? Брат Врослав не зря же мне его указал?
— Не зря! — согласился старик. — Это ножны к твоему клинку, мечу Иоанна Златоуста! Только соединившись, они станут вместилищем силы, которая победит саблю пророка!
— Но как? Меч — это кусок железа! И сабля Пророка? Я что, должен буду с кем-то сразиться?
Андрей крутил свой меч, разглядывая, словно увидел его в первый раз. Отец Павел задумчиво следил за ним, но вдруг положил свою руку на клинок:
— Знаешь, я думаю, что Меч Веры — это ты сам, а этот, — он погладил холодную сталь, — лишь символ, который укажет остальным твое предназначение!
— Да! — Меч со звоном отправился в ножны. — Понятно, что ничего не понятно!
В дверь постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, появилась голова Прокопа:
— Купец Заволя принять просит!
— А! Счастливый молодожен! Ну, — Андрей и отец Павел переглянулись с ухмылками, — раз просит — зови!
Заволя переводил свои бегающие поросячьи глазки с Андрея на священника:
— Отче, мне пану командору… В общем… Мне…
— Я оставлю вас, брат-командор! — Священник, выпрямившись, поднялся. — Мне тоже к церемонии подготовиться нужно. Прокоп! — Он громко позвал, и тут же в дверь просунулась голова оруженосца. — Староста еще не приходил?
— Как не приходил? — Прокоп пожал плечами. — Ждет уже, отче! И… — он замялся. — Девица, Преслава еще брата-командора дожидается!
