Служба оказалась, мягко говоря, не особо пыльной. Стоять у ворот да по ночам патрулировать сад. Сам эпарх — невзрачный человечек с большими залысинами и задумчивым взглядом — лишь раз взглянул на новых стражей, что-то одобрительно буркнув. А вот старик Ивлидис, мажордом префекта, не спускал с новых стражников глаз, даже пытался беседовать по душам, хитро выспрашивая, где у кого родичи да друзья. Узнав о том, что оба воина сироты перекати-поле, непритворно обрадовался и, выдав приличный аванс, намекнул, что скоро их ждут большие дела. Дела, так дела… Хельги уже надоело тратить зря время в этой золотой клетке. Мажордом его обнадежил. И не обманул — буквально на следующее утро, едва сменились, велел хорошенько выспаться и быть готовым к ночи. Приятели так и сделали — уснули, провалялись до вечера, Хельги даже не выходил в город, хотя никто ему не препятствовал. Впрочем, князь справедливо предполагал в старом мажордоме недюжинные шпионские способности. Уж старик не упустил бы самолично проследить, куда это шляется в незнакомом городе одинокий сирота болгарин. Рассудив так, князь с удовольствием пообедал и залег спать в предоставленной ему каморке в дальнем крыле здания. Так и проспал глубоким сном до позднего вечера, когда его разбудил старик Ивли-дис.
— Кольчугу не надевай, она тебе не понадобится. Возьми оружие, не бросающееся в глаза, — инструктировал мажордом. — Кинжал, короткий меч, палицу. В общем, то, что можно спрятать под мантией. Во дворе увидишь сирийца. Ждите, вас позовут.
Как и сказал старик, напарник уже прохаживался во дворе под липами. Фигура сирийца была закутана в плотный черный плащ, такой же, как и на Хельги. Князь взял с собой короткий меч и кинжал, что же выбрал сириец, было скрыто под складками его плаща.
— Готовы? — выглянул во двор мажордом. — Будете сопровождать паланкины. — Он жестом подозвал сирийца, протянул ему свиток: — Пойдешь впереди. Вот разрешение на передвижение по ночам в военное время. Ты же, — он посмотрел на Хельги, — двигайся сзади. Если что — разбойников не жалейте.
Оба телохранителя важно кивнули и, по приказу Ивлидиса, вышли на улицу — караулить распахнутые ворота. Стоять, впрочем, пришлось недолго. Рослые носильщики-зинджи вынесли со двора, один за другим, два больших паланкина, занавешенных плотным пологом из синего бархата. Сириец, как и договаривались, пошел впереди, Хельги же держался сзади. Процессия быстро пересекла просторную площадь Тавра и отправилась дальше по широкой улице, залитой ярким лунным светом. Стоявшие по обеим сторонам улицы статуи отбрасывали на мостовую темные размытые тени, никто не жег факелов, освещая путь, да в этом и не было необходимости столь светлой ночью. Прошли еще одну площадь, со статуей чудовища Минотавра — площадь Быка, потом другую, форум Аркадия, и, наконец уперлись в старинную стену Константина. Из ворот показались стражи, подошли. Сириец молча показал им пропуск. Кивнув, стражники, гремя амуницией, зашагали дальше. Миновав стену, носильщики прошли еще несколько стадий и, резко свернув направо, пересекли еще одну широкую улицу, скорее даже — просто дорогу, оказавшись в темном, заросшем густым кустарником месте, показавшемся князю смутно знакомым. Впрочем, он не настолько хорошо знал город, чтобы утверждать это наверняка. Остановились перед каким-то домом, окруженным высокой глухой оградой с воротами и калиткой… И вот тут-то Хельги разглядел над калиткой маленькое синее сердце.
Мерзкий притон Филофея Мамоны! Так вот почему их передвижения были окутаны такой тайной.
Выбежавший навстречу гостям верзила — привратник Навриз — проворно распахнул ворота, гостеприимно пригласив всех в просторный, заросший смоковницами двор. У распахнутых дверей дома сладко улыбался хозяин, держа в руке ярко горящий факел. Благообразная седая шевелюра его была тщательно приглажена — волосок к волоску. Из первого паланкина, почтительно поддерживаемый под руки носильщиками, выбрался сам эпарх — Селевкон Никандр, префект столицы. Этакий шибзик, вертлявый, тощий, однако взгляд его темных глаз был тяжел. Смотрел, словно придавливал мраморной плитою. Филофей Мамона кланялся ему чуть ли не до земли. Хельги вдруг осенило. Так вот кто истинный владелец притона! И вовсе никакой не Филофей, тот просто пешка, подставное лицо. Эпарх! Ну, Никандр, ну, градоначальник. Так вот, значит, какими делами ты занимаешься, вместо того чтобы неустанно заботиться о благе горожан! Содержишь тайные содомитские вертепы! Храмы противоестественной любви. Впрочем, а куда же тогда он девал тех девок, про которых рассказывали? Похоже, это ведь на него работают клирики Евтихий и Харитон, поставляющие «живой товар» по первому требованию префекта.
