– А можно фамилии?
– Джобс, Фернандес и Уэйн.
– Я знаю Фернандеса. Билл. Он учится в школе, что я закончил, – опять вылез беляш с пародией на бородку.
– Точно. Стив Джобс учится там же. Это единственное общее, что вас связывает. Ну и мистер Уэйн работает в компании Hewlett Packard, где подрабатывает школьник Стив Джобс. Мы провели довольно качественное расследование, но так и не смогли доискаться, чем вы заинтересовали Советы. Ну, про связи я уже рассказал. Остаётся, улыбнувшись, предположить, что русские хотят собрать вместе друзей по школе вашего сына. Хотя туда совершенно не лезет взрослый мужчина Рональд Уэйн. Ему тридцать пять лет. Загадка, – Армстронг допил кофе, перевернул кружку в блюдце и, открыв, посмотрел на растёкшуюся жижу, – хоть гадай на кофейной гуще.
– Так они мне и не друзья. Билл немного увлекается радиоделом, я иногда подсказываю чего, если он запутывается – но я-то уже год проучился в Колорадском университете в Боулдере, так что и его давно не видел. Про Джобса только слышал. Он заработал себе за лето на машину, Билл восторгался.
– Мы не собираемся ни куда уезжать, хоть с Джобсами, хоть с Фернандесами, – категорично заявил мистер Возняк.
– Завтра русские приедут. Решение, конечно же, за вами. Захотите – поедете, не захотите – останетесь… Тяжёлые времена. Я слышал, компания Hewlett Packard почти прогорела. Как и ваша Lockheed. Эта шумиха в газете о том, что все приборы, изготовленные на основе кремниевых преобразователей, крайне ненадёжны, и нужно бросить силы учёных на создание вакуумных микроламп, сильно ударила по многим фирмам, выпускающим электронику. У меня точные данные, что Lockheed в лучшем случае поменяет владельца. Грядут серьёзные сокращения. Разрешите откланяться. Решение о возвращении на родину предков за вами.
Возняки встали и проводили помощника губернатора до лужайки. Билли скрылся в чёрном монстре, и хромированные мотоциклы, напоследок рыкнув и обдав Возняков сизыми облаками вонючего дыма, укатили. Джерри повернулся и хотел идти в дом, но запнулся о потёк цемента и чуть не упал, порвал шлёпанец.
– Черт-те что творится в мире!
Интерлюдия пятнадцатая
Митинг в Белоруссии:
– Лукашенко, выходи! Лукашенко, выходи!
Выходит Лукашенко.
– Лукашенко, уходи! Лукашенко, уходи!
Алексей Николаевич Косыгин, прилетев в Хабаровск, сразу перебрался из аэропорта на железнодорожный вокзал. Именно туда через пару часов должен подойти поезд с китайскими «товарищами» из Харбина. Вокзал премьеру не понравился – безликая белая коробка. Ему отдали кабинет начальника станции, но отдохнуть после перелёта не получалось – всё время трезвонил телефон. Занятой и нужный человек, видимо им пользуется.
Косыгин матюгнулся в очередной раз, пошёл и оборвал провода, которыми неугомонный аппарат был прицеплен к чёрной круглой коробочке. Только после этого на секунду наступила тишина. На секунду. Теперь у секретарши за дверью надрывался. Это Алексея Николаевича взбесило окончательно, он пошёл, проделал ту же обрывательную операцию с телефоном секретаря и рыкнул на сидящего в уголке начальника:
– Отключите телефон в кабинете напротив. У зама вашего?
– Сейчас! Конечно! – и толстенький мужчина в затрапезном костюме с чуть коротковатыми засаленными рукавами скрылся за соседней дверью.
Теперь можно было и посидеть, закрыв глаза, в кресле у журнального столика в углу кабинета. Полёт на тишковском «Боинге» быстрее и гораздо комфортабельнее, чем на нашем Ту-134, но сейчас Косыгина и этот комфорт раздражал. Ситуация с Китаем была неясна. Он был неуправляем, и останется таким. Кто бы сейчас ни пришёл к власти – хоть Дэн Сяопин, хоть Линь Бяо, хоть Чжоу Эньлай, хоть Су Юй – ничего не изменится. Они будут уверять в дружбе и под это дело просить денег, специалистов и технологии, как их Пётр Миронович называет. Знания. Секретные разработки, в которые вбуханы миллионы и миллиарды рублей. А им всё на блюдечке подай!
