Воробьи обнаглели вконец: спустились ещё ниже, позвали друзей или родственников, и давай уже в полный голос потешаться над Тишковым. Бродяги. Стоять! Бояться! Вот ведь о чём подумал. О бродягах. В смысле, это урки себя так называют. Позавчера на Политбюро заслушивали Сергея Георгиевича Горшкова, главнокомандующего ВМФ и замминистра обороны. Он отчитывался о завершении похода сводного отряда кораблей к Гане, она же – бывшая британская колония Золотой Берег.
Получилось освободить наших горе-морячков с рыболовецких траулеров. Ну, кто бы сомневался. Но вот вся операция закончилась не совсем так как планировалось. Долго на Политбюро решали, а чего же теперь делать…
– Пап, тут Керту из Америки звонит! Что-то там случилось.
– Твою ж дивизию!!!
Глава 23
Событие двадцатое
Детей повели на экскурсию в милицию. На щите висят фотки – «Их разыскивает милиция». Вовочка:
– Это вот этих-то и ищете?
Мент:
– Да! Их самых!
Вовочка:
– Во вы, менты, дебилы, блин! Что ж вы их, когда фотографировали, не повязали?!
Послушал. Перевёл со смеси русского нервного, английского и эфиопского на язык Есенина. А, да – английский ведь у Петра на уровне «фейсом об тейбл». А эфиопский? Что-то даже не удосужился узнать, на каком языке говорят в будущей братской стране, потому идиомы на (интересно, всё же, как этот «суахили» называется?) «африкано» перевёл по наитию, а аглицкие – по восприятию. Получилась следующая картина:
«Всё пропало, шеф! Гипс снимают, клиент уезжает!!!».
Керту дров не наломала в очередной раз. Ну ладно, пара чурочек всё же образовалась. Наломала Алфёрова Ирина – оказалась той ещё каратисткой. Такой фронт-кик продемонстрировала, что он войдёт в анналы. Итак, по порядку.
Ничего у Алфёровой с ударом ногой в корпус Пола Ньюмена не получалось – медленно и неправдоподобно. Редфорд на такую халтуру был не согласен. При этом с растяжкой у Ирины было всё нормально, на шпагат садилась, но вот удар, такой, чтобы красьявчик хотя бы пошатнулся – это нет. Разбили эпизод на кусочки, смонтировали. Ну не тот эффект! И вот тут Керту отличилась – вспомнила свои тренировки. Заставила Алфёрову высоко подпрыгивать и стараться приземлиться на табуретку. За пару часов вполне освоили. Ну, дальше легче: теперь нужно с подставки спрыгнуть, выбросив вперёд ногу. Ещё пара часов, несколько ручейков горючих слёз, рычание эфиопки, вырывание рыжих косм у Робика и чуть менее рыжих у Андрюхи – и получилось. Не ван Дамм. Даже не Джеки. Так их ещё и не родилось – а если и родилось чего, то под стол ходит и под себя гадит.
Роберт Редфорд смонтировал ночью прыжок со спрыгиванием и сказал, что просто замечательно. Осталось завершить всё это ударом в будущую оскароносную грудь мистера Пола – красьявчика.
Поставили Ньюмена в позицию, включили обе камеры, дали команду прессе разойтись и лишним из комнаты удалиться. Ирина Алфёрова пару раз прыгнула вхолостую. Наконец, Пола к ней придвинули, и она красиво, со всей дури впечатала ему голую прекрасную ступню в грудную клетку, слегка защищённую тоненькой диванной подушечкой. Так-то и не видно, только грудь у Ньюмена колесом, почти как у будущего Шварца.
– Мотор, камера, пошла.
Ирина подпрыгнула, как уже говорилось, со всей силы. К несчастью, стояла не на центре табуретки. Предательница уходит из-под ног, и приземляется Алфёрова не на пол, а на ножку упавшей подставки. Хряп – и табуретка лишается одной ножки. При этом получивший удар в грудь Пол качнулся, чтобы не завалиться назад, дёрнулся вперёд – и рухнул на упавшую Алфёрову. Ещё раз хрустнуло, а через мгновение – ещё. Орёт Алфёрова – у неё перелом голени. Мычит Ньюмен – он скулой впечатался в угол сломанной табуретки, рассёк себе щеку и сломал челюсть. Пока болевого шока нет, он хватает за одну уцелевшую ногу эту сволочь (нет, это не Ирина) и запускает её через голову подальше. И вот тут не свезло! Белый предмет мебели попадает в корпус кинокамеры и, отрикошетив, бьёт в нос начавшему подниматься оператору. По счастью, камера уцелела и с плёнкой всё нормально, а то ведь уже дубль не переснять. А вот про оператора такого не скажешь – кровь из него хлещет, как в фильмах Тарантино. Кроме вдавленного и сломанного носа ещё и бровь рассечена.
