Егор отпросился на два дня ещё вчера.
— Хорошо, я узнаю, чем ты так занят! — комендант ушёл и не вернулся.
Лишь минут через десять пришли два крепких парня из гаража и, заляпав полы солярой, быстро в три ходки всё перенесли. Ни комендант, ни секретарша больше не появлялись.
— Что, Толя, ты тут, оказывается, разнорабочим ещё подрабатываешь? — подколол меня Олег Семенович, разглядывая мои замечания. — Комендант этот приходил, жаловался, что грубишь ему и мебель носить не хочешь.
— Он бы вообще молчал — сидит в моем кабинете, а мне в общем приходится ютиться, где меня постоянно дергают.
— Да ладно? — удивленно отреагировал первый на мою ябеду. — Твой кабинет? Лунёв тут ещё? — и Шенин нажал на кнопку селектора, давая задания секретарю.
— Точно, ваши площади. А что комендант не хочет их отдать? — Шенин опять нажимает селектор.
— Слушай, как тебя? Белинский. Это твоя работа! Чего ты меня ей грузишь? Что, ты не можешь себе помещения найти? То рабочих у тебя нет, то теперь вот в своем же здании себе кабинета найти не можешь? Может тебе другую работу поискать? В общем так — комнату до понедельника освободить для Штыбы!
— И мебель пусть оставит, — шепчу я. — А то грузчиков у него всё равно нет. И сейф. Мне положен, а он отказал в заявке. Вот, — подсовываю тот самый бланк с отказом от Белинского.
— Вещи личные забери и бумаги, а мебель и сейф оставь! Всё ясно? — кивает головой первый, разглядывая отказ.
— Надо порядок наводить, но некогда. Ладно, привет Власову передам. Ты иди, и так задержался из-за меня на работе.
— Приветы? Конечно! И Ельцину передайте…
Но вслух ничего я не сказал своему шефу. А сначала была мысль предупредить Ельцина не выступать с критикой на пленуме, ведь он тогда, в Москве, ко мне неплохо отнесся. Всё думал — а вдруг это всё из-за того случая, когда его пнули из МГК, он Горбачева возненавидел и захотел СССР развалить? А потом решил, что там сложнее процесс был, и одна личность ничего бы не решила. Или решила бы? И какая? Уж точно не алкаш свердловский. А вот Шенина надо предупредить.
— Я с Ельциным мало знаком, но с его докладом не согласен категорически, — сказал я и, заметив удивленный взгляд Шенина, добавил: — Общался недавно с одним из его подчиненных по поводу МЖК, тот случайно проговорился о том, что его шеф на пленуме будет Горбачева критиковать и, вроде, Лигачева.
Вру про подчинённого, конечно, но — поди, проверь!
— Народ у нас Ельцина любит. Говорят, он и общественным транспортом не гнушается пользоваться, и в магазины заходит, и в районную поликлинику. Авторитет зарабатывает, — задумчиво произнес Шенин.
— Доклад уже написан, а сказали мне это по секрету, — врать Шенину неприятно, но приходится для его же блага.
— Ценная информация, — признал Олег Семенович. — Молодец, что не стал скрывать. Ну, а насчет критики — тут ты, думаю, не прав, у нас сейчас всех и вся критикуют. Так что, может, наоборот, попрёт карьера у Бориса после этого доклада. Веришь — нет, сам всё время выискиваю, где бы себя покритиковать!
Вечером после тренировки ко мне постучался Конь.
— Ставку сделать не хочешь? На «Спартак» в кубке УЕФА. Есть человек, который поспорить желает, только он полторы тысячи всего ставит и один к одному.
— А давай, — решаюсь я. — Ваших пятнадцать процентов?
— Ещё он хотел поставить на Тбилиси, так как сам грузин, но, ты, как я понимаю, в их «Динамо» тоже веришь?
— Угу, — не стал углубляться в тему я.
Надо завязывать со ставками. Денег они приносят немало, но у нас с Зоей уже свои заработки хорошие — за месяц больше двух тысяч на каждого. Это учесть, что мы ещё и на налоги отложили семьсот рублей. Долг пока Зоя мне не отдала, но я и не требую. Ей к зиме шубу надо купить и шапку. Собственно, шапку она уже купила, и не пыжик, а норку. Отдала три с половиной сотни, брала у частника какого-то. Может и мне прикупить?
Все выходные лил дождь и сыпал снег — то подтает, то подмёрзнет. Ехать куда-то в такую погоду я не решался. А ведь надо ещё и зимнюю резину покупать! Нет, лишними тысяча двести рублей точно не будут.
