Кэтрин тряхнула головой.
— Об этом поздновато спрашивать. — сказала она.
— Кроме того — проговорила Дераннимер, снова оказавшись по эту сторону зеркала — я не знаю.
— Никто из нас не знает. — добавила Кэтрин. — Не больше чем мы знаем — кто мы такие.
Он оставил их, и продолжил путешествие. Показалось строение, выраставшее с каждым шагом. Оно выглядело как часовня, храм, соединивший в себе минбарские и человеческие очертания. Возле него сидел Зарвин, глядевший на прочерченные по земле узкие бороздки.
Он подошел ближе и увидел японский сад камней — то что осталось после того, как Зарвин разбил камни. Они были расколоты на куски.
— Прости это существо, З'ондар. — говорил он. — Это существо не понимает.
Он вошел в храм, кивнув Маррэйну и Парлонну, стоявшим на страже у входа. Кожа Маррэйна была черной и обугленной, а его глаза были вырваны из глазниц. Кровь медленно и ритмично выплескивалась из рваной раны в груди Парлонна.
Никто из них не заговорил, когда он входил в храм.
Глаза резануло болью и он почувствовал как пролились кровавые слезы, по одной из каждого глаза, оставившие глубокие порезы на его щеках.
Кто — то уже стоял здесь, выпрямившись перед маленькой красной циновкой. Он опустился на нее, встал на колени и потянул дэчай с пояса. Малый клинок выскользнул из рукояти и он сжал его обеими руками, вздрогнув, когда бритвенно — острое лезвие рассекло его плоть. Он приставил острие к сердцу и поднял взгляд.
Вален взял лезвие в свои руки и сделал движение, пославшее дэчай в сердце Джеффри Синклера.
И тогда он проснулся, с тяжелым комом в горле. И на долгий миг он не знал, кем или чем он был.
* * * Делфи.
Маррэйн взглянул вверх, на темную пелену покрывшую небо. Пристально изучая ее, он мог различить, что состоит она из множества облаков, которые двигались, перемешивались, сливались. Призраки порхали в поле зрения — тонкие изящные белые нити рисовали их на фоне черного полночного неба.
К сожалению, сейчас было чуть позже полудня. Маррэйн не знал насколько эта пелена была результатом бомбардировки планеты Тенями, и насколько — дымом от пожаров охвативших город.
Город звался Делфи, единственное крупное поселение в этом мире, и колонию также звали Делфи. Колонии было меньше десяти лет, и непохоже было что она могла бы прожить еще десять, переживи она этот год.
Крики затихали, насилие перекинулось в другую часть города. Безумцы с выпученными глазами увидели достаточно своих собратьев, зарубленных им и Парлонном чтобы понять и искать более легкую поживу подальше отсюда.
— Валену это не понравилось бы. — сказал он, больше для себя самого.
— Слишком беспорядочно для него. — согласился Парлонн. — Но все же… Я не удивился бы, обнаружив его здесь, делающего то что в его силах, и упрекающего нас, что мы делаем недостаточно.
Маррэйн фыркнул. Они вдвоем продолжали свой путь по пустынным, дымящимся и застланным дымом улицам.
— Что мы можем сделать? Найди мне одного воина, даже одного Рейнджера, которого мы можем выделить, и я пришлю его сюда. Даже нас не должно здесь быть. Это обреченный мир и обреченный народ. Они должны лишь с честью встретить свою смерть и искать лучшей доли в следующей жизни.
— Вален рассердился бы от твоих слов.
— Это реализм. Он может считать это бессердечным, но это останется правдой. Мы предлагали здешним шанс вернуться на Минбар. Мы даже предлагали эскорт для безопасности. Они предпочли остаться. Теперь они узнали цену упрямства.
— Они предпочли остаться потому, что Вален обещал безопасность.
— Что толку в обещаниях, которые ты не можешь исполнить?
Повисла тишина, которую нарушали лишь далекие крики и близкий плач. Тело старого Мастера валялось на улице, разорванное на куски. Воины не уделили ему внимания. Они высматривали живые опасности, а не мертвые тела.
— Нас не должно быть здесь. — после долгой паузы сказал Маррэйн.
— Знаю. — ответил Парлонн.
— Тогда зачем мы тут?
— Ты знаешь ответ.
— Да, знаю.
— Ты тоже не мог сказать ей «нет».
— Я никогда не мог сказать ей «нет».
— Ты любишь ее, не так ли?
— А ты?
