в прошлом году.
Паулина недовольно покачала головой и процедила:
— Не припомню.
— Мне кажется, сезон корюшки на этот раз затянулся. Зато рыбка была знатной. Вы с чем предпочитаете лакомиться корюшкой? Я вот люблю жареную с лимоном и петрушкой.
— Искупитель меня избави от таких разговоров, — она возвела глаза к давно побеленному потолку.
В комнату вошла уже знакомая мне девушка в сером платье и внесла поднос, на потом стояли чайник и две чашки. На небольшом блюдце лежало несколько овсяных печенек. Сахарницы не было. Я взглянул на Лопатину с недоумением и уточнил:
— У вас нет сахара?
Она поджала губы и бросила на поднос недовольный взгляд. Потом перевела глаза на служанку.
— Подай сахар.
Девушка оглянулась на дворецкого, и тот сунул руку в карман, чтобы вынуть ключ. Глаша не лукавила, когда говорила, что сладкое тут прячут в буфет под замок.
— У меня плохая переносимость сладкого, — нехотя пояснила женщина.
Однако когда расторопная служанка принесла в вазочке колотые кусочки сахара, Паулина бросила в свою чашку несколько штук. Я сделал то же самое, хотя вкус сладкого чая мне был неприятен. К слову, напиток тоже был не особенно хорошим. О чем я не преминул сообщить хозяйке.
— Вам стоит покупать чай в восточной лавке у площади Покаяния. Там составляют отменные сборы. Хотя вы могли убедиться в качестве напитка, когда посещали мой кабинет.
— Конечно, — выдавила женщина.
Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не высказать все, что обо мне думает. Но сумела совладать с собой и растянула губы в подобии улыбки.
— Вы ведь приходили ко мне по делу, верно?
— Все так, — с облегчением выдохнула Лопатина, допила чай и плеснула себе в чашку новую порцию, сдобрив ее четырьмя кусочками сахара. Затем с подозрением взглянула на меня и добавила пятый.
— И чем я могу быть вам полезен? — уточнил я.
— Меня подлым образом ограбили. Человек, который был вхож в дом, которому мы безгранично доверяли, — она махнула рукой в сторону дворецкого, тем самым давая понять, кого имеет в виду под местоимением «мы».
— Когда это произошло?
— Воровство могло произойти около месяца назад. Но обнаружилось гораздо позже. Негодяйка служила в доме много лет. Мы относились к ней с теплотой. Не нагружали работой, исправно платили, отпускали пораньше, когда ей требовалось. Терпели нерадивость…
— Зачем? — прямо спросил я и мстительно высыпал в чашку содержимое вазочки с сахарными кусками.
— Что зачем?
— Почему вы терпели нерадивую служанку?
Я залил сахар настоем и сделал глоток, стараясь не кривиться от приторного напитка.
Паулина поджала губы:
— Мы просто решили проявить доброту.
— Зачем? — снова уточнил я. — Не проще ли было нанять ту, которая будет хорошо исполнять работу?
Стоявший у входа Прохор шумно выдохнул, но Лопатина кинула на него неодобрительный взгляд и мужчина замер.
— Теперь я понимаю, что эту неблагодарную девку давно надо было гнать в шею. Не ждать, пока она обворует дом. По своей доброте мы пригрели змею, Павел Филиппович.
— О ком речь? И что именно произошло? — решил я перейти к делу.
— Расскажи, как звали ту воровку. И как все было, — велела Паулина дворецкому и Прохор с готовностью подошел ближе:
— Глашка. Кухарка, которая работала у нас почти десять лет, — начал он.
— И все время была нерадивой, — негромко произнес я и отпил густой сироп.
— Около месяца назад я велел ей почистить серебро. Старинные, фамильные ложки и вилки. Очень дорогие. Глаша все тянула с этим и никак не отдавала столовые приборы.
— А что случилось потом?
— Она вернула мне серебро в салфетке перед тем, как уйти восвояси. А потом сообщила, что не вернется в дом. Сказала, что устроилась на другую работу.
— Зачем вы доверили такую важную работу нерадивой служанке? — невинно поинтересовался я. — И не проверили серебро, когда она его вернула?
Затем я повернулся к мрачной Паулине и беспечно продолжил:
— Ваш дворецкий не принял работу и заметил пропажу после увольнения. Это не проблема кухарки. Я также наслышан, что довольно часто управляющие обыскивают служанок на выходе из дома. У вас такое не практикуется?
Пронька вспыхнул и втянул в легкие воздух, но не успел ничего сказать. Лопатина властно вскинула руку, призывая его молчать. И мужчина словно прорванный воздушный шар шумно засопел.
— Эта девка вынесла из моего дома семейное серебро, — отчеканила Паулина.
— Почему именно она?
— Она уволилась внезапно, — заговорил Пронька, когда княгиня ему кивнула. — Я точно знаю, что она собралась выйти замуж. Украла серебро, чтобы добыть себе приданое. Потому что никто бы не взял ее без приданого замуж.
— Почему? — вновь поинтересовался я, разбавив сироп чаем.
— Служанку которой почти тридцать? — презрительно скривилась Паулина. — Очевидно, что ее возьмут в дом только с доплатой.
— Но в вашем доме ей платили жалованье. То есть в свой дом вы ее взяли без доплаты с ее стороны. И несмотря на нерасторопность, платили исправно за невыполненную работу почитай десять лет. Быть может, она была нужна кому-то из мужчин слуг? — я выразительно посмотрел на Проньку и он враз побледнел.
— Я бы никогда… — проблеял он и замолк под тяжелым взглядом хозяйки.
— Прохор — единственный мужчина в штате слуг. Лишь изредка приходит садовник. Но он работает под присмотром и с девками не болтает.
Я изучающе взглянул на дворецкого, и тот нервно переступил с ноги на ногу.
— Итак, Прохор выдал служанке, в которой не был уверен, дорогие столовые приборы для чистки. Фамильное серебро. А когда забрал, то не проверил, что именно было в салфетке. Все так?
— Звучит так, словно виноват дворецкий, — процедила Паулина Ананьевна.
— Нерадивый дворецкий, — заметил я. — И я просто резюмирую все, что услышал.
Лопатина встала на ноги и принялась мерить шагами гостиную. Прохор отошел подальше и вжался спиной в стену.
— Меня обокрали. Меня! Аристократку!
— Возмутительно, — кивнул я.
— Эта девка стащила ложки, которыми пользовались мои предки.
— Родители вашего супруга, — мягко поправил ее я и с подозрением взялся за печенье, раздумывая, стоит ли его пробовать.
Женщина взглянула на меня с ненавистью и прошипела:
— Это не имеет значения.
— Конечно, — кивнул я. — Это такая же мелочь, как и то, что ваш дворецкий не проверил ложки при получении. Как и то, что он обыскивал служанку перед тем, как она покидала дом.
— С чего вы это взяли? — Лопатина презрительно скривилась. — Прохор не стал бы трогать эту девку.
— Конечно, — вновь кивнул я и выразительно взглянул на слугу. — Он не досматривает карманы. Не требует выворачивать их сумки. Не обыскивает девушек, проверяя, не выносят ли они что-то под одеждой…
Последнее я сказал наугад, но с отвращением понял, что внезапно попал в точку. Пронька едва заметно побледнел, но расправил плечи и вскинул подбородок.
— Я не трогаю этих дурех. Даже не знаю точно, когда
