Ознакомительная версия.
Саша поднял полицая за воротник. Тот упирался, но Саша слегка врезал ему по печени.
Они вышли из дома и дошли до ограды. Место было тихое, подходящее.
Саша резко схватил полицая за шею и подбородок, рванул вверх и в сторону. Хрустнули позвонки, и тело полицая обмякло.
Саша вытащил изо рта Резаного тряпку и сунул ее к себе в карман. Потом расслабил ременную удавку на руках убитого и одну руку вытянул вперед. Плеснул немного самогона ему за воротник, а неполную бутылку вложил в карман полушубка и уже собрался уходить, как вспомнил о винтовке. Чуть не прокололся! Он пристроил винтовку за спину убитому, закинул ремень на плечо. Полюбовался делом своих рук. Со стороны ни дать ни взять – пьяный. Выпил изрядно, упал и замерз. К полуночи морозец градусов десять стал, поземка метет. К утру никаких следов не останется, ни одна собака не возьмет.
И все же Саша снял с себя телогрейку и полами ее замел свои следы. Потом быстро оделся, потому как ветерок мгновенно выстудил тело под рубахой, и вернулся в дом к Пелагее Лукьяновне.
Хозяйка смотрела на него с испугом, в глазах Саша прочел немой вопрос.
– Бывает, – успокоил он ее. – Шел пьяный, упал и замерз. У тебя, хозяйка, он не был, и ты его не видела. Проболтаешься кому-нибудь по женской глупости – быстро с ним встретишься на небесах.
– Ох, страсти-то какие! Так ты что, убил его?
– Я же сказал: он шел пьяный, упал и замерз насмерть. Небось у вас в селе каждую зиму такое бывает.
– Ну уж прямо каждую!
– Я спать пошел.
– А покушать?
– Завтра поем. Не буди меня.
Проснулся Саша поздно, уж солнце высоко стояло. Он посмотрел на часы – одиннадцать. Давно так не спал.
– Пелагея Лукьяновна!
Тишина. Куда хозяйка деться могла?
Саша оделся, умылся. Увидел на столе чугунок с картошкой, огурчики соленые. Он поел – аппетит был волчий.
Стукнула входная дверь, и в избе появилась хозяйка. Одета она была по-зимнему – валенки, пальто на ватине, шаль.
– Полицая нашли, Резаного. Немцы приезжали вместе с полицейскими из управы. Сказали – замерз пьяный.
– Так и я про то вчера говорил.
Хозяйка поглядела на Сашу странным взглядом – то ли со страхом, то ли с жалостью. А Саша улегся на кровать и стал считать, какой сегодня день. Выходило – ждать ему шара еще четыре дня. И на улицу выйти нельзя, все время дома сидеть придется. От безделья волком завоешь. Ни радио, ни газет – не говоря уж о телевизоре. По хозяйству помочь бы Пелагее Лукьяновне, те же дрова наколоть – да нельзя, увидят. Вот и бездельничал, ел да спал.
И что интересно: как очутился здесь, в 1941 году, так о Москве и о своей прежней жизни не вспоминал. Выживал, воевал с немцами – не до того было. А теперь вот маялся бездельем, и воспоминания нахлынули. Как там Антон без него? В аэропорту после взрыва суматоха была, неразбериха. Однако пусть и с задержкой, но Антон к нему домой приехал. В аэропорту удивился, наверное, что его, Сашки, нет, хотя договаривались, что встретит. Так и квартира заперта. В милицию запросто заявить может о пропаже друга. Хотя нет, заявление от него не примут – он не родственник. И с работы небось уволили за прогулы.
Вот появится шар, окажется он дома. Как объяснить друзьям и на работе, где он отсутствовал столь долгое время? Ведь даже из больницы позвонить можно, коли ногу сломал.
Саша стал перебирать варианты – что соврать и как выкрутиться, но ничего путного в голову не приходило. Потом засмеялся. Какие мелочи в голову лезут? Он с войны вернется – живой! Уже счастье само по себе, не всем так везло – а он о работе. Да в Москве всегда работу найти можно, если захочешь, тем более что у него прописка московская, квартира – не гастарбайтер какой-нибудь.
В последний день перед появлением шара он не знал, куда себя деть, и маялся. Даже хозяйка заметила:
– Ты не заболел ли часом?
Саша отшутился.
Он вышел сразу, как стемнело. С хозяйкой не попрощался, пообещав вернуться. Ушел с автоматом и «сидором». Случись обыск – ни к чему в избе оставлять опасные предметы.
Через пару часов он был уже на месте, у приметного деревца. Не зря зарубки ставил, нашел сразу. И мешок выкопал в пять минут.
На часы поглядывал часто, а время тянулось медленно. Он уже подмерз в телогрейке и сапогах. Наконец часы показали пятнадцать минут двенадцатого. Пора!
Саша вышел из леса, но потом вернулся. Снял автомат, расстегнул ремень – снял кобуру с пистолетом. Повесил оружие на сук. Если он в аэропорту окажется, то как будет выглядеть с оружием? Да еще после взрыва! Моментально повяжут – и в кутузку. Только нож в чехле во внутреннем кармане остался. Снаружи не виден, а расстаться с ним жалко – уж больно хорош. Конечно, среди пассажиров аэропорта он будет выглядеть белой вороной – в заячьей шапке, телогрейке и кирзачах. Да тьфу на них, лишь бы домой добраться!
Саша забросил мешок с драгоценностями за спину, вспомнил о «сидоре» с подрывной машинкой. «Сидор» пристроил рядом с оружием, на суку, и вышел в поле.
Часы показывали 23.40. Сашей овладело беспокойство. Он стоял, как столб в чистом поле, и вертел головой по сторонам. Плохо, если шар появится далеко, придется бежать. А насколько он помнил, шар появлялся ненадолго – на считаные минуты.
Внезапно на Сашу дохнуло волной теплого воздуха. Он обернулся. Знакомый зеленоватый шар был от него в полусотне шагов.
Саша бросился к нему, бежал – как на кроссе в армии. Перед шаром встал, обернулся, глубоко вдохнул, успокаивая дыхание, и вошел. Шар стал бледнеть, и Саша неожиданно увидел перед собой стены аэропорта, лежащих на полу убитых и раненых людей, черный дым; до него донеслись крики о помощи. Видение страшной картины побледнело и исчезло. На секунду перед Сашей появилось зеленоватое свечение – и темнота. Просто кромешная. И холодно. Где он?
Саша вытянул перед собой руки. Он что – в преисподней или где-то в подвале? Удивился, что не чувствует тяжести мешка с ценностями, присел, пошарил вокруг себя руками. Никакого мешка не было.
Ощупывая пространство перед собой, он осторожно двинулся вперед. Под ногами что-то хрустело, и явственно ощущался запах – запах тления и горелого. Саша споткнулся о какую-то железку, но устоял. Впереди смутно белел дверной проем.
Едва он вышел, как почувствовал под ногами ступеньки. Спустившись, он обернулся посмотреть, и из груди едва не вырвался звериный рык – это была сгоревшая заброшенная мельница, где погибли его друзья, где он принял свой последний бой и откуда исчез в зеленом шаре.
Саша в полный голос стал материться. Даже сам удивился, как много матерных слов и оборотов он, оказывается, знает. Его обещали вернуть в его время, в будущее, в Москву. А вернули сюда! Обманули, сволочи! Мешок-то с ценностями получили, и все! Кому ты нужен, лох и чмо!
Ознакомительная версия.
