— Так, дева. — Тщательно подперев дверь скамейкой, князь строго взглянул на девушку: — Давай-ка по порядку. О чем ты предупреждала Немеда? Почему тебе недолго осталось? Как это связано с густобровым и кто он такой? Говори обо всем, что тут творится. Поверь, хуже тебе от этого не будет.
Гостья обреченно вздохнула.
— Мне уже все равно. Будь что будет… И ты, соглядатай, не выпытаешь у меня ничего!
Хельги успокоил разбушевавшуюся девицу двумя пощечинами и вкрадчиво спросил:
— Тебе здесь очень страшно?
— Да, — еле слышно ответила гостья.
— Я прогоню твой страх. Как тебя зовут?
— Агния.
— Так о чем ты предупреждала Немеда?
— Чтоб уходил. Они убивают и стражников. Ну, тех, кто слишком уж долго…
— Ясно. — Князь кивнул. — И ты еще не хотела говорить! Теперь о густобровом.
— Он друг хозяина. Но часто ведет себя здесь как хозяин. Страшный человек. Когда он приходит, девушки исчезают…
— То есть как это — исчезают? А ну, давай поподробнее, Агния.
Методом кнута и пряника Хельги все же удалось разговорить девушку. Впрочем, полученная информация стоила этих усилий, даже если и была правдивой лишь наполовину. В вертепе «Синее сердце» не по своей воле находились как девушки, так и мальчики. Мальчиков хозяева использовали для банального зарабатывания денег и для сбора материалов на важных имперских сановников, девушки же — совсем для иного. Их тут было и так немного, и те исчезали одна за другой. Обычно за ними приезжал густобровый…
— Густые, почти сросшиеся над переносицей, брови, подбородок выбрит до синевы? — в этом месте перебил Агнию Хельги. — Зовут Овидием?
— Да, кажется, так его назвали.
— Ясно. Дальше!
Дальше Агния поведала мало. Собственно, все ее страхи были основаны лишь на догадках. Ну, увозил и куда-то девок — и что? Может, находились покупатели.
— Нет, господин, раньше такого не было.
— А ты давно здесь?
— С лета.
— И как давно начали увозить дев?
— Всегда по пятницам. Вернее, в ночь с пятницы на субботу. А давно ли… Наверное, с начала осени. Иногда Овидий уводил и мальчиков…
— В ночь с пятницы на субботу… Странно. Так ведь вчера была пятница.
— Вот всех и увезли… разом.
— Но я ничего не видел!
— Их вывели черным ходом.
— А, тогда это должен был видеть мой напарник. Ладно, спрошу.
— Так я пойду? — Агния с надеждой посмотрела на Хельги: — Ты… ты поможешь мне бежать отсюда?
Князь улыбнулся.
— Думаю, что да.
Выглянув в коридор, он выпроводил неожиданную посетительницу и задумчиво уставился в окно, забранное свинцовым переплетом. Надежно сработано — не выберешься при всем желании. Ну, он-то свободен, по крайней мере ночью. Правда, девица недвусмысленно заявила, что здесь пропадают и стражники. Поистине, очень странное место.
— Господин… — Князь вновь услышал приглушенный шепот. — Кто-то заходил в мою комнату, пока меня не было. Рылся в вещах.
— Это точно?
— Да… у меня рядом с иголкой лежала синяя нитка, а теперь — серая… Мне страшно, господин.
— Не хнычь. И жди ночи.
Князь опустился на ложе. Нехорошие мысли терзали его, не давая покоя. Почему не разрешили надеть кольчуги? Ведь хорошему лучнику… Интересно, кто из них хороший лучник, Навриз или Филофей? И почему так дотошно выспрашивали о родичах? Выбирали никому не нужных сирот, пропажи которых никто не заметит? Значит, и в самом деле собирались использовать. Сегодня же нужно переговорить с сирийцем…
Уходя на смену, Хельги испытывал нараставшее беспокойство. Вроде и Филофей, давая указания, смотрел на него как-то не так, и Навриз усмехался. Ночь на этот раз выдалась серая, луна то и дело скрывалась за облаками. Слышно было, как где-то у стены Константина лаяли сторожевые псы. Князь осторожно обошел дом и тихонько позвал:
— Неарх! Сириец!
— Тьфу ты, черт! Болгарин! — отозвались за спиною. — Чуть не всадил тебе кинжал в спину. Хорошо — позвал.
— Здесь вчера выводили дев?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Бровастый чиновник, выбритый до синевы? Неарх усмехнулся.
— Уж, не знаю, выбрит ли он, не разглядел, а брови точно увидел. Так что с девками?
— Их уводят неизвестно куда. Потом — мальчиков… Ты полагаешь, до нас здесь не было стражей?
— Понял тебя, — шепнул Неарх. — Я и сам уже размышлял об этом. Мне еще раньше кое-что показалось подозрительным. Там многие сражались не хуже, чем мы, однако выбрали нас — а что у нас общего, кроме умения драться?
— Оба — перекати-поле.
