я был готов. Тем более, ответственность эта вряд ли будет серьёзной: к прорывам не просто так относились с некоторой… пофигистичностью? Даже гражданские порой лазали на ту сторону, лично или с помощью техники, если судить со слов обер-комиссара. Я же просто полетал рядом, никаких излучений не почувствовал, — а теоретически должен был, будь там что-то из ряда вон выходящее, — потоп остановил и ни одной иномирной тварюшки не прикончил. Да и угрозы от «моржекроков» не исходило никакой: да, явно хищники, но кто вообще полезет в новообразовавшееся болотце, да ещё и поздним вечером?..
А подумать и попытаться понять суть разлома мне хотелось очень и очень сильно. Ведь никто лучше меня не мог осознавать лучше, довольствуясь лишь воспоминаниями и тем, что видел своими глазами! Ну а если не получится, то попробую напроситься на ещё одно, — или не одно? — такое происшествие. Летать умею, о себе позабочусь, к разрешению и содействию отнесусь с благодарностью.
А чего ещё желать тем, кому нужна моя лояльность?
Все в плюсе, что есть суть любой взаимовыгодной сделки…
Глава 22
Длинные руки Трона
Что я знал о разломах? До прошлого вечера — преступно мало. Лишь то, что они ведут вовне нашей планеты, и оттуда лезут не брезгующие человечиной твари. Ну и о фоне пси, повышение которого каким-то образом фиксируется, что позволяет заранее стянуть силы подавления к точке с потенциальным разломом. И фиксация эта не совсем эффективна, ибо я ощутил неладное задолго до. Даже направление мог бы указать, если бы понимал, что вообще происходит.
Но вот о том, как это выглядит и ощущается я узнал лишь вчера. Можете представить себе лист бумаги? А окружающий мир, состоящий из таких листов? Отлично. Разлом — это растягивающийся подобно резине, сминаемый и оттого разрывающийся лист. Сложновоспринимаемая многомерная конструкция, в центре которой растяжение достигает такого уровня, что от попыток осознать его даже у меня кипел котелок. Я привык осмысливать трёхмерный мир, а эффект, возникающий рядом с разломом, воспринимался разумом в штыки. О полноценном осознании природы разлома при таких исходных не могло быть и речи, но я всё равно понял очень и очень многое. Например то, что перемещение вещества из точки в точку всё-таки возможно. Осталось только окончательно разобраться в процессе и когда-нибудь его воспроизвести: моментальные перемещения даже в пределах радиуса воздействия — это уже очень и очень немало!
Тем не менее, здесь и сейчас меня волновало не столько практическое применение этих знаний, сколько их углубление для обретения максимально полного понимания сути разломов как таковых. Что их порождало? Как можно предотвратить их появление? Возможно ли стабилизировать разлом? Ответы на этот и все остальные вопросы ещё только предстояло получить… или не получить в силу сложностей, с которыми, очевидно, столкнулось всё остальное человечество. Пятьдесят лет прошло с появления первого псиона и, подозреваю, разлома, а мы всё там же: никаких тебе стабильных «порталов» на ту сторону, лишь разгребание последствий да ловля всяких мутированных чудищ. И казалось бы: бери да делай, однако…
— Это было безответственно, Артур Геслер. — Троекуров-старший сурово, но с какой-то смешинкой в глазах смотрел прямо на меня, убрав руки за спину и всем своим видом демонстрируя обуревающее его недовольство. При этом его эмоции слабо, но указывали на то, что ни о каком серьёзном разговоре пока не шло и речи. Слишком уж легкомысленно он держался. — Разломы опасны не только существами, периодически в них попадающими и появляющимися с нашей стороны. Бактерии и вирусы, радиация, газ — всё это тоже представляет нешуточную угрозу, которой ты, безо всякой экипировки приблизившись к разлому, себя подверг.
— Господин Троекуров, я предположу, что вы просто не можете мне этого не сказать… — В силу, допустим, должностных инструкций. Потому что иначе я решительно не понимаю, почему вообще идёт речь о таких опасностях при том, что ни сейчас, ни «обычно» соответствующие меры не принимались, или принимались крайне редко. Я много лет назад слышал об угрозе подрыва «грязной бомбы» радикалов в Европе, и в силу доступности информации видел, как силовики подходили к её устранению. Вывезли целый город, в то время как здесь и сейчас студентам, жилища которых располагались в километре-двух от разлома, просто сказали сидеть дома. Да и в городе эвакуацию проводили лишь когда «с той стороны» наружу лезли совсем уж недружелюбные существа, а не бактерии и радиация. —… но не могу не отметить, что, судя по всему, обозначенная вами угроза или крайне мала, или отсутствует вовсе. За свою жизнь я неоднократно видел, что предпринимают в случае появления разломов, и пока ещё ни разу туда не отправлялись войска или псионы в костюмах химбиозащиты.
