Ир, я честно не понимаю, какая разница откуда нынешний язык образовался?
– Лиза говорит что язык – это менталитет, а нам надо понимать с чем мы столкнемся при серьезном контакте: нравы тех же балтов или славян и, допустим, гуннов или протоперсов очень разные: что у персов доблестью считалось, у балтов рассматривалось как зверство. Ну и наоборот… Тут, конечно, народу не сказать чтобы много, до города Киры все же километров семьдесят, но из другого города, который был километрах в пятнадцати-двадцати выше нас по реке, люди два года назад почему-то ушли. Если мы поймем, откуда пришел местный язык, то можем понять и почему это случилось: Лера кое-что нарыла про обычаи тех же сарматов или балтов, так что по крайней мере поймем… с высокой степенью вероятности предположим, вызван ли исход эпидемией, какими-то религиозными причинами или их кто-то выгнать сумел. Проще говоря, нужно ли нам срочно увеличивать выпуск патронов, лекарств или достаточно научиться фокусы показывать.
– Нам пока не до фокусов… но понять, что вокруг творится и чего нам можно ожидать, все же нужно, в этом Лиза права. Ладно, уговорила, пойду поищу еще в таблицах Потта, – улыбнулась Бруннхильда. – Хотя и так понятно, что сейчас используют какой-то праиндоевропейский диалект, который от всего нам известного отдален… почти на две тысячи лет отдален. И, как ни копайся в учебниках, хрен мы его поймем.
– Ну я же понимаю… кое-что.
– Ты пока его выучила, а этимологию не поняла. Надо с народом теснее пообщаться, может тогда что-то реально поймем, да и то уверенности нет.
– Это да. Тут аиста называют «жираф»… хотя может Кира его с журавлем спутала?
– Вот и подумай об этом, а я пока сбегаю тебе чего-нибудь вкусненького подстрелю. Кстати, почему ты девочку называешь Кирой?
– Привычнее, а ей сказала что это «взрослое имя», девочке-то летом уже десять вроде исполнилось. В русском-то имена с окончанием на «ка» не только и не столько уменьшительные, но и иногда снисходительно-ругательные, не стоит чтобы наши дети её имя подобным образом интерпретировали.
– Я это знаю… то есть учила, хотя и не использовала… да, ты права. Ладно, отдыхай, а я присмотрела еще одну яблоневую рощу неподалеку, посмотрю что за звери там всю падалицу подметают. За обедом снова поговорим! Кстати, насчет освоения языка… поговори с Катей, Кира твоя её вроде не боится, но слушается, и если Катя прикажет ей тебя языку учить…
Кирка действительно Кате подчинялась безоговорочно, считая девушку «главной в городе». Потому что «все её слушаются». Просто увидев, как девушка нитки прядет из остатков пуха от иван-чая, Кира попросила и её научить использовать прялку, а на ответ «так пух же уже почти закончился», предложила учить её с использованием крапивного волокна, которое она, Кира, сама же немедленно и добудет. Ну и добыла «немедленно» пучок кудели размером с котенка – а Катя, оценив качество волокна, поделилась «открытием» с остальными женщинами. Те же, испытывающие острую недостачу в постельных принадлежностях, прониклись перспективами быстрой добычи матери для простыней и пододеяльников и в течение нескольких дней вырвали всю крапиву в радиусе пары километров. Стог получился размером с мастерскую Михалыча, а Кира решила, что это сделано по приказу Кати… впрочем, Лера так и осталась в убеждении, что «главенство» Кати в глазах Киры обеспечивалось исключительно ярко-красными (хотя уже лишь наполовину длины) волосами девушки.
Заодно учительницы узнали, что и тот же кипрей очень даже годится для текстильной промышленности, вот только этой полезной во всех отношениях травы росло куда как меньше чем крапивы, да и вырывать иван-чай под корень ни у кого желания пока не возникло: обычный-то чай уже заканчивался, и все потихоньку стали переходить на чай «капорский». Однако слова Люды о том, что кипрей «лучше всего растет на пожарищах», мимо ушей никто не пропустил. Впрочем, пока и лес никто жечь не решился, все же лесной пожар – стихия страшноватая…
Маркус был – даже по сравнению с Сашей – мальчиком небольшим, но очень вдумчивым. И, хотя, как и все прочие дети, большую часть времени он проводил за учебой, успевал сделать немало. Не только рыбы наловить или раков, но и сотворить что-то «на перспективу». При этом он, в отличие от того же Саши, всегда заранее продумывал, что он будет в состоянии сделать сам, а что потребует помощи со стороны других, более опытных товарищей, и всегда мог очень аргументировано объяснить, почему такая помощь необходима.
Например, выколотить из обломка мостового пролета «силовую арматурину» – это он сам. А отковать из нее полотно для пилы – это Света с Леной сделают и быстрее, и гораздо лучше. Но вот нарезать на ней зубья, заточить их, а потом закалить полотно – это опять сам. Сварить хитрую раму из обломков забора – это к Михалычу, выточить дольно непростую железяку – понятное дело, что с этим лучше Ксюши никто не справится. А вот нарезать деревянных брусков, собрать из них довольно хитрую конструкцию – кто же, как не автор идеи с этим лучше справится?
А идея у мальчика была очень простой. Деревьев в лесу много, и деревья эти рубятся постоянно чтобы и дрова были, да и просто для расчистки леса под будущие поля. Вот только на дрова шли чаще деревья небольшие, так как здоровенные стволы просто таскать было некому, так что много, очень много толстых и совершенно неподъемных стволов оставались лежать там, где их срубили. Не совсем там же, по возможности их все же старались отодвинуть в сторону – но разве что недалеко. Потому что откатить хотя бы относительно круглый ствол на пару-тройку метров (и даже на десять) было в принципе возможно, но вот дальше…
Но ведь всякому понятно, что если ствол распились, например, на доски, то каждую отдельную доску перетащить будет не так уж и трудно. А ручной пилой (даже двуручной) ствол распустить на доски – занятие крайне непродуктивное. Однако если получится этот процесс как-то «механизировать»…
Маркус придумал и воплотил «в железо» (а большей частью все же «в дерево») мобильную пилораму, работающую от вала отбора мощности мотоблока. Относительно мобильную: для переноски устройства с места на место нужно было человек десять и минимум день напряженной работы – но, опять же, с помощью ломов или крепких жердин даже очень тяжелый ствол можно подвинуть метров на десять. Или – если перетаскивать «мобильное устройство» исключительно лень – даже на полсотни метров. А если бревна вообще перетаскивать лебедкой от «Тигра»