— Верно! Если что, никто не спросит, сгинули и сгинули. Удобные мы с тобой люди. Не разрешили кольчуги, а ведь они явно не помешали бы и в городе, и здесь.
— Не помешали бы нам…
— Но могли помешать кому-то… Черт побери! Я утром наблюдал, как привратник сбивает с яблонь оставшиеся плоды… У него все ухватки лучника! Хорошего лучника, уж поверь мне. Что же, сваливаем уже сейчас? Я, правда, рассчитывал заработать.
— Ты полагаешь, они нам заплатят? — усмехнулся князь. — Уходим.
— Хозяин — влиятельный человек. Нас будут искать…
— Их право.
— Могу взять тебя с собой, Болгарин, — неожиданно предложил Неарх. — Доберемся до Антиохии, а там…
— Что там? Пристать к еретикам? Но Тефрика вот-вот падет под ударами Христофора.
— Кроме еретиков, есть еще Махди, Али ибн Мухаммад, поднявший восстание против халифа. К нему примкнули не одни только зинджи. Там нужны хорошие воины! Черт побери, такие, как мы!
Князь усмехнулся.
— Поверь, с удовольствием бы отправился с тобой, Сириец… но у меня здесь свои дела.
— Признаюсь, ждал такого ответа, — кивнул Неарх. — Ты вовсе не похож на увальня из провинции, совсем не похож. Слишком умен. И голос у тебя уж больно властный. Тсс! Слышишь шаги?
Оба тут же упали на землю, увидев, как прошелся по двору привратник Навриз. Посмотрел куда-то, словно бы принюхался, — здесь не держали собак, оба — эпарх и его помощник — терпеть не могли псов. Быть может, за их верность?
— Там на крыше есть хорошее местечко для засады. Утром очень удобно всадить в нас по хорошей стреле. — Сириец приподнялся. — Я когда-то хорошо лазал по деревьям… Отвлеки его.
Не говоря ни слова, Хельги откатился в сторону, немного прополз.
— Что ищешь, уважаемый?
Навриз встрепенулся.
— Ты как злой дух… Все в порядке?
— В порядке.
— Ну, сторожи, сторожи. Я доложу хозяину.
Он скрылся в доме. Князь замер в ожидании. Светало. Времени оставалось мало.
— Ну, все. — Сириец приземлился на ноги мягко, как кошка. Вытер об желтую траву окровавленное лезвие кинжала. — А у него на крыше уже и лук был приготовлен, и стрелы. Странные такие наконечники, кажется отравленные. Ну что, идем? Или потрясем хозяев?
— Нет времени.
— Ты прав.
— Погоди, я сейчас… — Хельги на цыпочках пробрался в дом, гадая, попадется ли ему на пути Филофей. Нет, не попался, его счастье. Князь толкнул ногой дверь.
— Агния!
Двое воинов и девушка покинули зловещий особняк и что есть духу припустили прочь, пока не выбрались к стене Константина. Вслед им лаяли собачки, а где-то совсем рядом, на улицах, уже призывно кричали лепешечники и водоносы. Начинался день.
— Ну, мне в гавань Феодосия, — прощаясь, усмехнулся сириец и посмотрел на девушку: — Тебе куда, черноглазка?
— Не знаю, — поникла та головой. — Я ведь сирота…
— Тогда давай со мной в Антиохию. Будешь помогать моей бабке печь на продажу лепешки. Справишься?
— Справлюсь, — сквозь слезы улыбнулась девушка. — Я умелая. Но… вдруг нас найдут, поймают?
— Не найдут, — успокоил Хельги. — Мы ведь нездешние, у нас нет ни родичей, ни дома. Шляемся, где придется, не люди, а так, изгои — перекати-поле.
— Перекати-поле, — уже по-настоящему улыбаясь, повторила Агния.
Глава 13
БРАТСТВО СЕРЕБРЯНЫХ ЗЕРКАЛ
Осень 873 г. Константинополь
Ты ведь не часто бываешь на скачках, Майк? — спросил я.
— Нет. Я уже давно не был на ипподроме.
— А почему ты перестал ходить?
— Не знаю, — ответил Майк. — Впрочем, знаю. Если зрелище захватывает тебя только из-за денег, значит, на него не стоит смотреть.
Эрнест Хемингуэй. «Праздник, который всегда с тобой»
Слухи о произошедших в вертепе событиях по городу практически не распространились. Те, кто знал, помалкивали, какой смысл им было молоть языками? Ну, убили привратника — и черт с ним, ну, сбежали стражники с девкой, так ничего, попадутся еще. А не попадутся, так… Вообще-то, конечно, эпарх с Овидием не хотели бы оставлять дерзкий побег безнаказанным, но вполне отдавали себе отчет в том, что перспектива поиска беглецов может оказаться крайне неэффективной. Они ведь беглецы, без корней, приезжие — изгои. Поди-ка угадай, куда им захочется податься — у беглеца сто дорог. И специально ведь таких набирали, чтоб, ежели что… Вот теперь кусали локти — за что боролись, на то и напоролись.