На авансцену выбегает Робик. Он пытается поднять Пола Ньюмена – друг ведь пострадал. Только вот в это время помогать Алфёровой бросается Керту. Мешают друг другу. Чего-то там про предков обезьян рыжий гаркнул. Зря! Керту бросила Ирину и приёмом карате в стиле той самой предошной пьяной обезьяны, запулила прекрасный маваси-гири в бедовую рыжую головушку. Опять хруст – и минус вторая челюсть за одну минуту. Занавес.
Набегают помощники разные-всякие, довольно быстро прилетают парамедики и везут всех четверых в Good Samaritan Hospital, он же – больница «Добрый Самаритянин». Упустили только одну вещь – и этой вещью была фотокамера «Поляроид» в руках начинающей журналистки из «Лос-Анджелес Дейли Ньюс» Джилл Эллен Абрамсон. Совсем юная девушка, только шестнадцать стукнуло, и её на лето по какой-то там программе взяли в престижную газету фоторепортёром.
Прибегает, отдаёт плёнку в печать и врывается в кабинет менеджера, ответственного за её стажировку.
– Есть сенсация!!! Русские каратистки на съёмках клипа избили актёров Пола Ньюмена и Роберта Редфорда. Бедные ковбои с переломами всех конечностей и челюстей едва живыми доставлены в Good Samaritan Hospital.
Джон Стрейч, конечно же, пигалице не поверил – однако тут приходит Джилл и суёт ему под нос мокрые снимки.
– Джонни! Это бомба.
Менеджер всё ещё сомневается: происшествие выходит довольно далеко за рамки обыденного. Он звонит в «Доброго Самаритянина» и спрашивает:
– Будьте добры, скажите: правда ли к Вам доставлены с переломами Роберт Редфорд и Пол Ньюмен?
– Доставлены, состояние стабильно тяжёлое, – гудки.
– Заголовок будет такой: «Сегодня в госпиталь „Добрый Самаритянин“ доставлены в тяжелейшем состоянии знаменитые актёры, номинированные на „Оскар“ – Роберт Редфорд и наша икона стиля, секс-символ и кумир молодёжи Пол Ньюмен, избитые русскими каратистками». Боюсь, что первую страницу вечернего номера нужно срочно переделывать. Это тянет на Пулитцеровскую премию в номинации «За освещение местных новостей».
Всем за дело. Как тебя, девочка?
– Джилл Абрамсон, сэр.
– Не пищи! Говори громко и отчётливо. Ты ведь журналист!
– Джилл Абрамсон, сер!
– Уже лучше. Скажи отцу, что он воспитал хорошую дочь. Зайдёшь завтра в кассу и получишь три доллара и сорок пять центов за эти три фото. Не теряйся. Возможно, у тебя нюх на сенсации. Так как тебя звать, золотце? – Джон Стрейч берёт карандаш.
– Джилл Абрамсон, сэр!
Интермеццо двадцатое
Хорошо там, где нас нету. Плохо, что нас нету там, где хорошо.
Если потомок русских эмигрантов в новогоднюю ночь в дорогом парижском ресторане спит мордой в салат, то первый шаг к возвращению на историческую родину он сделал.
Надо отдать должное Рональду Уилсону Рейгану: несмотря на то, что полный антикоммунист, дебил он был не полный. 33-й губернатор штата Калифорния уже три года отсидел в коричневом кожаном кресле, и при этом почти целый год – во время никем не объявленной гражданской войны с чернокожим и узкоглазым населением. Может, даже кожа на кресле снята с того самого медведя, чей профиль украшает герб штата.
Прочитав одним из первых в штате передовицу «Лос-Анджелес Дейли Ньюс», он тут же позвонил мэру и рекомендовал ему отправить пару сотен полицейских к отелю, где поселились русские дипломаты. Ломали они руки, ноги и головы его собратьям по цеху или не ломали – вопрос даже не второй и не третий. Так, мелочь. Дипломат – лицо неприкосновенное. Это раз. Кроме того, девушка в генеральском дипломатическом мундире – это Керту Дирир, одна из самых известных женщин в мире. И в-третьих, мать их, это русские дипломаты. Вот сейчас только скандала с Советами его стране и не хватает!
