Как и следовало ожидать, внезапный взрыв в ночи породил яростную перестрелку между воюющими сторонами, по прошествии времени сошедшую на нет. Когда же расцвело, китайские дозорные заметили вблизи своих позиций останки неизвестного человека. С большим трудом, из-за прицельного огня противника, они сумели доставить их в свое расположение.
По уцелевшим штанам и ботинкам трупа, китайцы опознали тайного курьера, неоднократно ходившего в Харбин по заданию господина Мо. После недолгого расследования причиной смерти шпиона был определен несчастный случай, о чем было немедленно доложено в штаб.
— Сколько раз твердил этому Чжу об осторожности, но он не услышал моих слов и, вот, плачевный результат! Из-за его халатности мы лишились очень важных сведений, которые нам так необходимы именно сейчас! — гневно воскликнул Мо, когда телефонист доложил ему об инциденте, — задержите последнюю выплату его семье. Каждый должен платить за свои ошибки!
Столь резкая реакция у посланца генералиссимуса на гибель собственного разведчика, была обусловлена тем, что она путала ему карты в продолжающемся противостоянии с начальником штаба армии. Мо было нужно как можно скорее получить сообщение о новой диверсии, которая должна была уничтожить оставшийся у русских бензин. Полковник Го Можо подозревал, что у генерала Зайончковского дела с горючим обстоят, не столь плачевно, как об этом доносили разведчики Мо. Сообщение из Харбина должно было быть триумфальной точкой в поединке специального посланника с отсталым штабистом.
Горько обманутого в своих ожиданиях, Мо очень подмывало отправить немедленно нового связного в Харбин, но здравая логика удерживала его от столь опрометчивого поступка. Гибель Чжу и торопливое извлечение его останков, наверняка обострило внимание русских солдат на этом участке обороны. Следовало сделать паузу, искать новое место перехода, а времени у Мо было, что называется, в обрез.
План штурма Харбина полковника Го Можо не был поддержан Чжан Сюэляном, посчитавшего, что восстание в тылу противника — более выгодный для него вариант. В этом случае он экономил на потерях, сохраняя вверенные ему отцом силы. При нынешнем положении дел в Поднебесной это было очень важным.
Командующий согласился отсрочить штурм Харбина до третьего мая, но с этого момента вся ответственность легла на плечи блистательного хамелеона. Погруженный в заботы грядущего штурма, господин Мо полностью лишился сна, но не собирался отступать. После личной рекогносцировки нового места перехода лазутчика, господин Мо дал добро на операцию.
Дату нового штурма Харбина, Мо решил сообщить заговорщикам ровно за сутки до его начала. Такого запаса времени вполне хватало Чан Цзин-Хо, чтобы привести в боевую готовность свои силы к началу мятежа.
Чтобы досадная случайность вновь не нарушила его планы, Мо не стал писать письма заговорщикам, да в этом уже и не было никакой необходимости. Лазутчику нужно было только назвать им время и место главного удара армии Чжан Сюэляна. Для окончательной страховки того, что курьер в точности выполнит порученное ему дело, Мо заплатил вперед половину обещанной награды вперед, однако его планам не суждено было сбыться.
Ровно за сутки до появления лазутчика, в Харбине были проведены аресты заговорщиков. Была арестована вся верхушка заговора во главе с Чан Цзин-Хо, Ван Ю-Цзином, Бо Лу-Таном и Дун Фа-Лу. По личному распоряжению генерала Зайончковского их задержание производил штабс-капитан Рокоссовский.
Пограничник уже оправился от ранения и подал рапорт командующему об отправке на передовую, но тот неожиданно отказал.
— У меня для вас Константин Константинович, есть одно важное и очень ответственное поручение. В Харбине, нашей контрразведкой выявлен заговор среди китайской элиты в пользу Чжан Сюэляна. Взрыв состава горючего на станции, которым вы занимались, это как раз их рук дело. Теперь они намерены поднять мятеж в нашем тылу во время штурма противника города. Промедление в подобном положении смерти подобно, и сегодня ночью мы намерены арестовать заговорщиков. Вам предстоит принять в этом самое непосредственное участие.
— Я? — удивился Рокоссовский, — но ведь с этой задачей может справиться любой офицер штаба.
— Вижу, эта весть вас не особенно обрадовала, но что поделать, — генерал сочувственно покачал головой. — Для сохранения полной секретности проводимой операции привлечение людей со стороны недопустимо и потому, я привлекаю к этому делу только тех, кому доверяю. Что же касается вашего рапорта, то я даю слово, что удовлетворю его, как только с угрозой мятежа будет покончено. Ещё навоюетесь, это я вам обещаю.
Рокоссовский с блеском выполнил порученное ему задание. В течение ночи все указанные во врученном ему списке люди были арестованы и доставлены в здание контрразведки. Ни один из главарей заговора не оказал никакого сопротивления при аресте. При виде возникшего посреди ночи офицера с ордером на арест, все они униженно лепетали о своей невиновности. Не попадая от испуга в рукава пальто, опасливо косясь на солдат конвоя, заговорщики как заведенные твердили о происках врагов и об ужасной ошибке совершаемой господином штабс-капитаном.
В большинстве своем, захваченные врасплох заговорщики, покорно шли к полицейской пролетке или автомобилю, однако были и исключения. Тем, кому уже нечего было терять в этой жизни, оказывали яростное сопротивление пришедшим за ними жандармам и пограничникам. Были случаи, когда на стук в дверь в ответ гремели выстрелы и взрывались гранаты, но их было крайне мало. Ликвидация «заговора мандаринов», как он был после прозван газетчиками, прошла успешно. Всего в ночь с 30 апреля на 1 мая, было задержано свыше двухсот человек.
Верхушка заговора содержалась в здании ведомства господина Будякина на улице Владимирской. Там ими активно занимались следователи, и занимались надо сказать довольно успешно. Едва оказавшись в довольно стесненных для себя условиях пребывания, лишившись своего привычного образа жизни и ореола неприкасаемости, господа банкиры и коммерсанты принялись спешно облегчать свою душу, дабы спасти драгоценные жизни. Следователи только успевали записывать показания подследственных и докладывать Будякину и Зайончковскому о вновь открывшихся обстоятельствах.
Все остальные арестованные и задержанные по подозрению в соучастии заговору были размещены на двух баржах на реке Сунгари. Тщательно охраняемые жандармами, они пребывали в строгом карантине до выяснения всех обстоятельств дела. Господин Феропонтиков самым внимательнейшим образом следил за содержанием своих подопечных, время от времени пополняя их ряды новыми арестантами.
