– Что такое «парадная одежда»? – поинтересовался Стив у родителей.
– Наденешь выпускной костюм, – наморщила лоб мать.
– Так он мне мал.
– Меньше нужно хот-догов есть на ночь. Ты за год в своём Боулдере стал в два раза толще.
– Мам, я в него не влезу. Я примерял пару дней назад, когда хотел сходить в музей.
– Ну уж нет! Значит, пойдёшь в папином, что ему купили в позапрошлом году. А он – в своём рабочем. Позориться перед русскими мы не будем. Да, мы бедно живём – но мы не нищие и не попрошайки.
– А ты в чём пойдёшь? – впервые после исчезновения «дядюшки Сэма» заговорил старший Возняк.
– Джерри, мы идём в магазин. Ты прав. Мы не опозоримся перед золотыми русскими! А ещё нужно зайти к Бетси и выпросить у неё на вечер ту нитку жемчуга, – решительно оглядела своих мужчин хозяйка родового поместья Возняков.
– Сэм тут проговорился, что жемчуг искусственный, – хмыкнул успокоившийся вдруг Джейкоб.
– Да без разницы! В России нет жемчуга. Они не разберутся.
– Мам, а ты не слышала, что сказал вчера Билли? С ними будет Керту Дирир! Если и она не видела настоящий жемчуг, то кто его вообще тогда видел? – напомнил рекогносцировку Стив.
– Вот ведь сучка Бетси, чуть не подставила меня. Стоп! А у миссис Калаген есть золотое колье с маленькими изумрудиками. Джерри, переодевайся и выводи машину из гаража. Я буду через десять минут.
– А изумрудики ли там? – вздохнул Джейкоб Возняк и пошёл переодеваться.
Интерлюдия восемнадцатая
Мальчик говорит другу:
– У меня собака такая трусливая! Как только в дверь позвонят, она сразу под диван прячется.
– Ну и пусть прячется, тебе жалко, что ли?
– Мне не жалко, но мы там вдвоём не помещаемся!
Утром в воскресенье Рональд Джеральд Уэйн побрился и выпил большую кружку какао. Потом походил из угла в угол своего домишки, и всё выглядывал в окно, смотрел, не забросил ли мальчишка, что развозит газеты, его любимую «Лос-Анджелес Дейли Ньюс» в почтовый ящик. Вот, наконец, мелькнула голубая рубашка Джимми, паренька-газетчика, и Рон, на ходу поправляя кроссовок, вышел на улицу. Вышел и наткнулся на странное зрелище: у него на лужайке выстраивался духовой оркестр. Ребята и две девушки вылезали из небольшого жёлто-красного автобуса и располагались на давненько не стриженном газоне Уэйна (уже и президент уличного комитета домовладельцев ругается, мол, позоришь нас). Построились. Посопели, погудели в сверкающие медью трубы и прочие валторны, кучерявый паренёк двинул мягкой колотушкой (как, интересно, она у них называется?) по большому барабану, и оркестр грянул гимн.
Рон встал по стойке «смирно» – всё же служил пару лет. От оркестра отделилась карикатурная фигура «дядюшки Сэма», подошла к стоящему с глупой улыбкой на рыжей роже Уэйну и поинтересовалась с каким-то французским прононсом:
– Рональд Уэйн?
– Чем могу…
– Вот приглашение на сегодняшний вечер в ресторан бу-бу-бу…
– Куда?
– Эй, всё, довольно! – замахал руками «дядюшка». - Parkview Kitchen & Spirits, угол Стивенс Крик и Де Анза. Вот приглашение, – руководитель духового оркестра достал из внутреннего кармана смокинга три конверта, выбрал нужный и торжественно с полупоклоном вручил его Рону.
– И кто же меня туда приглашает? – с опаской, будто за это тут же потребуют с него бумажного Линкольна, спросил Уэйн.
– Русские дипломаты. Да там всё написано! Не опаздывайте. В семь вечера. Заказать вам такси?
– Да, было бы неплохо.
– Без десяти семь. Позвольте откланяться! – и дядюшка откланялся.
Рон стоял, смотрел, как музыканты по одному исчезают в автобусе, и опасался…
Всю жизнь и всего опасался. Это не трусость. Просто неуверенность в себе. Есть такие люди – их ко всякому действию нужно подталкивать, а потом ещё и всё время повторять: «Да всё хорошо, всё нормально, Рон! Не дрейфь!». А он дрейфит.
