Ознакомительная версия.
В самом деле, едва дорога вывела их колонну на невысокую седловину между холмами, как впереди, насколько мог охватить взгляд, раскинулась на весь горизонт серо-голубая полоса воды.
Сам Урган за своими пригородными садами бросался в глаза гораздо меньше. На земле Сурожского княжества это был полностью ромейский город с отдельным маленьким войском, со своим законом, языком и обычаем. Лопата, бывавший здесь много раз, вновь почувствовал себя хозяином каравана, показывал, куда направляться, где стать, что делать.
Дарник ему не мешал. Он внимательно смотрел на ровные прямоугольные дворища, окруженные каменными стенами, с прямыми проездами между ними, высокие храмы, украшенные крестами, и, наконец, на саму центральную крепость Ургана. Мало того что она была вся каменная, с сильно выступающими вперед башнями, так еще, чтобы подобраться к ней, надо было преодолеть две полосы препятствий: небольшой сухой ров с хищно наклонившимся над ним коротким дубовым частоколом и ряд чугунных столбов с натянутой между ними толстой цепью. Оба препятствия на первый взгляд казались легко преодолимыми для любого ловкого парня, зато обремененное оружием и штурмовыми лестницами атакующее войско наверняка превращалось здесь в медлительную и неповоротливую мишень для крепостных лучников. Даже стражники стояли не у самых ворот, а как раз у защитных полос и, только убедившись, что очередной гость имеет право проникнуть в крепость, вручную откатывали в сторону небольшую телегу, закрывавшую проход.
Пять дней пробыл в Ургане караван короякцев, и все пять дней Дарник не уставал кружить по городу, отмечая его отличия от Корояка и Гребня. Город представлял собой одно большое торжище. Торговали не только на отведенных площадях в посаде, но и везде, где придется. Казалось, что никто больше ничем иным здесь не занимается, как только приглядывается и приценивается к товарам. Если и были ремесленные мастерские, то торговали и в них. Кузнецы еще только доставали из горна раскаленную заготовку, а два-три покупателя уже ждали следующего заказа. Поражало, как все настойчиво пытались ему, Дарнику, всучить свой товар, с криками, хватанием за руки. Однако результат получался почему-то совершенно противоположным, под таким напором все предлагаемые товары казались весьма сомнительными.
Плавание в соленой воде и неумеренное поедание баснословно дешевых южных фруктов заняло все время свободных от охраны бойников. Против этого не мог первые дни устоять и сам их вожак. Однако уже на второй день нашел себе более достойное занятие – ходить на специальное военное ристалище, куда каждое утро выезжала для боевых упражнений часть гарнизона крепости. Ристалище находилось в обширной лощине, куда особые охранники не пускали посторонних зрителей. Дарник без доспехов и оружия, в одной своей расшитой рубахе представлялся для охранников безобидным словенским подростком, поэтому они отнеслись к нему более снисходительно, позволив несколько раз понаблюдать за ромейскими воинами.
Впервые видел он настоящих катафрактов, закованных с головы до ног в железо и на таких же укрытых броней огромных лошадях. Все в одинаковых синих плащах, с одинаковыми рыжими хвостами на шлемах и синими флажками на длинных пиках. На ристалище имелось несколько пологих ям и горок. Четко по команде выстраиваясь определенным образом, всадники то шагом, то вскачь дружно преодолевали эти препятствия, добиваясь сохранения ровного строя. Так же стройно и слаженно конники разъезжались мелкими отрядами в разные стороны, потом съезжались. Или, выстроившись в линию и наклонив пики, неслись навстречу друг другу. Но настолько была хороша выучка их лошадей, что две линии проносились друг сквозь друга, никого не задев. Это для того, чтобы лошади не пугались при настоящем столкновении, понял Дарник и даже засмеялся от своей догадки.
Устраивались и отдельные скачки мимо деревянных столбов, на которых стояли короткие, с человеческую голову чурбачки. Катафракты ловко сбивали их всем имеющимся у них оружием: сулицами и топорами, пиками и кистенями, мечами и палицами. Упражнялись они и в стрельбе на полном скаку из лука, и в метании каких-то маленьких палочек, которые Дарник сначала принял за метательные ножи, но затем разглядел, что палочки имеют на хвосте оперение как у стрел. Позже он узнал, что они называются плюмбатумами и благодаря свинцовому утяжелению летят в ближнюю цель не хуже сулиц.
Боевые занятия пехотинцев впечатлили Дарника значительно меньше, хотя тут тоже было на что посмотреть. Многое из того, что он видел, Рыбья Кровь и сам выполнял со своей ватагой. Но вот чтобы при наступлении плотным строем каждый второй воин из переднего ряда вдруг падал на землю, имитируя ранение, а задние, переступив и сомкнувшись, продолжали движение, такое ему в голову раньше не приходило. Или движение «ежом», когда отряд пешцев весь, и сверху, и с боков, плотно закрыт щитами, а катафракты кидают в них комьями глины, чтобы защита была более непроницаемой. Когда же появились легкие конники с двойным седлом и, ловко подсадив с помощью второй пары стремян «раненых» в седло, ускакали с ними в сторону, Дарник вообще разинул рот от изумления. Все было понятно: специальные воины уносят раненых, чтобы не дать им истечь кровью и не быть затоптанными своими же соратниками, – и все было непонятно: что это за битва такая, где о раненых заботятся прямо в пылу сражения?
Притихший возвращался после «смотрин» Дарник к себе в стан. Рухнули все прежние россказни о ромеях как о коварных и трусливых вояках, которые редко вступают в открытый бой, стремясь всегда побеждать лишь с помощью хитростей и подкупа. Так вот почему они стремятся «побеждать без чрезмерности» – чтобы сберечь своих великолепных воинов. Дарнику даже не требовалось видеть их в деле – по опыту наступления своей ватаги на ивцев он уже знал, какая мощь может заключаться в дружной и слаженной массе хорошо вооруженных людей, неприступной для самых яростных, но разрозненных наскоков противника. Понял и то, что если с пехотой еще куда ни шло, то умения ромейских катафрактов ему среди своих бойников не достичь никогда. Ведь даже на обучение полноценного боевого коня надо затратить не меньше двух лет.
Толкаясь среди ромейских горожан, Дарник чутко ловил, что они говорят о своих ратниках. К его великому изумлению, из обрывков разговоров стало понятно, что ромеи своим войском вовсе не гордятся, принимая то, что есть, за должное и совсем не выдающееся, мол, так было всегда и всегда так будет. Это потому, сделал вывод бежецкий вожак, что их войско больше не стремится к завоеваниям, а старается лишь сохранить имеющееся, значит, настоящая слава и успех бывают только в постоянном нападении. Ну что ж, тогда у него тоже есть свой шанс, успокаивал он себя.
Ознакомительная версия.
