Ознакомительная версия.
- И что же?
- Ну как сказать… Если это тот Павел Петрович, на кого думаю, то не только претензий не предъявит, но даже медаль даст. Две медали.
Кутузов в раздражении отставил в сторону стакан с чаем. Шутник, видите ли, нашёлся.
- Миша, Христом-богом прошу…
- Бога нет! - торжественно заявил голос в голове. - И я, как коммунист и красноармеец…
- Армеец? - удивлённо переспросил Михаил Илларионович. - Военный?
- Бери выше - гвардия!
- Тогда смирна! - от генеральского рыка проснулся и подпрыгнул с дивана ничего не понимающий адъютант, а в ушах отозвался неслышимый щелчок невидимых каблуков. - Вот так-то оно получше. И попробуй у меня слово поперёк сказать!
Прапорщик Акимов, временно прикомандированный к командующему, вытянулся во фрунт:
- Я молчу, Ваше Высокопревосходительство.
- Кхе… - смущённо кашлянул генерал. - Это не тебе, это принятие капитуляции от Нельсона репетирую.
Где-то между Петербургом и Копорской губой.
- Идут, господин полковник, идут! - спрыгнувший с дерева гвардеец возбуждённо показывал зрительной трубой в сторону заклубившейся вдалеке пыли. - Всё как гонец и обсказывал, только вот…
- Что?
- Там почти одни бабы в колонне. Мужиков мало, зато все на конях.
- Шотландцы, наверное, - хмыкнул Бенкендорф. - Никогда их не видел?
- Дикари какие, что ли?
- Вроде того, - полковник достал из кармана массивную золотую луковицу - скверную британскую подделку под Жака Дро, и открыл крышку. - Десятиминутная готовность!
- Есть десять минут! - донеслось из отрытых почти у самой дороги окопов.
- Готовы! - стрелки, засевшие на краю поросшего густым камышом болотца, откликнулись вторыми.
- Денисов, начинаете без команды! Всем остальным ждать сигнала!
Александр Христофорович убрал часы и вытащил маленькое зеркальце, не далее как на прошлой неделе с боем выпрошенное у сестрицы Дарьи Христофоровны. Когда-то эта вещица принадлежала матушке Петра Великого царице Наталье Кирилловне, и расставаться с памятным предметом юная графина Ливен не желала. Ничего, послужило оно царской красе, теперь послужит защите государства.
Ещё полгода назад прапорщик Семёновского полка, флигель-адъютант Его Императорского Величества, упал бы в обморок, увидев подобное отражение. Но сегодня командир Гвардейской Дивизии полковник Бенкендорф вполне удовлетворён внешним видом. Разве что чуть-чуть поправить на правой щеке разводы перемешанной с салом сажи? Нет, вроде нормально всё. Накидка, правда, смешно выглядит - блёкло-зелёный плащ с капюшоном испещрён бесформенными заплатками из коричневой, жёлтой и чёрной ткани. Михаил Илларионович называет такие балахоны "осназовскими", и всё сожалеет об оставленном в какой-то землянке трофейном "шмайсере". Впрочем, генерал Кутузов известен своей эксцентричностью и употребляет много непонятных слов.
А сейчас - прятаться самому. В задачу гвардейцев входило не допустить подхода к штурмующему Петербург противнику, и полковник выбил разрешение возглавить лично одну из засад. Карьера карьерой, но делать её исключительно на скользком паркете Александру Христофоровичу не хотелось. Стыдно носить ленту через плечо, и не сойтись с врагом грудь в грудь, штыки в штыки. Бестолковые стычки на улицах не в счёт, там всё решалось случаем, силой и удалью, теперь же выпал шанс проверить способности к командованию. Момент истины, как любит говорить государь-император.
И вот он настал. Красные мундиры и меховые высокие шапки видны невооружённым глазом, а в зрительную трубу можно разглядеть унылые солдатские рожи. Недовольны? Ну извините, не на воды приехали…
- Быстрее, быстрее… шептал Бенкендорф, подгоняя неприятельскую колонну. - Что же вы как неживые?
Англичане (шотландцы, точнее сказать, но всё равно англичане) не торопились, осторожничали. Сопровождающий пехоту эскадрон кирасир проверял подозрительные места, и только после этого командир полка отдавал приказ ускорить шаг. Чтобы вновь остановиться, отсылая вперёд разведку. Идиоты, они же провалятся в замаскированные окопы! Или остановятся в виду небольшой рощицы, что открылась сразу за небольшим пригорком?
Хлёсткие пистолетные выстрелы снесли с сёдел двоих направившихся к деревьям кирасир. И следом…
- Руби их, братцы!
Гусары, любимцы дам, поэтов и придворных сплетен… Ну что бы вам не звенеть шпорами на балах, не сочинять пылкие романсы, не стреляться на дуэлях… и не соваться сломя голову под палаши тяжёлой кавалерии.
- Денисов, давай! - полковник привстал на колено, пытаясь докричаться до окопов.
Поздно… гусарский полуэскадрон уже смешался в рубке с английскими кирасирами, и начинать сейчас - значит обречь безумцев на верную гибель. Зачем вы это сделали, братцы, откуда вы взялись? Вот они один за другим падают с коней, не в силах прорваться к перестраивающимся из походных колонн в каре горцам. Безумцы… зачем вы здесь? Зачем вы это сделали?
- Простите, робяты… - седоусый гвардеец, получив тычок в бок от своего командира, сильно дёрнул уходящий в землю шнур. - Простите…
В гуще неприятельской пехоты расцвели черно-серые цветы на огненных стеблях - взорвались закопанные на дороге фугасы, заполнив пространство визжащей каменной картечью. Время остановилось… и тут же побежало вновь с громадной скоростью. Ещё летели в стороны смятые фигурки в красных мундирах и клетчатых килтах сорок второго полка, ещё полковник Петерстоун с недоумением разглядывал расплывающееся на животе темное пятно, как грохот повторился. Сейчас сработали одноразовые деревянные пушки, какими когда-то пользовался Емелька Пугачёв - выдолбленные дубовые брёвна, стянутые железными обручами. Добровольцы при них не смогли одновременно поджечь запалы, и канонада растянулась на долгую минуту, напоминая сказочного Змея Горыныча, деловито и размеренно собирающего страшную жатву пламенными языками полусотни голов.
Отлетела сеть, укрывающая окопы, и звонкий голос скомандовал:
- Гренадеры пошли!
Ну, пошли - громко сказано. Они никуда не ходили, только привстали и бросили гранаты с дымящимися фитилями. Двухфунтовые чугунные ядра описывали в воздухе дугу и взрывались с небольшой задержкой, позволяя гвардейцам спрятаться в укрытие от разлетающихся осколков.
- Определённо Товий Егорович договор с дьяволом заключил, - пробормотал Бенкендорф, когда свистящий кусок металла выбил из рук зрительную трубу. - Адское зелье.
Сотворённое главным императорским аптекарем господином Ловицем вещество требовало весьма осторожного обращения, иначе существовала возможность подорваться самому, но сегодня такой день, когда осторожность забыта, а благоразумие затаилось где-то в глубине души, стиснутое железной волей. День, в который брошенный на кон последний рубль становится на ребро.
Ознакомительная версия.