Ага! Вот и девы! Полезли из тех же носилок, что и Никандр. Да уж, префект передвигался с комфортом! Молодые, фигуристые, одна другой краше. Какая-то сгорбленная старуха увела их в дом… а из другого паланкина, затравленно озираясь, вылезли мальчики. Ну, вот это, по крайней мере, понятно. Их увел сам Филофей, еще раз почтительно раскланявшись с высокопоставленным гостем… Впрочем, с каким гостем? С хозяином! Никандр вошел в дом, небрежным жестом приказав охране караулить на улице. Что ж, придется покараулить. Князь с любопытством осматривал сад, довольно-таки запущенный, темный. Может, специально так сделано, дабы происходящее здесь было скрыто от чужих нескромных взглядов? Однако Диомид не так-то прост! Он ведь знал про этот притон. Может, не ведал, что вертеп принадлежит эпарху? Хм… Что-то не верится.
— Войдите в дом, воины, — громко позвал Филофей.
Хельги вздрогнул — слишком уж неожиданно отвлекли его от собственных мыслей. Вслед за сирийцем он вошел в вертеп. Вот и коридоры, и зала…
— Мои верные стражи! — с чувством произнес развалившийся в ложе эпарх. Он улыбался, но было в этой улыбке что-то отталкивающее, так могла улыбаться змея, подползая к жертве. — Я оставляю вас здесь, для охраны. Мой верный Филофей позаботится о вас, а чуть позже вы получите обещанное серебро и даже сверх того. Все знают — своих верных слуг я награждаю щедро!
Воины разом поклонились.
— Ваша задача — охранять дом снаружи и, если понадобится, изнутри. Повинуйтесь во всем Филофею, а уж он не оставит вас своими заботами. — Никандр расхохотался. — Приступайте же к своим обязанностям прямо сейчас, отоспитесь завтра.
Ночь прошла спокойно. Лишь иногда доносился из дома приглушенный девичий визг. Эпарх уехал засветло, не прощаясь со стражами, лишь кивнул провожавшему его Филофею. Смотритель вертепа велел Навризу закрыть ворота и, махнув рукой, пригласил воинов в дом.
— Постой-ка. — Он обернулся на пороге, внимательно посмотрев на Хельги. — Мы не могли встречаться раньше, воин?
— Нет, — как можно беспечнее ответил князь. — Я приехал в столицу лишь три дня назад.
— Но ведь столица в осаде!
— Морем.
Показав каждому отдельную каморку в глубине дома, Филофей откланялся, прислав сгорбленную старуху с вином и пищей. Как ни пытался Хельги ее разговорить, та никак не реагировала, похоже, вообще была глухая. Пожав плечами, князь улегся на жесткое ложе — в конце концов, пора было и отдохнуть. Он быстро провалился в сон, темный, без сновидений, а потом словно бы услышал чей-то зов. Тоскующий девичий голос звал какого-то Немеда.
Интересно. Вроде у князя никаких знакомых с таким именем не было. С чего ж такой сон? Или это не сон? Хельги осторожно приподнялся на ложе. Зов повторился.
— Немед! — тихо позвали откуда-то слева. Князь наклонился, увидел в стене небольшое отверстие толщиной с мизинец.
— Я здесь, — шепотом отозвался он.
— Слава Господу! — с явным облегчением произнес голос. Такой нежный, девичий. — Открой дверь, я приду.
— Иди…
Хельги спрятался за дверью, открыл, услыхав торопливые шаги. Оглянувшись, скользнула в комнату тонкостанная дева, закутанная в прозрачное шелковое покрывало.
— Немед. — Она оглянулась, и Хельги, отбросив смущение, поклонился. — Ты не Немед! — Девица попыталась убежать — не тут-то было: князь припер дверь ногой.
— Куда ж ты так спешишь, красавица?
— Пусти… Или я позову стражу!
— Я сам стража, — усмехнулся Хельги. — А вот поведай-ка мне, кто такой этот Немед?
— Не твое дело! — зыркнула черным очами дева. — Выпусти, говорю, хуже будет.
— Ага… Сейчас позову Филофея, пусть уж он объяснит мне… — Князь приоткрыл дверь.
— Не надо Филофея, — неожиданно взмолилась гостья. — Пожалуйста, не надо.
— Так кто такой Немед? Ну?
— Страж. Тот, что был до тебя. Был… — Девушка неожиданно разрыдалась. — Я предупреждала его, а он… Впрочем, и мне недолго осталось. Я слышала, как хозяин говорил Навризу — сегодня придет густобровый.
— Так, дева. — Тщательно подперев дверь скамейкой, князь строго взглянул на девушку: — Давай-ка по порядку. О чем ты предупреждала Немеда? Почему тебе недолго осталось? Как это связано с густобровым и кто он такой? Говори обо всем, что тут творится. Поверь, хуже тебе от этого не будет.
