улице с молодым парнем, спустя неделю поцеловалась с ним, после длительной недельной осады, когда он проводил её до общежития.
Принятый штатный психолог «Титана» не зря свой хлеб ела!
Скабрезные шуточки и непристойные предложения к ней в вузе быстро закончились, когда Сергей из «силового» подразделения «Титана» быстро, качественно и болезненно избил несколько особо ретивых молодцов.
— Что? — брови удивлённого Германа полезли ему на лоб. — Чего ты сказал? — когда спустя месяц мельком спросил, что там у Светловой и подосланного к ней парня.
— А у них всё серьезно, — доложил Глотов. — Серый сказал, что о свадьбе подумывает со Светланой.
— Твою мать, — хотя в жизни всё бывает, так что это даже очень хорошо, но с окружающими Германа — не соскучишься.
— Запретить? — неуверенность в голосе Глотова присутствовала.
— Ты чего, больной? — посмотрел на него Герман. — Пусть встречаются, женятся, да хоть поубивают другу друга. Не хватает нам только в чужие отношения лезть, — он встал с кресла и пошел на выход из ресторана. — Дурдом! Не, больных и сумасшедших в моём окружении до хрена и больше. И как с этим жить? Чем я бога в прошлой жизни обидел…
Глотов слышал его бурчание, направившись вслед за ним, думая про себя, что его начальник очень странный человек, но с ним как-то веселее жить стало.
Июнь 2000 года
Герману только оставалось перекреститься, благодаря бога за то, что почти месяц ничего больше экстраординарного или чрезвычайного не происходило. Подумывал о том, чтобы забрать жену, и махнуть дней на десять куда-нибудь подальше, чтобы передохнуть. Сунулся к Кузнецову на предмет получения ещё немножечко отпуска, так тот, редиска, чуть не пинками его из кабинета выгнал. Напомнив про апрельский отпуск. Хотя ведь прекрасно знал, что Герман ещё за прошлые годы остальные отпуска полностью не закрыл.
Так что оставалось переводить своей негатив в занятия разной фигнёй, как сам это называл Герман. Хотя с какой стороны посмотреть…
Куравлева, падлу, привлечь к уголовной ответственности за халатность или превышение служебных полномочий не получилось. Слишком «красиво» этот ублюдок всё сделал, так что зацепиться за что-то почти не было возможности.
Тогда пришлось Герману идти другим путём, чтобы прижать его с другой стороны, откуда он вряд ли ожидал.
Прокурора Куравлева достали проверками из городской прокуратуры, которые организовал Герман, очень попросив об этом начальника отдела по надзору за нижестоящими прокуратурами, милейшей женщины для своих — Елены Милютиной. Которая прекрасно помнила те подарки, что Герман делал её на 8-е марта, а также дни рождения, а также впечатлённая накрытым столом, и обещанием сводить её в лучший ресторан города, начала тотальную проверку прокуратуры Кировского района, свирепствуя совсем не по-детски.
Герман не обходил вниманием ни одного из начальников отделов городской прокуратуры, даря подарки и поздравляя в необходимые дни. За этим специально следила одна из секретарей Алекса, которая помимо основной работы занималась решением вопросов и проблем Германа, тщательно отслеживающая даты и заранее предупреждая начальство, а также приобретая необходимые подарки.
С Куравлевым было сложнее, т. к. он находился на больничном из-за переломанных рук, но и его смогли достать, используя «мягкую» силу. Хотя желание наведаться к нему домой и окончательно прибить его у Германа возникало постоянно, но объем работы не позволял выделить время, чтобы спланировать операцию… Да лень было просто.
— Только руки сломали? — будучи на больничном, кое-как двигающий руками, а вернее более-менее только пальцами, следователь Куравлев, выписанный из больницы на амбулаторный режим, наконец смог пойти самостоятельно в аптеку, чтобы купить болеутоляющие и антибиотики.
По дороге к аптеке он остановился на перекрестке, ожидая «зеленого» света светофора, когда вокруг него образовалась небольшая толпа ожидавших вместе с ним. И тут сзади раздался еле слышный голос, задавший совсем нетривиальный вопрос.
От испуга он завертел головой по сторонам, пытаясь найти человека среди трёх мужчин: двое пожилого возраста, мужик лет за тридцать; бабулька, женщина за сорок лет и девушка лет двадцати.
Часть людей на него даже внимания не обратили, а бабулька с девушкой подозрительно стали на него смотреть, когда увидели, что он пристально рассматривает их.
— Герман, что за детский сад⁈ — возмущению Петрова не было предела, когда его начальник ему раскрыл свой план по доведению отдельно взятого мудака следователя до увольнения по его же собственному желанию.
И теперь каждый выход болезного не оставался ни минуты без чужого и гнетущего внимания. В связи с чем Куравлев постоянно слышал вопросы на улице, в магазинах, аптеке про сломанные конечности или непонятые разговоры, вроде никак его не касающиеся, но всё время они крутились вокруг целостности костей скелета.
В спектакле участвовали несколько человек, в том числе и женщины, обладающих артистическим талантом. Как из «силовиков» и «топтунов»: и там, и там были женщины, так и обычные работники из посёлка Сылва.
Куравлев так ни раз не мог понять, кто именно задаёт эти вопросы, а говорившим друг с другом людям не предъявишь, что они говорили именно про него, т. к. его фамилии не звучало; на него при этом не смотрели.
Хватило его именно на месяц, а потом он сломался и сам написал заявление по собственному желанию, уволившись в один день, как только закончился очередной больничный. Сразу получив новый больничный после оформления увольнения и на время пропал с горизонта.
* * *
— В Москву сгонять? В клубешник какой? — подобные мысли для Германа были очень даже чем-то необычным. И в той жизни он не очень любил шататься по подобным заведения, а в этой — так и вообще подобные мысли какое-то отвращение вызывали.
Но смены обстановки захотелось просто жуть. С учётом того, что отдыха в Бангкоке толком не получилось из-за отдельной взятых уродов. И изредка ощущения определенной паники оттого, что мог потерять кого-то из женщин и друзей.
Тут лежавший на столе телефон завибрировал от входящего звонка, т. к. Герман на работе всегда ставил беззвучный режим, чтобы тот его не раздражал трезвоном.
— Да! — в трубке раздался голос Алекса, просившего заехать сегодня в офис для решения одной из возникших проблем. — Я понял, заскочу в обед. Да, пусть борща сделают со сметаной, — попросил он.
Работы в прокуратуре хоть ложкой, а лучше половником, — жри, но не обращать внимание на его основные коммерческие дела — без штанов останешься. Так что в обед Герман
