Сигнальщик отправил сообщение указанным подразделениям, а Таргус продолжил следить за ходом боя.
Пехота франко-сардинцев почти перестала существовать, легионеры пробили вражескую формацию во множестве мест и теперь добивали деморализованных солдат противника, оказывающих незначительное сопротивление.
— Эквитам нашего правого фланга атаковать ставку командования противника! — заорал Таргус, когда стало ясно, что они сумели сломить вражескую кавалерию, которая уже панически отступала.
Кавалеристы получили сигнал, бросили не входившее в план преследование бегущего врага и направились в сторону ставки.
Тут из кустарника грохнули скрытые до этого пушки и смели переднюю часть строя кавалеристов крупной картечью. Из той же кустарниковой рощи выехали новые кавалеристы, которые не были до этого обозначены противником.
Скорость действия противника была слишком высока, Таргус не успевал реагировать адекватными командами, так как расстояние в шестьсот метров вражеские кавалеристы преодолели за несколько минут и врезались в ошеломлённых союзников таранным копейным ударом.
— Уланы, мать твою… — прошептал Таргус с досадой.
Кавалерии правого фланга больше не было, поэтому нужно было как-то закрывать уязвимость.
— Третья и пятая когорты из резерва — на правый фланг! — приказал он. — Пушки и гаубицы, уничтожить вражескую артиллерию!
На левом фланге у кавалерии союзников дела обстояли менее определённо. Конная рубка продолжалась, но пока без определившегося победителя.
Оставив конных там где они есть, Таргус переместил свой взор на дела пехоты.
Там всё было просто отлично: бегущих франко-сардинцев осталось мало, закалывали всех, а тех кто бежал расстреливали.
Победа почти состоялась, но потом нужно было помочь Савойскому.
Было видно, что ставка командования уже убралась с поля боя, стремительно двигаясь по полю в сторону ставки второй армии франко-сардинцев, всем маршальско-генеральским составом.
— Третья батарея, по командованию противника — огонь! — распорядился Таргус.
Тридцать пять шрапнельных бомб взорвались над командными головами, пожав там кровавый урожай. Это не имело тактического значения, но несло в себе значение стратегическое: в штабе находятся очень непростые люди, поэтому для благоприятного хода всей войны очень ценно убить кого-то из них.
С бегством командного состава у простых солдат не осталось причин воевать, поэтому они начали беспорядочное отступление. Артиллеристы бросили пушки, обоз, стоявший в тылу, был уже у Кремоны, кавалеристы бежали от преследующих их эквитов союзников Таргуса, можно было сказать, что победа состоялась убедительно и безоговорочно.
— Всем когортам, кроме не введённого резерва, перестроиться в наступающую формацию в направлении действующего неприятеля! — приказал Таргус.
Добивавшие не успевших смыться франко-сардинцев легионеры начали перестроение. Спустя минут пятнадцать уцелевшие подразделения уже были готовы к наступлению.
— В атаку! — приказал Таргус, а затем выглянул из-за оградки. — Эй вы! Вышку мою подвиньте! Сигнальщик, сука, чего стоишь?! Помогай им! Вышка ведь, тва-а-аю м-м-мать, тяжёлая как твоя мамаша, тва-а-аю м-м-мать!
Командирская вышка была повёрнута в нужном направлении, легионеры были в пути, оставив за своими спинами усеянное трупами пространство, но это уже вызвало некоторые метаморфозы на поле всё ещё происходящего сражения между второй частью франко-сардинцев и «имперских» германцев: принц Савойский использовал поддержку артиллерии Таргуса и сумел создать давление на правом фланге противника охраной ставки командования.
Спустя минут двадцать легионеры приблизились к правому флангу франко-сардинцев, но к этому моменту те уже бежали.
Битва закончена по причине полного разгрома противника.
//Ломбардия, дворец губернатора Миланского герцогства, 16 июня 1735 года//
«В какую же дыру они превратили прекрасный Медиолан…» — Таргус смотрел в окно губернаторского дворца с грустным разочарованием. — «Я не хочу смотреть на Тоскану…»
— Ещё раз приношу свою благодарность, Ваша Светлость, — подошёл граф Вирих Филипп фон Даун.
Его представили как бывшего губернатора герцогства Милан, которого два года назад выкурили отсюда франки. Он был при войске принца Евгения и с нетерпением ждал часа вернуться на прежний пост.
— Я просто делал свою работу, — пожал плечами Таргус. — Тем более, меня не обидели трофеями, так что непонятно, кто больше в выигрыше.
