так минут двадцать кричал на меня. Категорически запретил делать такое. Вот и сижу теперь, думу думаю, — дед устало вздохнул.
— Не переживайте так. — ободрил я его. — Мы вчера с женой эту ситуацию обсудили и нашли художника. Думаю, он все, что надо нарисует. Галия его сейчас привести должна. Пропуск ему уже сделали.
Дед при этих словах оживился, довольно забегал по комнате.
— Это же прекрасная новость, — радостно сказал он, — какие вы молодцы. И что, хороший художник?
— Да вроде неплохой. Стенгазеты в Горном институте рисует. Особенно карикатуры любит делать, — хмыкнул я.
— Отлично-отлично! — довольно потер руки Василий Иннокентьевич.
Тут, легкие на помине, в комнату зашли Галия и Юра Бахтин. Судя по оживленному разговору, в котором промелькнуло слово «снегурочка», по дороге они обсуждали будущий макет. Галия обрадованно бросилась ко мне обниматься, потом познакомила Юру с Василием Иннокентьевичем и стала расспрашивать про решение начальства по идее макета.
Василий Иннокентьевич повторил рассказанную мне ранее историю. Посочувствовав коллеге, жена тут же радостно сообщила, что это вообще теперь не проблема, Юра отлично умеет рисовать лица.
— Давайте наброски для макета посмотрим, чтобы понять, что дальше делать, — с деловым видом предложил Юра. Было видно, что он просто горит желанием побыстрее заняться этим проектом.
Василий Иннокентьевич разложил на столе увеличенное изображение открытки, которую они вчера с Галией выбрали как образец для создания входной группы. Юра внимательно осмотрел фигуры, сделал пару замечаний по деталям.
— Чего-то не хватает в этой картинке, — вставил и я свои пять копеек, — пусто как-то. Может, хоть елку на заднем плане добавить?
— Отличная идея! — поддержала меня Галия. — Василий Иннокентьевич, на входе в столовую елка есть?
— Нет. Только в центральном сквере и в актовом зале. — покачал головой старичок.
— Тогда надо еще изображение елки вырезать и за фигурами расположить. Тогда композиция по-настоящему новогодней получится, — подвел я итог.
— Больших проблем не вижу. — бодро сказал Юра. — Изображения достаточно простые. Давайте я сейчас пару деталей поправлю, елку добавлю и можно будет сразу к изготовлению лекал приступить.
— А мы тогда пока материалы подготовим и помещение, — предложил Василий Иннокентьевич.
Работа закипела.
* * *
Военная часть под г. Ижевском
Старший лейтенант был очень встревожен, когда в часть позвонили и потребовали от него немедленно явиться в Ижевск к командиру полка. Вроде и не делал ничего плохого, а кто его знает, все равно тревожно. Может, какую-нибудь анонимку на него накатали недруги? Но, с другой стороны, он и не успел завести себе еще недругов за эти несколько месяцев. Или, по крайней мере, не знал об этом.
Да и в целом местный офицерский состав ему очень нравился — шебутные парни есть, есть и чрезмерно болтливые, способные ляпнуть что-то гадкое, не подумав, но откровенно подлых ему не попалось. Прекрасный коллектив, в котором у него обязательно со временем появятся настоящие друзья. Служить бы тут и служить, если бы не полное отсутствие условий для молодой жены с ребенком. Сидеть дома Инке нельзя, у нее не такой характер, она скоро на стену полезет. А учиться в отдаленном от города гарнизоне нет никакой нормальной возможности. Так что какой бы ни был тут расчудесный коллектив, а без жены и ребенка…
Переживал и майор, руководивший гарнизоном. Ему тоже не сообщили о причине вызова его подчиненного. Если Петра вызывают из-за каких-то проблем, то следующими они обрушатся на него. Он строго велел Петру немедленно отзвониться, как только узнает, в чем причина.
Ясно, что поездка в город на попутке в такой ситуации удовольствия не доставила, хотя обычно погулять по Ижевску Петр любил. Неплохой город. Красивый. Но не тогда, когда ты встревожен.
Потом пришлось еще и как следует посидеть в приёмной у командира полка, что тоже оптимизма не прибавило. Но заходил он к нему, когда вызвали, как следует офицеру, который за собой никакой вины не знает — с гордо поднятой головой и проверенной у зеркала формой, чтобы точно все было в порядке.
