— Я ещё не получил от тебя того, чего хочу. — Это могло быть шуткой и абсолютной правдой. — Ты уже поела? — спросил он, вливаясь в поток машин.
— Да. — Кстати, о завтраке… — От кого ты питаешься?
— Осторожнее, Хонор. — Интонация в его словах задела её за живое. — Я мог бы начать думать, что ты ревнивый и собственнический тип. — Она никогда такой не была, но, с другой стороны, он единственный мужчина, который стал её навязчивой идеей. Сегодня ранним утром ей снился не безликий любовник, а Дмитрий, с его опытными руками и греховными прикосновениями.
— Да, — сказала она, понимая, что просит о чём-то таком, чего он, возможно, не в состоянии дать. — Думаю, так. — Сворачивая, чтобы пропустить городской автомобиль, который пытался вынырнуть в безумный поток машин, он не торопился с ответом.
— Прошлой ночью особенно сочная блондинка предложила себя. Она позвонила мне после того, как я вышел из твоей квартиры. — Хонор крепче сжала дверную ручку, хотя понимала, что он нарочно провоцирует её — он в хорошем расположении духа, и всё же не могла побороть первобытное чувство собственничества в своей реакции.
— Я бы подумала, — сказала она с наигранным спокойствием, — что ты усвоил урок о блондинках на примере Кармен. — Он повернул, направляясь скорее к туннелю Линкольна, чем к Башне.
— Ах, но сладкий, горячий вкус крови может замаскировать самые непривлекательные качества. — Не проявляя никакого нетерпения по поводу затора перед туннелем, он снял солнцезащитные очки, чтобы положить их в отделение под приборной панелью. — Хонор. — Со струящимся по венам гневом, она повернула голову и обнаружила, что втягивает воздух от его опьяняющей чувственности. Рассветное солнце, уличное движение — ничто из этого не могло приглушить напряжённость этих тёмных глаз, резкие черты этого прекрасного лица. — Я, — сказал он тоном, похожим на грубый шёлк, — тоже собственник, крольчонок. Смертельно опасный. — Её гнев трансформировался во что-то гораздо более интуитивное.
— Это меня не пугает, — сказала она, кладя руку ему на бедро, чувствуя, как под ладонью напрягаются мышцы. — Но я видела, как действуют вампиры твоего возраста.
— Как? — Низкое вопросительное мурлыканье, которое с таким же успехом могло быть ударом стилета.
— Угрюмо? — Ответа не последовало, и он тронулся вперёд. — Я знаю, — продолжила она, — сексуальные нравы гораздо… расслабляющие. — Однажды она застала оргию в разгаре во время охоты. Конечности переплетались в сексуальном самозабвении, шеи выгибались для укуса, а вздохи наполняли воздух, напоенный мускусом секса, это было чертовски эротично, но у Хонор не было ни малейшего желания присоединиться — даже когда к ней обратилась пара накачанных блондинов-скандинавов-близнецов. — Это не для меня, — сказала она, потому что, хотя такие фантазии забавные, на самом деле очень прочно попала в лагерь сторонников верности.
— Это, между нами говоря, перешло черту. — Фраза, которая давала ей право требовать то, что она собиралась потребовать.
— Я никогда не смирюсь с тем, что у тебя могут быть другие любовницы — будь то ради крови или секса — и если ты этого ожидаешь, тогда мы должны прекратить всё прямо здесь и сейчас. — Уход от Дмитрия разрушил бы что-то жизненно важное внутри Хонор, но хуже было бы наблюдать, как он склоняет свою тёмную голову над шеей какой-то другой женщины. — Как бы долго мы ни были вместе, — а она не была настолько наивна, чтобы думать, что сможет удержать такого мужчину, навсегда, — это должно быть моногамно. — Когда она хотела убрать руку с его бедра, он на секунду накрыл её своей, прижимая к себе.
— Похоже, блондинки потеряли свою привлекательность, — сказал он, увеличивая скорость.
— Этого мало.
— Больше никого на это время, Хонор. — Недвусмысленное обещание… за которым последовало предупреждение. — И это работает в обе стороны.
У неё защемило в груди, и только тогда Хонор поняла, что задерживала дыхание. Выдохнув, она сказала:
— Я знаю, что это несправедливо, ведь я, возможно, не смогу позволить тебе питаться от меня.