— Верно подмечено, Геслер. Но то, что угрозы нет обычно, не означает, что она не может вдруг обозначить себя. И что бы ты делал, надышавшись испарений какой-нибудь едкой дряни?
— Я бы заранее обнаружил эти испарения, и просто не подпустил бы их к себе, господин Троекуров. — Значительные отличия в составе воздуха вокруг не прошли бы мимо моего восприятия в момент чрезвычайного его напряжения, так что подхватить болезнь из иного мира я не опасался. — В этом плане я подошёл к своей вылазке с максимально возможной ответственностью.
— Максимально возможная ответственность в данном случае — это остаться сидеть дома, как предписано инструкциями. — Мужчина ещё пару секунд сверлил меня взглядом, после чего вздохнул: — Но за своевременно поднятые стены хвалю. Не будь их, и устранение последствий затопления отняло бы куда больше времени. За сколько справился?
— Пять минут. — И то лишь потому, что мне пришлось летать вокруг, компенсируя свой невысокий радиус воздействия. — И у меня есть вопрос… не совсем по теме, скажем так.
— Слушаю. — Занятно, но в отсутствие других людей Троекуров вёл себя чуточку иначе, да и ощущался по-другому. Менее жёсткий, более расслабленный. Правда, несмотря на это на фоне других людей он всё равно казался человеком в достаточной мере жёстким.
— Я могу как-либо получить разрешение на посещение прорывов, находящихся в активной фазе?
— Не раньше, чем тебя проаттестуют хотя бы на первый ранг, Геслер. И у такого стремления должна быть серьёзная причина… помимо утоления юношеского любопытства. — Я хмыкнул. Может, жизненного опыта мне и недостаёт, а некоторые особенности разума провоцируют поведение «как у юнца», но ментально я намного старше даже этого матёрого псиона. — Я сказал что-то смешное?
— Никак нет, господин Троекуров. Просто мне показалось забавным то, что в моём научном интересе вы видите всего лишь любопытство. — Для того, чтобы задать вопрос слов гвардии майору не потребовалось. Он просто посмотрел на меня так, что я не мог не развить поднятую тему. — Сам разлом очень интересно взаимодействует с материей, будто растягивая её, но не разрушая. Почти всё время, проведённое у эпицентра, я пытался понять, что это и как оно работает.
— И результат?..
— Практического результата нет. Тем не менее, я склонен считать, что дальнейшее изучение разломов может помочь их стабилизировать. А где стабилизация — там и исследование новых миров, как в японских мультиках. — Надо хоть глянуть, что они там нарисовали. Когда-нибудь, если появится свободная минутка. А про телепортацию я пока буду молчать: ни разу не услышал о том, чтобы псионы такое проворачивали, так что пусть эта потенциальная возможность останется моим маленьким секретом. — Я сказал что-то смешное?
Я воспользовался той же фразой, что и Троекуров минутой ранее. Просто потому, что она идеально легла на «почву» в лице улыбнувшегося и коротко рассмеявшегося мужчины.
— Уже много лет лучшие учёные умы бьются над тем, как можно стабилизировать разлом. Но их усилия пока не принесли никаких результатов. — Мужчина потянулся к поясу, достав табельный пистолет достаточно футуристичного, хоть и без изысков, вида. «Злат-7», совсем новый, только поступивший на вооружение и пока особо себя не проявивший, этот пистолет с уникальной конструкцией был мне знаком исключительно по соответствующему руководству в планшете. — Меня рассмешила твоя самоуверенность, Геслер. Ты же изучил все материалы, которые были на планшете?
— Кроме видеозаписей. Ускорить их в достаточной мере планшет не мог, а времени у меня было не так много. — Кивнул я, глядя на то, как ловко опустившийся на корточки Троекуров-старший, повернувшись ко мне боком, разбирает оружие, размещая его составляющие прямо на полу. Самого процесса я не видел, да и подглядывать не собирался, уже понимая, что он хочет сделать.
Не прошло и десяти секунд, как мужчина пригласительно махнул рукой.
