– Ох, чую, хороша была инициативка, – хохотнул Макарыч. – Я к тому, что по плохой директиву бы не издали, верно? Можешь не отвечать. А вот инициативку-то озвучь, я ведь их пачками выдаю, интересно, какая сработала?
Чувствовалось, что моему другу никто ещё настроение с утра не испортил. Счастливчик!
– Я тебе сейчас зачитаю одну строчку из директивы, и ты всё поймёшь. – И я зачитал: «… развернуть в Центральном военном округе учебные центры по подготовке рядового и сержантского состава для Туркестанской Народной Армии (ТуНАр)».
– Хорошая новость! – обрадовался Макарыч. – Меня Духонин заверил, что проволочек не будет, но чтобы так быстро…
– Сука ты, Макарыч! – не сдержался я. – У друга горе. Нет, что бы посочувствовать, так он ещё и радуется!
– Что за горе? – проигнорировав «суку» встревожился Макарыч. – Говори толком!
От возмущения я чуть не задохнулся. Ну и брякнул:
– А ничего, что у меня всего одна рука-то?
Имел-то я в виду, конечно, обилие дел, и что ещё одна забота мне совсем ни к чему. Но Макарыч понял всё иначе.
– Рана открылась?! – Всю весёлость из его голоса выдуло разом. – Ты врача вызвал?!
– Нет. – Я понял, что переборщил, и стал резко сдавать назад. – Не нужен мне врач. И рана меня не беспокоит. То есть, беспокоит, конечно, но так, как обычно. И я совсем не то имел в виду. Просто дел невпроворот, а тут новая забота…
Я замолчал, и в разговоре установилась пауза, поскольку Макарыч только сопел в трубку, видимо слова подбирал.
– Дурак ты, Васич, – наконец произнёс он как-то очень буднично. – Напугал…
Он – «сука», я – «дурак». Квиты! А Макарыч меж тем продолжил:
– Ну чего ты так всполошился? Чем эта директива тебя так напугала?
– Напугать меня, как тебе известно, непросто, – я начал вновь закипать. – Другое дело, я понятия не имею, как эту директиву исполнять…
– С этого и надо было начинать, – укорил меня Макарыч, – а не закатывать истерику по телефону. Ты вот что, сегодня давай не заморачивайся, а завтра я направлю к тебе человека, который поможет разобраться в этом и правда не простом вопросе.
* * *
Забыть про директиву я, конечно, не забыл, не в моих правилах, просто отставил в сторону и занялся не менее насущными, а главное, более понятными делами. Потому, когда адъютант доложил, что прибыл некий имам Рашид Турани, я не сразу просёк: кто это.
– Какой имам? Я его что, вызывал?
– Никак нет, – ответил адъютант, – вы его не вызывали. Но он говорит, что прибыл от товарища Жехорского.
Ясно. Прибыл специалист по туркестанской армии. Только почему имам? Ладно, разберёмся.
– Проси!
Мой ночной кошмар во плоти в моём кабинете. Бородатый тюрок в военной форме с чалмой зелёного цвета на голове. Замер у порога. Похоже, выражение моего лица его смутило. Однако доложил:
– Здравия желаю! Комиссар Туркестанской народной армии Рашид Турани. Прибыл в ваше распоряжение!
Теперь разглядел, что на прибывшем форма военного комиссара ГПУ. Комиссар армии? Значит, в одном со мной звании. Неудобно получается. Придётся вновь прикрываться несуществующей рукой.
– Здравствуйте, товарищ Турани! Прошу извинить, если показалось, что неласково вас встретил. Кольнуло в плечо, – встряхиваю пустым рукавом, – от резкой боли не совладал с лицом. Проходите, присаживайтесь!
Надев на лицо улыбку, иду навстречу, жму руку, указываю на стул. Прежде чем присесть, Турани вежливо интересуется:
– Может, отложим разговор, вам, наверное, врач нужен?
– Благодарю за заботу, но уже отпустило. – Возвращаюсь на место. – Так какое у вас ко мне дело?
А он не молод. Вон сколько седых волос в бороде. И морщины. Верно, ему за пятьдесят.
Турани улыбается и мягко говорит:
– Товарищ Жехорский сказал, что у вас возникли вопросы по формированию Туркестанской армии…
Это он так тонко намекнул, что не у него ко мне дело, а у меня к нему. Что ж, он прав.
– Да, – киваю, – есть такое дело. Хочу услышать ваше мнение о том, как нам лучше обустроить учебные центры, где будут проходить подготовку бойцы будущей армии.
Глядит на меня, как мудрый учитель на любимого, но непонятливого школяра. Говорит всё так же мягко:
– Простите, товарищ генерал…
Предлагаю:
– Зовите меня Глеб Васильевич.
– Хорошо. Глеб Васильевич, мне кажется, начать надо не с этого. Вас ведь интересует, почему решать армейские вопросы к вам прибыл имам?
Неопределённо передёргиваю плечами.
– Понимаю, – тонко улыбается Турани. Улыбка вообще не сходит с его лица, разве что оттенки её меняются. – ГПУ не ваша, так сказать, епархия. Ну, так я вам скажу, что споры о том, кого назначать комиссарами в мусульманские части, не утихают до сих пор. Товарищ Троцкий продолжает настаивать, что это должны быть представители исключительно большевистской и эсеровской партий.
– А вы считаете, что в этом нет резона? – поинтересовался я.
– Нет, я так не считаю, – пальцы имама неторопливо перебирают чётки. А я даже не заметил, когда они появились у него в руках. – Просто давайте разберёмся, в чём состоит этот резон?
– Давайте, – мне становилось всё интереснее.
– А резон – поправьте меня, если я ошибаюсь, – заключается в приведении солдат к повиновению командирам. И кому этим заниматься, как не тем, кто этих солдат, в своё время, из повиновения и выводил, коли теперь власть у них в руках? – Турани посмотрел на меня, и я кивнул в знак одобрения его словам. – Потому резонно предположить, – продолжал ободрённый моим кивком имам, – что когда будет создана новая армия – а именно этим вы сейчас и занимаетесь – потребность в комиссарах постепенно отпадёт.
Тут я кивать не стал, хотя ход мыслей Турани мне определённо нравился. А имам, похоже, больше и не нуждался в моём одобрении.
– Другое дело, части сформированные только из мусульман. Они-то как раз из повиновения ни разу и не выходили?
Чёрт. Не помню. Не важно!
– И зачем козе баян?
Это чисто русское выражение, прозвучавшее из уст бородатого абрека, пусть и очень хорошо говорящего по-русски, вызвало у меня нервный смешок.
– Не лучше ли направить в такие части комиссаров из числа приверженцев новой власти, но состоящих в организации, более близкой по духу мусульманам?
– И что это за организация? – спросил я.
– На русский язык её название переводится как «Красный ислам», – ответил Турани.
– А я думал, что «Красный ислам» – одно из религиозных течений, – искренне удивился я.
– И это тоже, – кивнул Турани. – Но так мы назвали и свой мусульманский боевой союз.
– Боевой? – имам удивлял меня всё больше и больше.
– Именно так! На сегодняшний день «Красный ислам» исключительно боевая организация, ставящая целью установление народной власти в Туркестане.
