дружно зааплодировали.
— Прости, девочка, что я усомнился в твоей награде и ранениях… — на Шахова было страшно смотреть — серый камень скул скрывал то, что творилось у него в душе.
— Виктор Сергеич! Давай заканчивать. Завтра будем говорить и познакомимся поближе официально, — предложил Потапов. — А сейчас… Надо бы просто пообщаться. По-человечески. Тут, вон, и брат с сестрой нашли друг друга. Давай по совести, а?
— Согласен, против общества идти нельзя, — развёл тот руками. — Тогда объявляется перерыв до завтра. Сейчас сорок минут на общение и потом ужин в соседней гостинице.
* * *
— Ну, Олежек, твой прапорщик меня в дрожь вогнала, — покачал головой Шахов, когда они вышли из зала. — Хренассе, ты команду вокруг себя собрал. Вот это я понимаю пресс-атташе. Она и бровью не повела от вопросов. Мне и Лемешев сказал, что она отвечала на его вопросы с достоинством. Вот что значит настоящая фронтовичка. И замужем… Хм… Не рано ли?
— Нет, Витя, не рано. Они оба заслужили. Я тогда сам бы никому не поверил, но всё происходило на моих глазах.
— Твою мать, что Чума со всеми сделала. А что за берсерк у неё в мужьях? Это ж какую смелость нужно чтобы против стольких заражённых выйти… да ещё с сапёрными лопатками.
— А ты его знаешь, — усмехнулся Ермолаев.
— Да ну? И кто же он?
— Сын мой — Илья.
— Я бы хотел сейчас тебя упрекнуть, что другу горбатого лепишь, но её слова так и сидят у меня в голове… Слушай, Олег! И сколько у тебя таких?
— Как невестка? Таких больше нет. Поэтому Илья и запал сразу на неё. А уж после боёв у них чувства серьёзные появились. А если вообще — полноценная рота молодых да ранних. И это тех, кто военные билеты имеет, а ещё есть триста с гаком простых, но старающихся не отставать от роты моего сына.
— То есть три роты? Три роты пацанов…
— И девчат — мы не делаем исключения. Пусть потом не все будут в строевых частях, но во вспомогательные службы у меня сто процентов недобора не будет.
— Ну, ты развернулся! — похлопал его по плечу Шахов.
* * *
— Коля, как же я рада видеть тебя живым и невредимым… — Алёна так и стояла в зале в обнимку с братом.
— Алёнка, а как я рад — слов нет! Я же уже похоронил тебя в мыслях, — он посмотрел на её бэйджик — Слушай, так ты всё-таки замуж вышла? И кто он? Военный?
— Нет, Коля, он гражданский. Там много всего было, я же к бабушке уезжала, если ты в курсе… — она рассказывала, временами впадая в грусть, временами её лицо светлело — … а племянник твой тоже служит. Младший сержант.
— Вовка?! Да ладно! Пацану же только четырнадцать!
— Коля! Вова был старшим связистом в экспедиции к складу Росрезерва, имел ТРИ рекомендации от спецназа, десантников и руководителя полётной группы. Он сам захотел служить, сказав, что не будет себя уважать, если отступится. Ермолаев тоже ни минуты не думал, когда подписывал его рапорт — ты даже представить себе не можешь, какой у Вовы сейчас авторитет среди сверстников и вообще военных. Твой племянник — связист-инструктор. Хотя там и муж мой приложил руку к его профессиональным навыкам, но основное — заслуга его самого.
— О, как! Ну, шустёр! — брат покачал головой.
— У нас, Коля, уже девочка имеется. Тоже из молодых да ранних.
— Во! Настоящий мужик! Но не как твой бывший?
— Нет, — она достала платок и стала аккуратно вытирать глаза. — Блин, придётся макияж снова накладывать… К тому козлу он не имеет никакого отношения. Хорошо, что генами Вовка пошёл в нас. А остальное сделал Серёжа — отучил его быть комнатным мальчиком, и научил быть мужчиной, ответственным за свои поступки.
— Слушай, сестричка, а правда, что у вас нет Чумы? Или это слухи? Опять же только что ваш пресс-секретарь говорила о каких-то добровольцах…
— Правда, Коля, чистая правда. От Чумы есть лекарство, это я тебе говорю как доктор, который его и выделил из крови моего мужа, стоявшего до этого на краю смерти.
— И вы, конечно, будете им спекулировать завтра?
— Мы не спекулируем, но давать таким, как Белов, не будем.
— Понятно…
— А чего тебе волноваться? Ты же не на стороне Белова?
— Скажешь тоже!
— Ну вот, приходи вечером к нам, и мы кое-что придумаем, — подмигнула она брату.
30 октября 2027 года. Псков. Вечер. Сразу после ужина
Ажиотаж, поднявшийся вокруг делегации тополиновцев во время первого знакомства, был неожиданно подхвачен остальными делегатами. Конечно же, беременную Сару удалось частично от него оградить — всем было сразу заявлено, что капитан Сомова-Дукс ныне пребывает в определённом положении и негоже её волновать по пустякам. Хотя была и другая причина: капитан Сомова плохо говорила по-русски, и было решено отмазать её от неудобных вопросов — мало ли, кто что захочет спросить, и как поймут её полуамериканский-полурусский говор. Ермолаев с явной гордостью представил супругу-сербку гостям, собравшимся за большим общим столом — военные не стали разделяться по отдельным столикам, а просто сдвинули все в общий ряд и так продолжили беседу. Помимо неё в пример привели группу охраны, фактически состоящей из семейных пар, ну и, конечно, пресс-атташе оказалась апофеозом общего внимания. Вику третировали каверзными вопросами, пытались прощупать о завтрашнем послании главы анклава, но чета Пасечниковых не зря ела свой хлеб — Звягина блестяще вышла сухой из воды. Полковник Лемешев время от времени слегка покачивал головой — налицо был разрыв шаблона — пятнадцатилетняя девочка держалась не хуже заправского дипломата, к явному одобрению генерал-майора Ермолаева. Ну и сам Шахов — тот попросил подробностей боя за Тополиновку, и рассказывать стала Вика, а не сам генерал.
— Виктория! А почему вы рассказываете нам эти, откровенно говоря, не для женских ушей подробности?
— Простите, тарщ генерал-майор, но с меня обязанности никто не снимал. А это моя работа — уточнение данных на пресс-конференции или так — в неофициальной обстановке.
— Олег, ну признайся, что это всё фикция — ей где-то двадцать, просто она небольшого роста? Не обижайся, но вот не верю, что пятнадцатилетняя девушка