Вампир однажды сказал, что кровь из вены отличается от донорской крови, как самый изысканный шоколадный торт от рисового крекера. Но Дмитрий пожал плечами, которые она хотела снова увидеть обнажёнными.
— Кровь достать легко. — Проехав туннель, он вывел их в пригород. — А вот без секса я мог бы умереть. — Она впилась ногтями в его бедро, давясь смехом. Когда его губы изогнулись в медленной улыбке, которая наводила на опасные мысли, Хонор решила сыграть с ним в его же игру. Она провела пальцами вверх по молнии его строгих чёрных брюк. Дмитрий выругался, но ухитрился не вильнуть. Он сразу же затвердел от прикосновения, что придало ей смелости.
— Постарайся не ехать рядом с полуприцепом или пикапом, — сказала она, обхватив член настолько, что Дмитрий стиснул зубы, — или они увидят это.
— К чёрту. — Он нажал что-то на приборной панели, и крыша автомобиля с плавным электронным жужжанием, за полминуты закрылась. Повторное нажатие, и окна оказались подняты и затемнены. Боже милостивый.
— Сколько стоит эта машина? — спросила Хонор, но вместо ответа Дмитрий положил свою руку на нее и заставил ускориться.
— У тебя не получится. Не рукой. Может, если используешь рот. — Её пальцы на ногах поджались, желание разлилось жидким жаром в животе.
— Ты не можешь кончить, — предупредила она, сжимая его рукой. — Или тебе придётся вернуться и переодеться. Сжав пальцы на руле, он с шипением выдохнул.
— Я не забуду этого, Хонор.
Это угроза, от которой соски напряглись, потираясь о кружево сексуального лифчика, который она надела под топ. Однако она даже не думала останавливаться — она хотела сделать это, получить опыт, о котором сломленная женщина, которой была в начале этой охоты, никогда бы не подумала.
— Там, — сказала она, — вход в какой-то парк. — Зелёная трава, несколько столиков для пикника. Вывернув руль, Дмитрий въехал на небольшую стоянку. В это время дня слишком поздно для любителей выгуливать собак и бегать трусцой и слишком рано для других. Отстегнув ремень безопасности, не убирая руки с его колен, она наклонилась, чтобы прикусить мочку уха Дмитрия. Когда он вздрогнул, она поняла, что задела очередную эрогенную точку на его теле. — А лобовое стекло становится непрозрачным? — Не говоря ни слова, он протянул руку, дотронулся до чего-то на приборной панели. Секундой позже стекло стало дымчато-чёрным. — Это вообще законно? — Лизнув мочку его уха, она просунула свободную руку под расстёгнутый ворот его рубашки, чтобы провести пальцами по впадинке у основания горла, и почувствовала, как напряглись его мышцы.
— Количество правонарушений растёт. — Мрачные, опасные слова, от которых она сжала бёдра, а в голове пронеслись образы самого эротичного из наказаний. Дмитрий был бы непростым любовником — подобно безликому мужчине, которого она видела в своих снах, он бы требовал, контролировал и обладал.
— Ты, — пробормотала она, обеими руками расстёгивая его ремень, — самый сексуальный мужчина, которого мне доводилось встречать. — Одним только вдохом он заставлял думать о пороке. Расстегнув пуговицу на его брюках после ремня, она потянула вниз молнию. И скользнула рукой внутрь, чтобы обхватить горячую, твёрдую плоть, покрытую бархатисто-мягкой кожей.
Дмитрий откинул голову на подголовник, одна рука всё ещё лежала на руле, а другой он обнял Хонор, чтобы сжать в кулак спинку топа. Напряжённая линия его шеи была непреодолимым искушением.
Продолжая ласкать его уверенным движениями, от которых сухожилия на шее побелели на фоне тёплой соблазнительной кожи, Хонор проложила поцелуями дорожку вверх по одному из этих сухожилий… а затем укусила. Он положил руку ей на спину одним резким движением, прежде чем снова скомкать в кулаке её топ. Мгновение спустя они уже целовались. На этот раз не лёгкое касание, не изучающее прикосновение. Поцелуй был полон страсти, сплетений языков и стука зубов, пока Дмитрий целовал её как мужчина, у которого на уме был грубый, потный, грязный секс, и ему было всё равно, знает ли она об этом. Судорожно вздохнув, когда оторвались друг от друга, она сжала его в кулак, поглаживая сильно и быстро. Один раз. Второй. Глаза Дмитрия заблестели.
