Гусеницу оборвало! Вот теперь попляшем…
Переползаю со своего места, дергаю командира за штанину. Но он и сам, похоже, понял, что с нами случилось, и выбирается наружу через верхний люк. Пробираюсь за ним, протискиваясь под казенной частью орудия. Жаль, что наш танк старого образца, днищевый люк отсутствует, а мой заклинен.
Выглядываю наружу, пытаюсь сориентироваться.
Немецкие панцеры, в количестве около двух десятков, дружно пятятся назад, но не все. Пять или шесть костерков уже вяло дымят перед нами. Но и у нас есть потери. Головная «тридцатьчетверка» на правом фланге толчками выдавливает из себя густые клубы черного дыма. Позади нее стоит, окутавшись сизым облачком, Т-26 с конической башней. Две «бэтэшки» замерли на левом фланге. Но остальные упрямо идут навстречу вражескому строю.
Выбрасываю свое тело из башни и сваливаюсь справа от танка, увидев позади распластавшуюся ленту гусеничной цепи. Сейчас я! Зайцев с наганом в правой руке уже лапает левой рукой укладку запасных траков. Узбек выбирается следом за мной. Ой, сейчас подрючимся! От души подрючимся!
Бегу к распластанной гусеничной ленте и вдруг чувствую, как что-то сильно бьет меня в поясницу. Словил! Оборачиваюсь, чтобы сказать командиру, и замечаю, что картинка местности утратила резкость, поплыла в сторону и медленно окрашивается в яркие бело-голубые тона.
И опять слепящий свет, давящая на уши тишина и полет в тартарары…
Глава 10
Да хрен с ней, с работой!
Возвращение прошло штатно, но я разозлился. Разозлился на всех: на компьютер, на программистов, на Виталия, которого не было рядом, когда я копошился на кольце, пытаясь отсоединиться от служебных разъемов… Разозлился на приемник, попытавшийся обрушить на мою голову массу ненужной информации под общим названием «Новости». Да и вообще после сегодняшнего путешествия меня почему-то начали раздражать все компьютерные артефакты нашей цивилизованной жизни, и особенно – навигатор, который зачем-то попытался проложить дорогу через третье кольцо, хотя оно наверняка в этот час забито по самое не балуй.
Причем, когда я подтвердил свое желание самостоятельно избрать маршрут, навигатор попытался настаивать, вновь и вновь предлагая мне любым путем въехать на третье кольцо.
Ха! С кем он вздумал спорить? Со мной, кого в лесу и городских джунглях учил ориентироваться мой дедушка, не признававший туристическую электронику и GPS как класс? А ведь в самом деле лучше всего отключить все эти вторичные половые признаки цивилизации и ездить везде, полагаясь на свой внутренний компас, иначе все полезные навыки атрофируются!
А они были весьма неплохими!
Я тогда был лейтенантом и проходил стажировку после окончания курсов при Псковском училище. Назначение получил в семнадцатую отдельную саперную роту Южного военного округа и только прибыл в район несения службы, держа в бауле на плечах свой личный скарб, в котором, впрочем, отсутствовали личное оружие и боевая электроника. Даже имевшийся у меня коммуникатор был ориентирован в большей степени на Псков и область или, в крайнем случае, на Москву с прилегающими районами.
Меня встретили, точнее, весь наш борт встречали представители местного командования в лице вэвэшника – старшего лейтенанта Мишина, и троих его подчиненных, которые тут же принялись активно перегружать привезенное из самолета в вертолет, мирно стоявший на краю взлетного поля Моздока. Мои вещи все были со мной, и потому я тяготился от ничегонеделания.
Сначала дернулся помочь подчиненным этого предупредительного старлея, который хоть и был моложе меня, но по званию стоял на более высокой ступеньке; правда, он хоть и мягко, но настойчиво рекомендовал… Точнее, просто послал меня… Не важно куда, но охота таскать и кантовать у меня пропала напрочь. Ладно, в конце концов, каждый должен делать свое дело. То самое, которое у него получается лучше всего.
Достав пачку «Кента», я вскрыл ее и затянулся легким дымом. Интересно, кто там сейчас есть из миссии? Какая работа достанется мне? Хорошо, если обнаружение, не дай бог, если только подсчет и описание найденного, а то придется, как тут, хреном груши околачивать. Нет, не таким представлялся мне первый день в войсках, тем более – в горячей точке.
Чтобы хоть чем-то занять свои руки, я принялся перебирать содержимое баула, туже увязывая его снизу и сверху. Как бы то ни было, но эта перекладка, вкупе с перекуром, пошла на пользу. Я отвлекся от своих проблем и успокоился, а уже спустя двадцать минут вместе с Мишиным и его подчиненными занял свое место в отсеке грузовой вертушки. Впрочем, тут у нас были еще попутчики – секретчик части, к которой я был приписан, охрана которого (равно как и перевозимых им документов) была поручена тому же Мишину, и трое членов экипажа вертолета.
Что случилось в полете, я не видел, так как задремал вскоре после взлета. Задремал, несмотря на вибрацию и легкую тошноту. Примерно через полчаса после взлета нас резко тряхнуло, и винтокрыл начал падать, кренясь во всех направлениях. Незакрепленный груз сначала навалился на меня, потом отхлынул, а спустя несколько секунд нас уже со скрежетом тащило по каменистому склону…
Позднее меня часто спрашивали, боялся ли я в этот момент? Не знаю. Наверное, в первый момент падения все-таки боялся, но быстро шарахнулся обо что-то головой и потерял сознание. Очнулся уже на твердой земле от того, что кто-то тащил меня за ноги.
– Очнулся? Шевелиться можешь?
– Не знаю. – Приподнялся и сел, начав шевелить руками и ногами, а мой спаситель, не дожидаясь ответа, вновь ринулся к лежащему на боку распоротому корпусу вертушки. Попробовал встать на ноги и ощутил сильную тошноту. Правда, руки и ноги целы. Боль в спине оказалась не столь сильной, чтобы принимать обезболивающие препараты.
Я помотал головой и, поднявшись, сделал несколько шагов туда, откуда меня только что извлекли. Ничего, идти могу…
– Помоги пилота достать. – Давешний старлей жестом подзывал меня.
– Сейчас.
Мне казалось, что я бегу к нему, но скорее всего, я медленно шел, притом что каждый шаг колоколом отзывался в голове. Мишин уже вытягивал кого-то из разбитого окна пилотской кабины.
– Подхватывай! – Он протянул ко мне за подмышки воющего человека, а сам тут же перехватил его за ноги. В воздухе сильно воняло изооктаном. – Давай же, давай, пока горючка не жахнула! – еще раз поторопил он меня.
Но меня и не надо было поторапливать. Я и сам понимал, что каждая минута на счету. Что, если сейчас тут проскочит какая-нибудь искорка, то от нас останутся только поджаренные бифштексы, завернутые в подгоревшее тряпье, а если сдетонируют боеприпасы, лежащие в чреве вертушки, то… Но думать об этом не хотелось.