— Ну что, старлей, похоже, у тебя кто-то серьезный в Москве есть, правильно я понимаю? — сходу спросил его полковник Сивухин. Петр его раньше и не видел, беседовал с ним при прибытии на новое место службы его зам. Но и Сивухин произвел на него приятное впечатление. В полной противоположности его фамилии, выглядел он как положительные герои «Войны и мира», и глаза были умными.
— Не понял, товарищ полковник? — растерялся Петр.
— Ну как же — перевели-то тебя к нам временно, вот только твой предшественник на этой «времянке» тут три года просидел, пока на Камчатку дальше не поехал. А ты у нас всего на несколько месяцев застрял, и теперь поедешь служить не куда-нибудь, а в саму Москву. И откомандирован в распоряжение Министерства обороны. Я лично в чудеса не верю, а ты как?
— Никак нет, товарищ полковник!
Ответив, Петр стоял совершенно растерянный. Какая-то прямь оторопь взяла. Вроде и новости очень хорошие, но в голове билась только одна мысль — а Инка-то в Брянске! Какая Москва?
Видимо, полковник понял по его растерянному виду, что он понятия не имеет, о чем тот его спрашивает, потому что покачал головой и сказал:
— Надо же, придется теперь, видимо, все же поверить в чудеса! Я думал речь идет о мохнатой лапе никак не меньше генеральского уровня, а ты, похоже, просто везунчик. Ну что же, удачи тебе, старлей, на новом месте!
Ошарашенный Петр, поблагодарив, вышел из приемной, сжимая бумаги о переводе в руке. Вышел затем в коридор и просто побрел по нему, пытаясь осмыслить произошедшее, пока не уткнулся в тупик. Не сразу и вспомнил, что обещал позвонить своему майору. Напросился в финчасти к телефону, там разрешили сделать один звонок. Майор снял трубку сразу, видно, что ждал в нетерпении. И расстроился, услышав, что Петр уезжает. Причем старлей понял, что не из зависти, а потому, что он хорошо исполнял свои обязанности. Тот так и сказал — что доволен его службой и его будет не хватать в части.
И только положив трубку, Петр сообразил, что нужно срочно сообщить Инне. Но межгород отсюда не вариант, нельзя слишком уж наглеть, придется ехать на городской пункт связи. И когда уже ехал туда, вдруг сообразил, что ведь и жену можно будет перевести из Брянска в Москву. Это же столица, там полно серьезных больниц с ординатурой!
* * *
Эльвира скучала, сидя в конторе, когда зазвонил телефон. Работа счетоводом в колхозе после бухгалтерии механического завода была простой, она с ней справлялась за полчаса. Обычно в свободное время читала художественную литературу, вот и сейчас томик Дюма был в ящике, в ожидании своего часа. Но сегодня настроения что-то не было.
Впрочем, оно резко улучшилось после звонка Инны. Счастливая до невозможности внучка почти кричала в трубку. О том, что справедливость на свете все же есть, и Петра переводят в Москву служить из его отдаленной части. И что она теперь ищет варианты, куда тоже в Москву перевестись, хотя в ординатуре в Брянске очень расстроены тем, что она собирается их покинуть. Непонятно только, где конкретно в Москве Петр будет служить, его откомандировали в распоряжение Министерства обороны. Как только точно узнают, тогда и она будет переводиться, в больницу поближе к месту службы мужа. Там и квартиру снимут, чтобы обоим было удобно добираться на работу. Авось и ясли удастся найти для Аришки.
Значит, Балдин все же помог, как она и рассчитывала. Эльвира улыбнулась, старый друг не подвел. Никогда она его раньше ни о чем не просила, в первый раз воспользовалась его постоянным предложением помочь хоть в чем-то.
Впрочем, она не собиралась рассказывать об этом ни Петру, ни Инне. Муж у внучки простой, старается все делать абсолютно честно, и очень расстроится, если узнает, что его перевели из-за ее просьбы к генералу. А Инне скажешь, она ему непременно растреплет. У влюбленной жены от мужа тайн нет! Вот пусть и думают, что все так случайно получилось.
Надо будет предупредить Пашку и Никифоровну, чтобы тоже не проговорились. И попросить Пашку сходить к Балдину, узнать, куда конкретно тот планирует в Москве Петра пристроить. Пусть как узнает, сразу и прикинет,