Даже если за это и взять с них этот кусок пустыни с залежами редкоземельных металлов. Чего Тишков к ним прицепился? Лигатура к стали? Чего-то про батарейки для транзисторов говорил? Блажь. Которая точно не стоит того, чтобы передавать им бесплатно военные секреты.
На другой стороне весов – зыбкая и тоже почти неуправляемая конструкция, которая называется Социалистический лагерь. Лагерь, блин. Гулаг. Все братушки улыбаются в лицо, а сами ножи точат за спиной – и всё высматривают, куда бы воткнуть посильней и побольней. И тоже вечно им и денег, и льготы, и товары по ценам ниже себестоимости, и технологии эти самые. Будь они неладны.
Сначала Венгрия, теперь Чехословакия. Следом докладывают, что назревает в Польше. Там зело не любят москалей. Ну, хоть с Румынией вроде чуть лучше стало, как убили Чаушеску и не стало Мао. Вмиг и Румыния, и Албания присмирели. Энвер Халиль Ходжа тут на днях вышел на связь – и не Шелепину позвонил, а ему, Косыгину. Попросил о встрече. А на прямой вопрос, собирается ли Албания оплачивать займы, хоть и заюлил, но сказал, что со следующего года в бюджет такая статья будет заложена. Заложена. Долг составляет тридцать шесть миллионов рублей. Целый город построить можно.
Что же делать с Китаем? Нет, так, с кондачка, не решить. Нужно собрать коллектив специалистов по Китаю и дать им команду выработать такую стратегию, чтобы «товарисси» не отшатнулись, но и бесплатно гнать туда технику и технологии, как при Сталине и Хрущёве, тоже не будем. Что-то с них надо брать. Вот пусть комиссия и найдёт взвешенное решение. Самому даже и не приходит ничего на ум. Нищета.
Хотя вот один ресурс у них есть, и он огромный. Это дешёвая рабочая сила. Если строить БАМ, то туда нужно много народу, а его в центральных областях после Целины не хватает. И Тишков всё с каналом по переброске воды из Азовского моря в Каспийское зудит. Море мелеет, города, построенные на берегу, сейчас уже за десятки километров от воды.
Что ж, рабочая сила – значит, рабочая сила.
– Алексей Николаевич, там поезд с китайцами подходит. Уже на вокзал въезжает. Вы не спите? – секретарь чуть приоткрыл дверь.
Косыгин помотал головой.
– Минутку, Сергей.
Он положил на столик перед собой небольшой чемоданчик. Открыл. Сверху лежала белая рубашка. Он никогда не надевал её. Рубаху за несколько дней до смерти ему подарила жена. Клавдии Андреевны не стало полтора года назад. Когда жена умерла, он стоял на Мавзолее и принимал первомайскую демонстрацию. Она плохо себя чувствовала, и он просидел у её кровати всю ночь. А утром Клавдия настояла, чтобы он пошёл на эту чёртову демонстрацию.
– Ничего со мной за пару часов не случится.
Приезжает, а Клавдия уже в лучшем мире. А ведь как не хотел идти… Какой праздник, если жене так плохо? Сердце прямо предчувствовало. Вот с тех пор в любую поездку берёт с собой эту рубашку. Погладит её перед встречей с врагами или друзьями его страны – и сил добавляется, и голова ясной становится. Смотрит с неба за ним Клавдия Андреевна и помогает, как может. Как всю жизнь.
Интерлюдия шестнадцатая
Как-то давно Алла встретила Филиппа, ведущего за руку маленького мальчика.
– Кто это с тобой?
– Это мой внебрачный сын.
– Какой хорошенький! А как его зовут?
– Максим.
Генерал Су Юй застал министра обороны КНР в Харбине. Атомная бомба, сброшенная на этот город, как бы промахнулась. Харбин – огромный, и, кроме того, есть большая промзона, а при ней несколько поселков. Вот американцы и приняли один из этих промышленных районов за сам город. Конечно, и Харбину досталось: сгорело множество деревянных зданий, но военная база и аэродром находились на противоположной стороне города, и были в полной сохранности. После встречи с Гречко в Монголии Су Юй и Не Жунчжэнь – глава Госкомитета по Науке и Технике – разделились. Институт атомной энергии Китайской академии наук в районе Фаншань недалеко от Пекина, где и работал маршал, мог уцелеть после бомбардировки американцами, тем более что многие предприятия и исследовательские центры находились под землёй.