В понедельник еду на работу после занятий в универе с предвкушением поработать, наконец, в своём личном кабинете. Но его дверь оказалась заперта. Таблички нет, значит, бывший владелец переехал. Шенин в Москве до пленума и вернётся в пятницу, жаловаться мне, всё равно, некому. Ну и где искать Белинского? Топаю на вахту, постовой тоже не в курсе. Плюю и иду обедать. И надо же! На ловца и зверь бежит. И так не худой комендант, увеличивал свои жировые запасы в столовой.
— Владимир Николаевич, я бы хотел ключи забрать от своего кабинета, ну и табличку себе заказать. У кого можно?
— Орз жаз бу! — зло сказал дядька, неприветливо окинув меня взглядом продолжая пережёвывать рыбу.
«Издевается или такой голодный?» — подумал я.
— Щас будет! — понятливей сказал завхоз, справившись с куском еды, после чего и в самом деле достал ключ и отдал мне. — Табличку сам делай.
Мелочно-то как! Ну, ничего, пойду принимать своё помещение. Открываю дверь и оглядываю кабинет. С первого взгляда вроде всё на месте. Удобное кресло, мощный стол. Сейф зияет распахнутой дверкой, он цифровой, модный, импортный. На балконе нет плетёного кресла! Скорее всего, забрал прежний хозяин, вполне возможно, оно его личное. Нет телефона! Телефон — не мебель, его Шенин забирать не запрещал. Сам кабинет четыре на четыре примерно, но есть санузел! Заглядываю туда. Надо же — унитаз импортный, и душ имеется, ещё раковина. Больше нет ничего, хотя вот вижу, висело зеркало, и гвозди в стене указывают на то, что тут находилась полочка. Крохобор сучий. Люстру не снял, и то хлеб. Ни в столе, ни в тумбочке нет ни единой бумажки. А вот стулья для гостей точно другие были, намного лучше! Попался, зараза! Я это легко докажу, у коменданта не один я, поди, бывал. Иду на своё старое рабочее место, собирать манатки. Ирка, Зина и Егор искренне, надеюсь, поздравляют меня. Звонок от Марии. Шеф зовет.
— Давай рассказывай, как ты этого чёрта выкинул с кабинета? С утра все только это и обсуждают, — Лунёв кажется довольным, и даже помолодевшим.
Энтузиазм из него прёт.
«Они конкретно с Белинским в контрах», — понимаю я. Может, поэтому у нас и мебель старая, и заявки на ремонт по неделям не делаются. Вот сейчас розетка в старом кабинете перегорела, так за три дня хоть бы кто пришёл! Хоть Бейбута вызывай.
— Сказал между делом об этом Шенину, он сам и позвонил. Правда, стулья завхоз поменял, там были новые, а сейчас два шатаются, а Олег Семёнович при мне запретил мебель забирать! — жалуюсь я.
— Это же отлично! А я говорил ему, ишаку этому, не зарывайся, — кажется, что шеф сейчас вообще петь начнёт от радости.
— Отлично, конечно, но стулья сломаны! Не дёргать же первого по таким мелочам?
— Мы сейчас бумажечку напишем с тобой! Маша! — кричит Лунёв в селектор — ему положен.
— И телефон снял, — ябедничаю до конца.
— Ты вот что, смени замок обязательно на входной двери! Поезжай прямо сейчас, купи на свои! И один ключ постовому под роспись сдай на вахту.
— А смыл тогда менять? Если с вахты кто угодно взять может? — денег не жалко, но возиться с замком мне лень.
— Постовой не подчиняется никому в здании, кроме своего непосредственного командира и выше. Он ключ кому положено выдаст, но заставит расписаться в журнале, — поясняет опытный чиновник. — Ключ обязан там быть. Без тебя в твой кабинет зайти смогут только по сильной нужде, вроде пожара или потопа.
— Мне бы ещё компьютер, — мечтаю я.
— У нас есть машинный зал, но там работают молодые ребята, — удивил Лунев. — Покупал я Машке в прошлом году какого-то «Специалиста». Поигралась два дня и бросила. А я пятьсот рэ отдал. Баловство это! Ты к поездке готов? Я про Ашхабад.
— Да, и билеты куплены на самолёт туда-обратно, и люди подобраны надёжные, — киваю головой я.
Приказы начальства надо исполнять. Я сменил замок и заодно купил себе телефон в кабинет. Постепенно своё рабочее место я обставил нужными вещами, причем делал это неожиданно с удовольствием. Купил массивный графин, старинный со стаканами, маленький столик с балкона перетащил в комнату и наложил
