Как всегда, из всякого правила были и исключения. Например, господин Кочек. Он никогда не отказывался от сверхурочных работ. Не задаром, конечно, что вы. Дополнительные деньги никогда лишними не бывают, не так ли, господа? Вот и сейчас, несмотря на окончание рабочей смены, он не спешит сворачивать свои бумаги.
— Вы, пан Густав, опять работаете сверхурочно? — иронично спросил сворачивающий и убирающий пачки чертежей и расчетов в стол Врочек, один из конструкторов группы разработки общей компоновки.
— Что поделаешь, пан Йозеф, того скудного жалования, которое мы получаем, хватает не во всяких житейских обстоятельствах, — с жалобной миной ответил ему Кочек, словно не замечая неодобрительных взглядов коллег. Отвернувшись от собравшегося что-то сказать Врочека, он погладил кота, который всегда сопровождал его на работу и лежал на углу стола весь рабочий день.
Нахмуренные коллеги, стараясь обойти Кочека как можно дальше, обогнув столы и кульманы, покинули помещение, отведенное для группы. Заглянувший в комнату охранник, из немцев, увидев Кочека, проверил свой список и удовлетворенно кивнув, прикрыл дверь.
Оставшись один, пан Кочек достал из тумбочки своего стола кружку и термос, пододвинул к себе поближе логарифмическую линейку и примерно полчаса с энтузиазмом что-то считал, занося результаты на бумагу. Допив чай, он аккуратно убрал термос, погладил кота и подошел к двери, прихватив с собой кружку. Пройдя по коридору до туалета, он аккуратно помыл кружку и вернулся в комнату. Внимательно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из коридора, Густав столь же аккуратно отодвинул стоящий неподалеку стол и достал из-за него кожаный футляр.
Осторожно открыв дверь, Кочек проскользнул по тускло освещенному коридору к соседней двери и, осмотревшись, достал отмычку. Повозившись в замке, он открыл дверь и скрылся в темноте соседнего помещения. Если бы на окнах не было светомаскировки, ходящий по улице наряд охраны мог бы заметить свет настольной лампы, отражающийся в стеклах окон. Но окна были с немецкой педантичностью зашторены темной тканью, до следующего обхода охраны оставалось ровно сорок минут, поэтому никто не помешал Густаву Кочеку сфотографировать интересующие чертежи и документы.
Через два часа закончивший расчеты пан инженер выходил через контрольно-пропускной пункт. Охранники внимательно осмотрели его портфель и даже прощупали карманы. Но никто не обратил внимания на кота, который словно собачка, следовал за своим хозяином — все уже давно привыкли к такому поведению этого умного животного.
Тем более никто не обращал внимания на то, как потолстел ошейник кота.
10 февраля 1942 г. Иран г. Тегеран.
— …когда мы продали вам первую партию оружия, правительство официально заявило, что проданное оружие было у нас в излишке, что оно производится на иранских заводах и что союзники дадут нам взамен оборудование для пуска наших заводов. Что же мы скажем, если продадим пулеметный завод? — выражение лица премьер-министра отнюдь не радовало полпреда. Ясно, что предложение о перемещении завода на территорию СССР Сохейли отнюдь не радует. Похоже, он считает, что немецкая пропаганда воспользуется моментом и начнет всюду распространять сведения о том, что союзники забирают у иранцев последнее оружие.
— Спасибо, господин премьер-министр. Я доведу вашу позицию своему правительству, — ответил Андрей Андреевич Смирнов и, произнеся еще несколько протокольных фраз, откланялся…
— Премьер категорически против вывоза пулеметного завода. Решить этот вопрос с ним представляется невозможным. Прошу вашего разрешения на прямые переговоры с шахом, — закончил диктовку полномочный представитель. — Телеграмму отправьте немедленно, — приказал он секретарю и, повернувшись к военному атташе, спросил. — Вы осмотрели завод? В каком он состоянии? Может, действительно лучше оставить его на месте и вывозить готовую продукцию?
— Здания постройкой закончены, коммуникации подведены. Фундаменты под станки готовы, но станки еще не собраны, да и рабочие набраны не в полном объеме. По моему мнению, вывоз завода в Союз, сейчас не выгоден по затратам времени.
— Но наверху решили, что выгоднее вывезти завод в Союз, — задумчиво отметил Смирнов.
— Такое решение может принять только шах, — заметил военный атташе.
— Понятное дело. Что же, придется просить аудиенцию. Спасибо за доклад.
12 февраля 1942 г. Иран г. Тегеран. Дворец.
Пышное убранство зала настолько контрастировало с только что увиденным на улице, что Смирнов невольно поморщился. Казалось бы, давно уже надо было привыкнуть, но как-то все не получалось. Ни в Германии, ни в Словакии Андрей Андреевич не видел такой резкой противоположности между богатством и бедностью. Но надо признать, что молодой шах все же делал что-то полезное для своего народа, не то, что его отец. Делал, как видно, недостаточно.
— Здравствуйте, господин полномочный представитель, — молодой Моххамед Реза был вежлив и разговаривал по-русски без переводчика.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — поклонился по протоколу Смирнов.
— Как дела на ваших фронтах, как здоровье господина Сталина? — шах был в хорошем настроении, но аудиенцию затягивать явно не хотел.
Андрей Андреевич вежливо ответил на вопросы и, воспользовавшись моментом, перешел от описания наступления Красной Армии к проблемам с оружием, а потом — к вопросу о пулеметном заводе. Настроение шаха немедленно испортилось.
— Это очень сложный вопрос, господин полномочный представитель, — с помрачневшим лицом ответил шах, покосившись на стоящего чуть в отдалении министра двора. — Нашему Величеству кажется желательным, чтобы ваши специалисты помогли наладить работу этого завода в нашей стране на нужды армий, как союзников, так и Ирана. Нам кажется желательным присылка ваших специалистов и квалифицированных рабочих для того, чтобы они не только помогли запустить производство на пулеметном заводе, но и способствовали подготовке национальных иранских кадров. Продажа завода, наоборот, произведет неблагоприятное впечатление в стране. Будут говорить, что союзники все забирают у Ирана.
— Извините, Ваше Величество. Я и мое правительство считают, что нет никаких оснований считать, что общественное мнение в вашей стране будет недовольно таким актом. Речь идет о тривиальной коммерческой сделке, которая соответствует союзническим интересам.
— Господин полномочный посланник, позвольте напомнить вам, что союзники начали с небольших просьб об оружии. Мы их удовлетворили, буквально оторвав от собственного тела, уступив, пока даже без оплаты, стрелковое оружие и новейшие самолеты. И что мы видим? Вы выдвигаете новые требования, которые могут дойти вплоть до башмаков наших солдат.
