Обыск в опустевшем здании шел уже больше суток, будущий уголовный процесс обещал стать самым громким событием подобного рода со времен мятежа декабристов. Теперь стало ясно, что в этом варианте истории уже не будет бродячей по "источникам" байки о том, что, дескать, "большевики-с разложили армию!". Процесс все выявит и расставит на свои места: кто разлагал, зачем разлагал, и кто сколько с этого имел.
Партийный тандем посовещался с умными людьми и решил, что судить деятелей Военно-промышленных комитетов будет Военно-Революционный трибунал. Государственным обвинителем от лица Совнаркома на процессе будет Андрей Януарьевич Вышинский, а присяжными шесть представителей от русского офицерства, в том числе адмирал Бахирев, генералы Деникин и Марков. Еще трое офицеров подлежали случайной выборке. Кроме того присяжными выбирались по жребию шесть представителей из числа председателей солдатских и рабочих комитетов. Воров и казнокрадов не любил никто. Поэтому ворам-миллионщикам святила реальная ВМСЗ ("высшая мера социальной защиты"). Поскольку генерал Духонин был жив и здоров, выражение "отправить в штаб Духонина" в этом варианте истории не появилось.
Теперь настало время поговорить с господами Романовыми, без угроз, но серьезно. Власть в России должна была быть передана максимально легитимно. Главная проблема состояла в том, что Временное правительство, бескровно уступившее бразды правления Совнаркому, само не обладало никакой легитимностью, оно было самопровозглашенным. Отречение же царя Николая II, с точки зрения закона тоже было оформлено с нарушением всех тогдашних юридических процедур, и выглядело обыкновенной филькиной грамотой. И в то же время, идея монархии, особенно с Романовыми во главе, была в России безнадежно скомпрометирована. Получалась классическая задача "про волка, козла и капусту".
Автоколонна с председателем Совнаркома и его сопровождающими прибыла в Гатчину сразу после обеда. Романовых собрали в небольшом помещении. Собственно говоря, для беседы Сталину была нужна лишь Мария Федоровна, как глава фамилии, и два брата экс-император Николай, и несостоявшийся Михаил. Присутствие же Александры Федоровны, двух ее старших дочерей, Александра Михайловича, Ксении, Ольги и обоих Николаевичей было обычной массовкой. Впрочем, к Александру Михайловичу имелось предложение, которое мы хотели озвучить после завершения официальной части, а к Николаю Николаевичу — пара вопросов особого толка.
Рассевшись вокруг большого массивного стола, Романовы настороженно замолкли, увидев, как сопровождающие Сталина солдаты, вносят в комнату какой-то зачехленный до поры прибор.
Иосиф Виссарионович вразвалочку прошелся по комнате, наблюдая за лицами присутствующих. Лицо его было невозмутимо, хотя я прекрасно понимал, что у него творилось в душе. Еще недавно сидевшие здесь люди правили одной из величайших империй в мире. А они потеряли все, кроме жизни. Но они все могут еще немало сделать для сохранения внутреннего мира в стране, поскольку та, хоть и небольшая часть старого общества, которая все еще способна к созиданию, пока еще хранит им верность.
— Господа Романовы, буду краток, — начал свою речь Сталин, — состояние России, переданной Советской власти Временным правительством, весьма плачевное. Никому не нужная империалистическая война выжала всю Россию, как лимон. Николай Александрович, вы так "удачно" нашли союзников, что с ними Государству Российскому и никаких врагов не надо.
А на пороге уже стоит призрак гражданской войны и сепаратизма окраин. Ваша семья, господа Романовы, триста лет скрепляла своим самовластьем все и вся. И когда оно в одночасье пало, вдруг стало можно все. Сейчас вас ненавидят миллионы. Стоит любому из вас выйти на улицу без охраны, и летальный исход гарантирован. Но, не большевики свергли монархию. Вашу власть свергла либеральная буржуазия, увидевшая в самодержавии опасность для своих неуемных аппетитов. Я не буду распространяться о том, как многие из присутствующие здесь сделали для того, чтобы революция все же наступила. Но могу сказать лишь одно — если в Советской России когда-нибудь появится орден "За заслуги перед революцией", то я позабочусь, чтобы присутствующие здесь Николай Александрович и Александра Федоровна получили такие ордена за номерами один и два. Заслужили. Но, хватит говорить о том, что уже было, надеюсь это и так всем понятно.
Поговорим о том, что только еще будет или может быть. Могу сказать одно, кто бы и какие иллюзии не питал, но возрождение монархии в России в настоящий момент невозможно. Народ устал от вашего правления, Николай Александрович. Двадцать три года — срок немалый. Но они оказались временем нерешенных задач и упущенных возможностей, которые теперь придется наверстывать в удесятеренном темпе, — Сталин обвел взглядом своих визави, — Вы не понимаете, зачем я вам все это рассказываю? Все очень просто. Мы, конечно, и сами справимся со всеми проблемами, но если в вас осталось хоть немного чувства долга перед страной, которую вы считаете своим Отечеством, то мы надеемся на вашу помощь. Ведь хоть что человеческое должно остаться даже в бывших царях!
Заметив, что экс-императрица хочет что-то сказать, товарищ Сталин поднял руку, — Погодите, Александра Федоровна, сейчас мы покажем вам, чем вся эта история должна была закончиться для вашей семьи. Александр Васильевич, давайте, не научился я еще управляться с вашим аппаратом.
Сопровождавшие нас с товарищем Сталиным солдаты быстро задернули в комнате шторы, и в наступившем полумраке я снял с проекционного аппарата чехол и поднял крышку ноутбука. Два полностью заряженных автомобильных аккумулятора должны были обеспечить нам до получаса работы. На побеленную известкой торцевую стену упал квадрат ярко белого света. Романовы уже были знакомы с синематографом. Но тут изображение было высочайшего качества, цветным и со звуком. Кроме того, отсутствовал треск самого аппарата.
Взгляды всех присутствующих были прикованы к импровизированному экрану, на котором развертывалась кульминационная сцена фильма "Романовы — венценосная семья". Когда на экране загремели выстрелы, я порадовался, что Александра Федоровна не взяла сюда младших дочерей и Алексея. Все таки, пока еще не рожденный Стивен Малкольм в этой роли — это не для слабонервных. Да и взрослым, видимо, хватило впечатлений по самое "не грусти".
Ксения, например, традиционно грохнулась в обморок, так что Александру Михайловичу пришлось все бросить, и приводить в чувство сомлевшую жену. Что поделать — тонкая натура. Мария Федоровна тоже была потрясена до глубины души, но ее сильная воля пыталась сопротивляться, отрицая увиденное. Хоть ее уже посвятили в суть происходящего, но, в отличие от своих сыновей, она еще не до конца поняла, что происходит, и еще не осознавала, на каком уровне идет игра. Поднявшись во весь свой небольшой рост, вдовствующая императрица заявила, — Это все неправда, такого просто не может быть!
