— Солдаты и существуют специально для того, чтобы воевать и гибнуть ради одержания победы. Мне очень странно слышать подобные речи от вас, полковник, в тот момент, когда решается судьба всего сражения, всей кампании, всего похода! Вместо того чтобы проявить решительность и твердость, вы начинаете непонятные рассуждения! Отдайте приказ о наступлении и вместе с нашими друзьями в Харбине, мы сломим сопротивление русских, генерал!
— Что-то не видно результатов обещанного вами мятежа. Зайончковский дерется столь уверенно, как будто за его спиной крепкий тыл.
— Быть может именно в эту минуту, Харбин уже захлестнул мятеж, а мы попросту теряем время, упуская свой шанс! — запальчиво выкрикнул Мо и попал в самую болевую точку Сюэляна. Напоминание об упущенном шансе подхлестнуло самолюбие молодого человека, и он приказал продолжить штурм.
Вновь запели трубы, затрещали барабаны, и едва пополнив свои поредевшие ряды, батальоны устремились в новую атаку. И снова застрекотали пулеметы в гнездах обороны и на броневиках, загрохотали пушки бронепоезда, затукали орудия «Ланкастеров». Правда, на этот раз скупее и глуше и словно почувствовав слабину обороны харбинцев, солдаты клики наседали все настойчивее и настойчивее.
Расстояние между противниками сокращалось, и русские пехотинцы уже собирались вступить в рукопашную схватку, как вдруг, в километре от места боя послышался сильный грохот и скрежет. Прошло несколько томительных минут и перед изумленными китайцами предстало четыре танка «Рено». Яростно терзая землю своими могучими гусеницами, они уверенно двинулись на вражеские позиции.
Возможность появления русских танков в этом сражении совершенно не исключалась как Го Можо, так и самим Сюэляном. На танкоопасном направлении были выкопаны широкие рвы, но вопреки всем ожиданиям, Шаповалов двинул свои коробочки там, где их совсем не ждали. В этом месте фронта находилась топкая низменность, по твердому мнению военных, совершенно непригодная для движения броненосных машин.
Броневики там действительно бы не прошли, а вот танки благодаря внезапно наступившим утренним морозам шанс имели. Перед началом операции Шаповалов специально послал пластунов обследовать низменность, и они принесли обнадеживающие сведения. Командир отряда решил рискнуть, и стальные танки устремились в атаку на редкие китайские заслоны.
До последней минуты, сидевшие в окопах китайцы были уверены, что лязгающие гусеницами машины застрянут в топкой земле и все обойдется, но чуда не произошло. Выбрасывая комья грязи, танки преодолели опасный рубеж и уверенно наползали на оробевшего противника.
Не дойдя до переднего края китайских окопов, один из танков остановился, развернул тупое дуло пулемета, и длинная очередь гулко ударила по головам застывших в изумлении солдат. Ей вторила пушка второго танка, затем третьего, четвертого также остановившегося для ведения огня. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы китайцы дружной гурьбой бросились бежать кто куда, позабыв обо всем.
С появлением на поле боя «Рено» картина боя кардинально изменилась. Солдаты Сюэляна оказались морально не готовы к столкновению с бронированными громадами. Одного их вида было достаточно, чтобы лишить китайцев всякого желания бороться с ними, а пулеметные очереди и орудийный огонь обращали воинов клики в бегство.
Подобно карточному домику, развалившемуся от случайного порыва ветра, ломалось и рушилось все вражеское построение под натиском русских танков. Уничтожая живую силу противника огнем своих орудий, давя гусеницами пулеметные гнезда, машины Шаповалова выкатились к одной из полевых батарей китайцев и уничтожили её.
Вслед за танками, на главном направлении сражения в атаку на врага двинулись, пушечные «Ланкастеры» и притихшие было пулеметные «Путиловцы». Их порыв поддержали пришедшие с левого фланга броневики, чудесным образом исцелившиеся от своих топливных недугов. Все вместе, они подобно могучему молоту яростно напирали на противостоявшие им батальоны Сюэляна, намереваясь прижать и уничтожить врага на грохочущей за его спинами танковой наковальне.
Единственное, что можно было сделать в этом случае — попытаться уничтожить танки противника артиллерийским огнем. Учитывая их минимальное число, задача была вполне выполнима, но молодой генерал не сделал этого. При виде стальных махин его сердце так же дрогнуло, как дрогнули сердца его солдат. Едва увидев, что русские танки приближаются к нему, Чжан Сюэлян бросился к своей машине и покинул поле боя.
Его бегство не осталось незамеченным. Вслед за командующим без оглядки бежало все его войско, позорно оставив на поле боя всю свою артиллерию.
Под бурным натиском русских войск, китайская армия была отброшена от стен Харбина на десять километров, и осада столицы КВЖД была полностью снята. В этот день Чжан Сюэлян потерпел разгром, но это было только началом его позора. Чашу горечи своего поражения он не испил ещё в полной мере.
Уже на следующий день, не испытывая никакой нехватки горючего бронеотряд полковника Шаповалова вместе с казаками и гарнизоном Харбина сам атаковал врага. Ещё не оправившиеся от вчерашнего поражения, китайские солдаты не смогли оказать никакого сопротивления мощным машинам русских. Едва завидев приближающиеся к ним танки и броневики, они начали отступать, не слушая гневных криков своих командиров.
В сложившемся положении, Го Можо посчитал нужным отвести войска к станции Цайцзягоу и при помощи вод Шуанчэня остановить наступление русских. Этот шаг был вполне разумным, но как оказалось потом запоздалым.
Пока солдаты клики торопливо возводили у Цайцзягоу оборонительные укрепления, генерал Зайончковский нанес новый удар, сводивший на нет все усилия врага. Получив сообщение из Хабаровска о начавшемся раньше срока ледоходе на Амуре, генерал начал готовить десантную операцию. Когда четвертого мая к Харбину ведомые малым ледоколом «Макаров» пробились три речных монитора, у Андрея Медардовича все было готово.
Как только Зайончковскому доложили о прибытии мониторов, он вызвал к себе Рокоссовского.
— Я обещал вам веселую службу на передовой, так она вас ждет, Константин. Приказываю вам принять под командование сводный отряд пограничников, погрузиться на мониторы и, спустившись по Сунгари занять станцию Таолайчжао. Места вам хорошо знакомы, так, что с десантированием у вас не должно быть особых проблем. Держать плацдарм во что бы то ни стало, пока мы с отрядом Шаповалова не разгромим их ударом с севера. Все ясно, господин капитан?
— Так точно. Только смею заметить Андрей Медардович, я штабс-капитан — поправил генерала Рокоссовский, но тот не согласился с ним.