— Тем не менее, я весьма благодарен вам за освобождение Италии, — улыбнулся фон Даун. — И особенно Милана.
— Это не Италия, это какая-то… Ломбардия, — с презрением ответил Таргус.
Удивлённый фон Даун не нашёл что ответить, поэтому дальше они стояли молча.
— Слушай, Вирих… — в зал вошёл сам принц Евгений и направился к ним. — Я получил письмо от Его Императорского Величества и у меня не очень хорошие новости для тебя…
— Да? — помрачнел фон Даун.
— Кайзер вспомнил, что ты был в немилости, — продолжил принц. — Не думаю, что он позволит тебе вновь занять пост губернатора герцогства. Впрочем, он ещё думает. Я сделал всё, что мог, но решаю не я.
— Спасибо тебе, Евгений, — искренне поблагодарил его фон Даун.
Принц Савойский кивнул ему. После этого стало ясно, что говорить что-то ещё будет лишним и граф покинул зал, цокая металлом шпор по паркету.
— В войну за испанское наследство он прославился обороной Турина, — поделился принц. — Его своевременная вылазка позволила отогнать армию маршала Ла Фейяда от города, обратив в повальное бегство. Но это было в 1706 году, кайзером тогда был ныне покойный Иосиф I, поэтому для Его Императорского Величества былые успехи графа фон Дауна не имеют слишком уж большого успеха. Я бы на его месте поехал в Вену и попытался реабилитироваться. Он неплохо показал себя в прошедшем бою, есть шансы восстановить справедливость.
— Мне плевать на его дальнейшую судьбу, — честно признался Таргус. — Я уже навоевался в этом году, когда можно будет отправляться обратно в Шлезвиг?
Его потери в прошедшей битве составили 5974 человека безвозвратными, а ранения получили 8775 человек. Ещё пара таких битв и у него не останется армии. Нерационально тратить так хорошо подготовленных легионеров на всякое франкское отребье…
— Его Императорское Величество уже начал вести переговоры с Людовиком, думаю, перемирие будет заключено в ближайшие дни, — ответил принц Евгений. — Как ты знаешь, он очень экономный монарх и, когда станет ясно, что военные действия закончились, сократит ополчение минимум на две трети. Есть неплохие шансы, что в числе этих двух третей могут оказаться и твои легионы.
— Ну, логично, — кивнул Таргус. — Мы же обходимся ему дороже всего.
Всё дело было в выучке и экипировке, а также оснащённости артиллерией. Таблица солдатских зарплат в ополчении предусматривает не только экипировку и оружие, которое солдат якобы содержит сам, но и оснащённость армии артиллерией. Вот и получается, что два легиона Таргуса обходятся казне кайзера как сорокатысячное войско.
— Значит, скоро поеду домой.
Примечания:
1 — Латрункули, latrunculi (лат.) — полное название звучит как Ludus latrunculorum, то есть игра солдатиков/наёмников. Это такая древнеримская игра шашечного типа. Версия с полем 8×8 считается прабабушкой шашек на 64-клеточной доске. В Древнем Риме игра была крайне популярна, встречаясь даже в таких тогдашних жопах мира как Виндоланда, каструм близ Вала Адриана, что в провинции Британия. Археологи обнаружили там каменную доску с игровым полем для игры в латрункули, причём не одну, а целых пять. Известно, что по латрункули проводились турниры.
2 — Лупа, lupa (лат.) — буквально переводилось с латыни как «волчица», но хитрожопые древние римляне первоначально подразумевали под этим проститутку, а потом как-то так получилось, что эвфемизм заменил слово и оно стало обозначать то, что обозначает. Обитали лупы в лупанариях, как в те времена называли бордели. Бизнес был широко распространён в Древнем Риме, в качестве косвенного доказательства может служить город Помпеи, выкопанный из-под вулканического пепла: первоначально насчитали 35 лупанариев на город с двадцатитысячным населением, потом осётра чутка урезали, сократив численность идентифицированных зданий до 24, но тем не менее часть учёных до сих пор считает, что лупанариев было 35. Располагались лупанарии преимущественно над винными лавками, где можно было бухнуть, от этого захотеть большой и чистой любви, понять, что такой поблизости нет, а в этот момент вниз очень удачно спускаются симпатичные барышни и предлагают её суррогат за небольшие деньги. Также следует сказать, что в Помпеях был и полноценный лупанарий на 10 комнат.
