отрядом христолюбов. Погибло больше шестисот гражданских…
— Тварь! — моряк в два движения вытащил из полы кителя небольшой пистолет и навёл его на Мочалову.
— Белов, брось «Эфу»! [25] — раздался голос Лемешева, доставшего свой пистолет и державшего на мушке кап-раза. — Брось или буду стрелять!
— Нехристи! — повторил тот угрюмо, и тут случилось неожиданное.
Надо сказать, что Пасечников не просто давал советы Вике — он готовил её для самозащиты в случае критической ситуации. Поэтому один из ежедневников был обычной записной книжкой, а вот второй… второй был просто бутафорией, в котором в центре было аккуратно вырезано отверстие под её личный ПСМ. Оружие последнего шанса, спрятанное от посторонних глаз. Денис понимал, что возможен контроль, вплоть до металлоискателя. Документы маловероятно, что будут досматривать и логичнее всего спрятать его именно в них. Бинго! И его уловка сработала. Вика, стараясь не привлекать к себе внимания, осторожно приоткрыла обложку и, чуть надавив пальцами правой руки на страницы лже-ежедневника, освободила пистолет. Секунда, и он оказался у неё в руке.
— Опусти пистолет, мразь христолюбская! — от её миловидного личика не осталось и следа.
— Я вас всех тут кончу, — глухо проговорил Белов. — А тебя, сучка малолетняя, пристрелю последней.
— Я таких, как ты, рвала из ПКМа в Рябиновке! — со злостью в голосе парировала ему Звягина. — А понадобится — ещё буду рвать из любого оружия. Только пошевели стволом… — он попытался дёрнуться в её сторону, и Вика нажала спусковой крючок.
Грохнул выстрел. Голова Белова вздрогнула — пуля пробила ему висок, выйдя почти у макушки. Тот грузно грохнулся на пол. Раздался многочисленный шум в зале, многие повскакали со своих мест. К Вике бросились двое спецназовцев, однако она спокойно опустила пистолет и подала первому из них.
— Какой интересный пистолетик, — покачал головой Лемешев. — И какая острозубая девочка у нас в телохранителях генерала. Ай-ай-ай… а говорили, нет с собой оружия… ц-ц-ц…
— Олег Петрович не знал о нём, — сказала Вика. — Это оружие мне посоветовал взять наш начальник Службы Безопасности.
— Дай-ка, — попросил он пистолет у своего починённого. — Тут и надпись имеется… «Старшему сержанту Звягиной за героическую оборону анклава»… Виктор Сергеевич! А медаль-то и нашивки настоящие, так-то! Такие навыки можно наработать только в боестолкновениях. М-да… хотел бы я получить такое оружие в её годы…
— Лемешев! Твой косяк — нашёл бы у Белова «Эфу», ничего бы и не было.
— Виноват, тарщ генерал, исправлюсь, — нарочито официально улыбнулся он. — А пистолетик я вам, прапорщик, верну после мероприятия. Именное оружие не подлежит изъятию.
— Виктор Сергеевич! — с места обратился к Шахову другой капраз североморцев. — От имени нашей делегации приношу свои извинения за инцидент. Претензий к девушке не имеем. Белов последнее время стал не совсем адекватным…
— … И вы его всё равно взяли с собой? — Шахов угрюмо смотрел на моряка. — А потом мы все будем удивляться, почему у нас не достигнуты предварительные договорённости. Ладно, пока тело убирают, кто заменит Белова из вашей делегации? Есть ещё нормальные люди?
— У нас есть ещё одна кандидатура с правом голоса. Это кап-два Ковалёв, Николай Николаевич. Ножкин! — окликнул он одного из своих людей. — Позови Коль Колича.
— Кто? — ошарашенно воззрилась на моряка Мочалова. — Как вы сказали его фамилия?
Едва кавторанг вошёл в дальний от трибуны вход, взгляд его упал на женщину, стоявшую к нему в профиль. Мгновенный взгляд на неё породил у Ковалёва шок — свою младшую сестру он не мог спутать ни с кем. Он рванул к ней бегом и в следующую секунду сжал её в своих объятиях.
— Алёнка! Ты жива! Господи… как же я рад тебя видеть…
— Коля… Кольчик… — косметика на её глазах предательски поплыла. — … Братик…
— Твою мать, что Чума над нами всеми сделала… — смачно выругался Потапов. — Родные друг друга потеряли, дети становятся телохранителями…
— Простите, тарщ генерал, — повернулась к нему Вика, — но я не телохранитель. Просто принимала участие в отражении двух атак на анклав. Была ранена. В последнем бою прикрывала своих коллег из ВДВ и союзников — американцев.
— Американцев? — удивился Потапов. — Хренассе!
— Я — преодстауитель америкэн групп фром оуэр анклав, — вскочила со своего места Сара. — Извинитэ, я ищё плохо говрить по-русски и ошен волновать.
— Тогда сорри, — развёл руками он. — Видали, мужики, какие персоны у нас тут собрались? Бывшие потенциальные противники…
— Группа ныне покойного полковника Робинсона очень помогла нам в отражении атаки на анклав, — пояснила Вика. — Они предоставили коды доступа к американским спутникам слежения, и мы смогли вовремя перегруппировать силы и встретить врага достойно. Через некоторое время его группа совершила исход к нам в анклав. Почти долетели. Почти… Нам пришлось выручать наших союзников, отбивая их у заражённых.
— И это сделать она! — выкрикнула со слезами на глазах Сара. — Один молодой старш серджант защитил безоружн америкен беженец. Колонел [26] Робинсон тогда сказать — какой идьёт командовать в Амэрикэ на войну с рашшнс? Еслэ у них даж дьети так сражаться.
— Дети? — снова удивился Потапов.
— Мне пятнадцать лет, тарщ генерал, — хмуро пояснила Вика. — А потом был бой в селе Рябиновка. И они встали стеной вместе с нами. Полковник и ещё больше десятка человек из наших соратников пали смертью храбрых, но остановили толпу христолюбов, пытавшихся прорваться через наши позиции. После их гибели я сама встала к ПКМу и рвала этих тварей в клочки, пока не подоспела подмога.
— Ты ещё забыла, дочка, о своём ранении, — напомнил ей Ермолаев.
— Это несущественно, ведь боевая задача была выполнена.
— А что у вас за кольцо на руке? — поинтересовался Лемешев.
— Я замужем. Мой муж командует Первой Отдельной ротой десантников-юнармейцев. Пока я сражалась в Рябиновке, он со своими бойцами выходил против заражённых. Сорок один доброволец против пятисот «шоколадок» и их погонщиков. И они врукопашную порубили сапёрными лопатками всех. Мой муж теперь седой, до корней волос. И не только он один — остальным тоже досталось будь здоров. Но мы защитили гражданских. Девиз «Никто кроме нас» не зря придумали.
Пока она говорила, стояла гробовая тишина, а потом военные встали и
