class="p1">«Все, что дόлжно, может решить только она сама, – рассуждал Сергей. – Все остальные – статисты в массовке. И я в том числе..».
Когда он снова заглянул в комнату, подруга лежала в той же позе, уставясь в потолок и …
– Ты еще здесь? – она обозначила его присутствие и улыбнулась. – Мы с тобой должны непременно заняться сексом. Немедленно.
– Я не против, – начал было Сергей, – Но…
– Никаких «но»! – Лена вышла на тропу войны и спорить с ней было совершенно бесполезно.
Тело любовницы было сплошь покрыто синяками и ссадинами, так что, занимаясь решением проблемы, он ощущал себя то ли садистом, то ли некрофилом. А Лена лежала стиснув зубы и каждый ее выдох ощущался как «вот тебе – получай». Так что вся сцена походила скорей на ритуальное жертвоприношение.
Чтобы как-то отвлечься, Сергей старался догадаться, как она называет своего друга в минуты нежности. Не смог, и взаимное истязание было прервано только очередным телефонным звонком.
– Надо же! – сказала женщина. – Не надоело еще! Подай мне трубку.
– Что тебе? – спросила и удалилась на кухню. До Сергея долетали только интонации ее голоса. И они плавно перетекали от яростного напряжения в тихую нежность. И ему стало ужасно жаль их обоих. И себя вместе с ними. И когда Лена вышла из кухни, он уже ни о чем не хотел думать.
– Он повесится, если я не вернусь! – выпалила как можно убедительней.
– А жена?
– Она в отъезде. А он напился, и сейчас вешаться станет! На подтяжках! – добавила немаловажную подробность. – И еще у него мигрень и малокровие!
– Мигрень – это по женской части. Хочешь побыть доброй самаритянкой?
– А ты что предлагаешь? На вот – возьми меня со всеми потрохами! Молчишь? Опять молчишь! В нищету я больше не вернусь!
– Тогда поехали! – в тон ей ответил Сергей и поднялся с дивана. – А то еще вправду повесится, не дай Бог!
– А ведь может! – сказала Лена и начала одеваться.
Всю обратную дорогу они молчали, и Сергей отчаянно надеялся, что это в последний раз. Потом она долго ревела у него на плече. Они вынимали из машины баулы и тащили до лифта. Створки сошлись. А судьбы? Судьбы разошлись теперь уже надолго. Если не навсегда. «Навсегда» и тут вырисовывалось с огромным знаком вопроса и скорее походило на: «Продолжение следует».
«И все же люди либо любят друг друга, либо изобретают препятствия из обязательств и условностей. И в такие игры я уже не играю», – подумал Сергей, вытащил из аптечки несколько капсул нитроглицерина и старательно запихал под язык.
– Мне нужен отпуск! – заявил он, плюхнувшись на водительское сиденье. – Если этот мир меня отпустит.
«Забавно, они так различны – эти мои миры. – Думал он по дороге домой. – А всюду таскается одна и та же электричка. Или только мое восприятие этой самой электрички? Или же восприятие этих миров? Или это поезд Эйнштейна и нет разницы, какая система координат будет выбрана. И тогда все опять сходится ко мне самому и личному выбору. То есть опять же ко мне самому. Получается, Беркли прав. Или – это Юм? Или они на пару? Выходит, я – центр перехода и сам тащу за собой свое мироощущение как шлейф у свадебного платья… Иначе, кто же там живет вместо меня в мирах, которые я оставил? Вопрос… А хочу ли я знать ответ на него? Это уже вопрос в квадрате!»
Сергей добрался до дома, посидел еще некоторое время в авто, глазея на будничную суматоху озабоченных индивидов, и двинулся к дому, а там ободрал со стен, засунул в короб и запихнул в угол все свидетельства своих минувших путешествий.
В это время в квартире зазвонил телефон.
– Если это опять она, – проговорил хозяин квартиры. – Сам повешусь. И дело с концом. Где мои подтяжки?
– Привет, это я! – зазвенел в трубке голос Коляна. – Надыбал кое-что про твоего комерса.
– Что?
– Да про тему твою. Тормозишь? У тебя с мозгами как?
– Плохо.
– Ну и ладно. Я тут за город выехал. Подъезжай – воздухом подышим. – Предложил Колян и рассказал, как добраться.
Дачный сезон еще не начался, и машин на трассе было мало. Пока его бэха скользила по шоссе, Сергей слушал джаз и рассматривал особенности загородного ландшафта.
– Город кончился, и началась Россия. – Высказал он, и снова загляделся на придорожные пустоши.
Что нового можно придумать, блуждая по туманным полям русского Северо-запада? Да еще ранней весной? Все та же хмарь. Та же голубоватая муть апрельских сумерек. Те же льдистые лужи и жухлая триста. Крик журавлей, скорее похожий на стон. Косяки птиц, невесть зачем тянущиеся на эти равнины. Нищие деревни, осевшие деревянные дома. Переплетение серых тонов, уходящее за горизонт.
Сергей доехал, поеживаясь, выбрался из машины. Возле одного из домиков турбазы «Буревестник» сидел Колян и мечтательно смотрел на гладь озера. Перед ним на лужайке стоял настоящий медный мангал.
– Сейчас шашлыки подойдут. Садись, гостем будешь.
– «Буря, скоро грянет буря». – Провещал приехавший.
– Откуда такой прогноз? Я ничего не слышал. – Удивился ожидавший.
– Рассказывай. – Перебил его Сергей.
– Надо еще немного покопать. Потому как фирма у этого дяди вся в дыму. Кто партнер, куда товар катит – это мои западные пацаны сейчас роют. Но деньги назад идут – закачаешься. Тебе не то что крохи перепадают – пыль!
Так бы мне и пыли не досталось.
– Компромиссы нам не чужды… Угу! Вот и шашлычки подоспели. Выпить не предлагаю. Ты у нас из правильного сословия.
– Продолжай!
– Надо, чтобы их налоговики ковырнули. Там посмотрим. Тебя сейчас спрятать придется. А то шлепнут по принципу: «он слишком много знал». Как смотришь? – Колян полил дымящееся мясо соусом, посыпал зеленью, налил себе рюмку, хлопнул ее и отправил в рот смачный кусок шашлыка. Сергей последовал его примеру.
На дорожку тем временем вышел мужик, сопровождаемый матерым курцхаром.
– Это мой пес, – сказал Колян, – не обращай внимания.
– Я бы и не обращал, – зло парировал мужик, – если бы он меня за жопу не хапнул.
Колян повернул голову и внимательно посмотрел вначале на пострадавшего, потом на собаку. Произнес:
– И чего тебе не хватает, гаденыш?
– Мне, собственно, только к лодкам пройти.
– Я, собственно, это собаке… Обиделся? Ну, хочешь, я его подержу, хвати его за зад. Можешь даже хвост откусить.
Мужик только фыркнул и засеменил вниз по склону.
– Нигде в этом мире нет ни покоя, ни воли, – продолжил Колян, задумчиво глядя в след пострадавшему. Тот прихрамывал и усиленно тер правую ягодицу. – А уж счастья и подавно. – Курцхар повилял своим обрубком,