— Конечно люблю, но по другому. Не забывай, я видел как она растет. Я учил ее. Я защищал ее. Я всегда знал что однажды увижу, как она выйдет замуж за кого — то — красивого, высокого, сильного достойного воина, который будет чтить и любить ее. Я не думал, что она выйдет за кого — то, подобного Валену.
— Она еще не вышла за него.
— Выйдет. Ты это знаешь.
— Да, знаю.
— Что бы мы о нем ни думали, он будет ей хорошим супругом. Ты должен признать это.
— Я признаю. Было бы проще, если б это было не так, но…
— Ты тоже был бы подходящим супругом для нее. Я не стал бы мешать твоему сватовству… даже прежде.
— От этого не легче.
— Знаю. Есть вещи, которые просто — есть.
— Знаю. К тому же у нас таковая имеется. Когда это закончится…
— Когда это закончится.
Маррэйн поднял голову. Храм перед ними был строением небольшим и простых очертаний. Со временем, без сомнения, он мог разрастись и соперничать с Храмом Варэнни у Йедора, но пока что это было маленькое, хрупкое здание, просто — место веры и поклонения.
И это было единственное здание в Делфи, которое не горело.
— Похоже, что это здесь. — сказал он. Парлонн кивнул.
Они вместе взошли по ступеням и осторожно толкнули дверь. Лишь одна персона была внутри; она сидела у алтаря скрестив ноги. Она посмотрела на них, когда они вошли. И в ее глазах была бесконечная печаль.
— Приветствую вас обоих. — сказала она. — Я ждала вас.
* * * Ивожим.
— Я ждал, когда ты, наконец, появишься.
«Мы всегда были здесь.»
— И где это 'здесь'? Нет, не говори. Я не хочу знать.
«Ты не можешь убежать от своей тени, или от своего отражения. Ты можешь убежать лишь от своих следов.»
— И куда бы я ни бежал, они всегда будут передо мной? Какой во всем этом смысл? Я не мог спасти Зарвина, я не могу спасти Маррэйна и Парлонна. Я вижу будущее и нет ничего, ни единой вещи которую я мог бы предотвратить.
«Ты не властен запретить себе отбрасывать тень, и удержать от повторения то, что уже случилось ты властен не более.»
— Кто я?
«Призрак будущего, надежда для народа, четвертая грань клинка. Ты то, чем ты выберешь быть».
— Тут нет выбора.
«Есть. Но лишь один».
— И если я хочу более чем единственного выбора?
«И если тьма захочет быть светом? И если павший захочет подняться вновь? Если ты пойдешь и расскажешь им — расскажешь Предателю и Изменившему их судьбы — поверят они тебе? Ты предотвратишь то, что сам знаешь — должно случиться?»
— Я могу попытаться! Я могу сделать хоть что — то!
«Можешь.»
— Я хочу сказать — могу сделать большее.
«Ты стоишь на вершине величайшей горы в мироздании и кричишь, что хочешь подняться выше. Миллиарды живут и умирают по твоему слову — и этого недостаточно. Твое имя будут помнить тысячу лет и все же ты хочешь чтобы оно прожило еще дольше?»
— Ты знаешь что я желаю не этого. И кто ты, в конце концов?
«Это не тот вопрос, который тебе стоит задавать.»
— Ты Ра — Хел?
«Кто — то называет меня так. Имя — не более чем маска.»
— Они называют тебя Королем Богов. Это правда?
«Я Светлый Кардинал. Для кого — то это одно и то же. Но титул — это лишь имя, а оно лишь маска.»
— Так кто же ты? Отбрось все маски, имена и мирские игры, и что останется?
«На этот вопрос отвечать тебе, и тебе одному.»
Голос покинул его, и он снова остался один, сидя в неверном тепле дрожащего и умирающего огня, пока ночь опускалась в небо над выбранным им миром.
* * * Делфи.
Маррэйн двинулся первым, сделал шаг внутрь храма.
— Вы — Оракул?
— Так многие называет меня. — ответила она. Ее голос был… странным, как если бы она говорила на языке отличном от того, что слышали они. Она выглядела как минбарка, но не носила ни символа клана, ни меток касты, ни знака принадлежности к кому — либо или к чему — либо. Даже у самого безродного мастера был дом, который он мог назвать своим.
— Нас послали найти вас. — проговорил Парлонн.
— Ищите мир, спрятавшийся в тени, с единственной искрой света. Мир пустынь и иссушающего ветра, чей шар опоясала бесконечная цепочка следов. Он ушел туда, чтобы остаться в одиночестве, чтобы думать, медитировать и придти к согласию с тем кто, и что он есть.
