– Так вроде уже, – усмехнулся Шеф, – умаслили.
– Не понял… – Виноградов переводил взгляд с Шефа на меня.
– Да всё тут понятно, – решил порушить я интригу. – Как Кёрзон заикнулся про то, что неплохо бы Энвер-паше и вправду этот мир покинуть, я улучил минутку, дошёл до телефона и отдал соответствующие распоряжения.
– Прямо на глазах у англичан?! – ужаснулся Виноградов.
– А что тут такого? – пожал я плечами. – Фраза была закодированной, что они в ней поняли?
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕНочь. Дождь. Хорошее время для воров и убийц. И для суицида, кстати, тоже…
Двое мужчин, подняв воротники пальто, быстро шли по каменному тротуару узенькой улочки одного из немецких городов. Остановились. Посмотрели на окна четвёртого этажа дома напротив. В окнах горел свет. Всё, как и договаривались. Мужчины перешли улицу, один из них легонько постучал в окно привратницкой условным стуком. За залитым дождём стеклом почти сразу возникло чьё-то лицо. Исчезло. А через некоторое время отворилась дверь.
– Проходите, господа, – мужчина, открывший дверь, говорил шёпотом, по-русски. Мужчины проскользнули за дверь, и втроём, подсвечивая путь фонариком, стали подниматься по крутой лестнице на четвёртый этаж.
– Осторожно, – предупредил привратник, – на этом марше третья ступенька сильно скрипит!
На четвёртом этаже остановились перед одной из дверей. Привратник приложил к замочной скважине магнит и осторожно повернул по часовой стрелке. Ключ, вставленный в скважину с той стороны двери, так же повернулся и встал бородкой вдоль отверстия. Привратник вынул из кармана дубликат ключа, и, постепенно вставляя в скважину, выдавил другой ключ наружу. Тот упал вниз на мягкий коврик. Привратник отпер замок, и, взявшись за ручку, толкнул дверь. Та чуть поддалась, но не открылась. Изнутри что-то мешало. Один из пришедших, тот, что подсвечивал фонариком, легонько коснулся плеча привратника, мол, в чём дело? Тот успокаивающе похлопал его по руке, приставил магнит к двери чуть выше замка, и, придавливая к филёнке, медленно потащил в сторону от косяка. С противоположной стороны двери, вслед за движением магнита, сдвинулся засов. Дверь отворилась. Мужчины быстро проникли в помещение. Привратник наклонился и выдернул из-под двери провод, который затем извлёк и из-под плинтуса. Провод заканчивался в выключателе, и командир группы догадался, что так привратник включил в комнате свет, уже после того, как жилец запер дверь и уснул. Трое убийц бесшумно подошли к кровати. Один вытащил пропитанный хлороформом платок и прижал к лицу спящего усача, остальные схватили того за руки и за ноги. Вскоре тело обмякло. Старший группы подошёл к столу и положил на него предсмертную записку. Бумага была выкрадена заранее, почерк подделан. Мужчина вернулся к кровати. В комнате потушили свет, раздвинули шторы и открыли окно. Спящего подняли и перенесли к окну, поставили вертикально, облокотив на подоконник. После этого все трое покинули комнату, спустились вниз. Двое вышли из дома, а привратник стал подниматься обратно на четвёртый этаж, тщательно вытирая за собой следы. В комнате он подошёл к окну, перекинул спящего через подоконник и быстро покинул комнату, заперев дверь с помощью ключа на замок и с помощью магнита на засов. Вернулся в привратницкую, где с облегчением перекрестился.
Его сообщники убедились, что выброшенный из окна Энвер-паша мёртв, и поспешили прочь. В соседнем переулке их ждала машина. Только начав движение, они позволили себе заговорить.
– Всё прошло прекрасно, господин полковник! – возбуждённо произнёс один.
– Да, господин капитан – подтвердил Зверев, – мы всё сделали чисто, не подкопаешься!
– Лишь бы Лемке не заподозрили, – продолжил капитан. – Он ведь совсем недавно устроился в этот пансионат привратником.
– Ну, это навряд ли, – уверенно произнёс Зверев. – Не забывайте, он ведь по национальности немец.
* * *
Всё указывало на то, что произошло самоубийство. Предсмертная записка, написанная рукой погибшего, запертая не только на ключ, но и на засов комната. Наконец, отсутствие следов проникновения и борьбы, и следов насилия на теле покойника. А тут ещё и свидетель отыскался. Жилец из дома напротив, показал, что страдает энурезом и каждые два часа вынужден покидать постель. Так вот, он обратил внимание на то, что в доме напротив, на четвёртом этаже в эту ночь долго горел свет. Он ещё посочувствовал фрау Эльзе, что у неё такой проблемный жилец, который не желает экономить электричество.
– Вот видишь, – сказал один полицейский чин другому, – всё сходится. Долго не спал, всё никак не мог решиться. Потом написал предсмертную записку, потушил свет и выбросился из окна. Что тут тебя смущает?
– Пожалуй, ничего, – ответил другой полицейский чин. – Кроме личности погибшего.
– Это да, – согласился первый, – личность известная. Но, кажется, газеты писали, что этот турок в последнее время пребывал в глубокой депрессии?
– Я сам про это читал, – подтвердил второй.
– Ну, так спрашиваю ещё раз: что тебя смущает?
– Уже ничего, – вздохнул второй, направился к выходу, посмотрел на ключ, лежащий на столике возле двери.
– Разве что…
– Что «разве что»? – чуть раздражённо спросил первый.
– Ключ. Он не оставил его в замочной скважине когда запер на ночь дверь, я всегда так делаю.
– А я всегда вынимаю и кладу на столик, ведь есть ещё и засов. Хватит. Пошли!
– Пошли… – согласился второй.
НИКОЛАЙ (продолжение)На следующий день встреча началась с того, что лорд Кёрзон протянул Виноградову бланк телефонограммы.
– Это мне предали утром из Лондона, – сказал он. – Прочтите и скажите, что вы по этому поводу думаете?
В телефонограмме говорилось о самоубийстве в Германии Энвер-паши.
Возвращая бланк, Виноградов слегка пожал плечами.
– Я думаю, что Господь прислушался к вашему совету.
Кёрзон промолчал. Но в этот день всё прошло без проволочек, и секретное соглашение между Россией и Великобританией было подписано.
1918 годГЛЕБ– Спасибо, дорогой друг!
– Та нема за що! – тут же откликнулся Макарыч.
Честно говоря, я его мову воспринимаю когда как, в зависимости от настроения. Сегодня совсем никак. И я, чтобы не начать хамить, промолчал. Макарыч хмыкнул:
– Понял. Это для тебя сложно. Ну, если совсем по-простому, тогда так: за что ты меня благодаришь?
– Да вот, спустили сверху очередную директиву, – стараясь говорить спокойно, ответил я, – в основе которой лежит одна из твоих гениальных идей. Сижу вот, читаю, радуюсь!
– Ох, чую, хороша была инициативка, – хохотнул Макарыч. – Я к тому, что по плохой директиву бы не издали, верно? Можешь не отвечать. А вот инициативку-то озвучь, я ведь их пачками выдаю, интересно, какая сработала?