Этот – вообще уникальный. Он продрейфил самый большой куш в мире. Мог бы стать обладателем тридцати пяти миллиардов долларов – и для этого ему не нужно было делать вообще ничего. Просто не сдрейфить.
В реальной истории после переезда из Кливленда, штат Огайо, в Калифорнию Уэйн работал вместе со Стивом Джобсом в компании Atari. 1 апреля 1976 года Уэйн, Стив Джобс и Стив Возняк основали Apple Computers. Уэйн создал первый логотип Apple, составил трёхстороннее соглашение о партнёрстве, а также написал первое руководство для Apple I. За это ему полагалась доля в 10 %. Юридически все члены компании несут личную ответственность за любые долги, возникающие из-за любого другого партнёра – не наше ООО, и, в отличие от Джобса и Возняка, Уэйн имел собственность, которая могла отойти в пользу потенциальных кредиторов, если что пойдёт не так. Ведь Джобс занял приличные деньги! Пятьдесят тысяч долларов. Плюсом – неудача с компанией по производству слот-машин, созданной за пять лет до этого. Заопасался Рон, да и решил от греха подальше продать свою долю. Решил и продал. За целых 800 долларов США, уже 12 апреля 1976 года. В День Космонавтики. Запустил тридцать пять миллиардов. Ай, нет, не запустил – описка, спустил. Джобс потом несколько раз звал Ронни назад, и даже премию в виде чека на 1500 долларов за его отказ от любых претензий к созданной компании ему выписал.
Вот так вечно сомневающийся Рон Уэйн целых двенадцать дней был одним из богатейших людей в мире.
Потом будет. Хотя уже и не будет. Ронни Уэйн прочитал в своей ежедневной газете опровержение об избиении американских актёров русскими каратистками. Хмыкнул: «Это они в фильмах крутые и смелые, а на деле слюнтяи и трусы. Девчонкам дали себя побить». И хоть сомневался до последнего, стоит ли ему идти на обед в ресторан, но в этот раз пересилило любопытство. Надев взятый днём напрокат смокинг, главный неудачник Американских Соединённых Штатов сел в такси. Сел, чтобы посмотреть на русских каратисток.
Интерлюдия девятнадцатая
Рыбачит матрос. Тут ему попалась золотая рыбка и говорит:
– Я выполню любое твоё желание!
– Мне ничего не надо. Лучше выполни первое желание боцмана, когда он выходит утром из каюты.
На следующий день выходит боцман, смотрит вокруг и говорит:
– Эх и погодка, якорь мне в задницу!
Восьмиклассники старшей школы Хоумстед в Купертино Стив Джобс и Билл Фернандес курнули на двоих один косячок марихуаны. Дело было в саду у Джобсов – ну как в саду? Росло чего-то, даже цвело изредка, но плодов не давало. А рядом – дикая яблоня, тоже цвела, и даже ужасно кислые яблочки-малютки производила, однако назвать эти два дерева садом могла позволить себе только приёмная мать Стива, американка армянского происхождения Клара Агопян.
Весело хихикая, прыщавые юнцы вернулись в дом и заперлись в комнате Стива, включили на всю громкость Боба Дилана – новый девятый альбом в стиле кантри Nashville Skyline, только что вышедший на Columbia Records. Потом уселись на кровати, достали журнал Sports Illustrated Swimsuit, пролистнули красоток в купальниках на фоне экзотических пейзажей, открыли его на странице с Керту Дирир и занялись ответственным делом, а именно – онанизмом в две руки.
Керту там была без купальника. В смысле – не голая, а, наоборот, одетая. Ну как одетая? Одета она была в новенький адидасовский беговой костюм, что начали выпускать в Павлодаре, на совместном предприятии с западногерманской фирмой спортивной одежды. А фигуру он облегал так… Даже то, что купальник призван скрывать, было как на ладони. Секс-символ и секс-бомба Керту стояла в упоре для забега на спринтерскую дистанцию, чуть повернув голову к Стиву и Биллу, и призывно улыбалась, сверкая голубыми глазами. Под снимком была надпись: «Одна из лучших красных задниц в мире». Что уж имели авторы статьи в виду – неизвестно. То, что Керту в красном адидасовском костюме, или то, что она по настоянию Тишкова и по призыву сердца недавно вступила в КПСС?
