Намудрили, в общем, первосвященники. Нарисовали с геморроем и всклокоченным. Не хватило мозгов на Шварценеггера.
К чему это? А к тому, что Петру привели всклокоченного. Австрийцы — они ведь тоже немцы. Шварценеггер, которого теперь будут вместо седого изображать, был немцем, значит. Этот немец был другим — и мышцы пожиже и борода не седая. Её и вовсе нет. А вот всклокоченности хватает. Ну да по порядку. Забавная история.
Началась задолго. Пётр собирался к Бику во Францию. И просто визит вежливости нанести, тёзку повидать с его «кучьей» — ну и, конечно, с ребятами из «Адидаса» пообщаться, пожурить их по-отечески за сумки на колёсиках и предложить выпускать их в Павлодаре. Перенести туда всё сумочное производство. Накидал пару идей с рюкзачками и небольшими спортивными сумками из будущего на бумажке. Никуда с крючка не денутся. Рабочие в немецкой республике всяко зарплату будут поменьше получать, чем в немецкой федерации. Электричество — вообще несравнимо, да и для такого дела можно договориться с Косыгиным ещё цену сбросить. Сколько та швейная машинка его потребляет-то? А ещё в рукаве — пусть шестёрка, но козырная. Землячества! В Германии это — сила. Немцы по всему миру стараются своим помогать, особенно если эти «свои» пострадали после Второй Мировой. С немцами ведь, как всегда, круто обошлись. Карловы Вары — это чисто немецкий город, Карлсбад. Выселили всех — чехам нужней. Калининград и все земли вокруг? Пруссия. Миллионы человек. Выселили и наши, и поляки. С Францией — та же беда. Потеснили. Пространства жизненного не хватало? А вот как надавали последний раз по сусальнику, то одумались — и семимильными шагами двигаются в сторону социализма, правда, по другой тропинке. Пространства стало хватать. И, в отличие от СССР, дойдут. Ну, почти — потом вдруг станут толерантными, запустят сначала турок, а потом кучу негров. Нескоро ещё. Может, и не будет такого?
Так вот о немцах. О тех. Деньги — они всегда к деньгам, если их не пропивать. Пётр не пил почти — вот и валило. Ну, плюс светлые идеи из будущего. И Бик. Подвижник эдакий! Энергии у человека на пятнадцать немцев — или трёх французов. Позвонил.
— Петья, я купил тебье юзин де вуатюр! — с разбегу.
— Марсель, я женатый человек. И коммунист. Мне нельзя вуатюр. Не поймут.
— Как нельзя вуатюр? А! Так вот почему ты ездьишь на такси.
— Я не езжу на такси… подожди, да что такое этот твой вуатюр?
— Вуатюр — это машинья.
— Вот спасибо, заботишься о друге. У меня их как раз мало, вот думал — «Мазерати» мне в хозяйстве не хватает или «Ламборгини».
— Но Петья! Я же знай, что ты колексьонер. Собирьяешь всякий мерд, который никому не нужьен.
— Ну… можно так сказать, но не машины же! Хвастай, что ты там купил за вотюр?
— Я купил тебье завод машиньев.
— Во дела в вашей Франции! Дожили. У вас заводы ненужные на сдачу покупают. С меня Косыгин шкуру спустит! Новый кредит брать меня никто не уполномочивал.
— Не надо крьедит. Так купил. Не Франсе. Немьецкий. Экономика в Аллемань растьёт, марка будет дорожайт. Надо покупайт у них сейчас, если что-то нужно. А тут разорьён завод.
— Да что ж ты такое купил-то, супостат?! Сарай, в котором Бенц свою самоходную телегу сколачивал?!
— Почьти. Завод Эн-Эс-Ю. Подарьишь своим ньемцам. Семь мильон доллар. Я уже заключиль на одиннадцать мильон контракт на сидьенья стадион. Фигнья. Завод уже грузьят на пароход в Киль. Не бойсья, он мальенький. Не вьесь купил. Только цех, где делайт машиньи с дурацкие моторьи. Как ты любьишь. Остальное берьёт «Фольксваген». Договорился с Финльяндия, тебье передадут как ненужный железьяка. Принимай в Льенинград.
NSU? Это же та странная компания, которая с достойным лучшего применения усердием развивала роторные двигатели, переоценила свои усилия, разорилась и пропала в брюхе «Ауди», пожирателя легендарных брендов. Неужели у них всё было настолько плохо? И куда девать этот чемодан без ручки? Подарок, мать его. Какой автослесарь в СССР сумеет этот роторный двигатель обслужить? Немцы и разорились ведь, кажется, из-за того, что гарантийное обслуживание этих двигателей не потянули. Вроде бы, потом с ними экспериментировали на ВАЗе, но, похоже, без толку. Нет, не будем, конечно, отказываться от халявы — но надо крепко думать, много думать. Кажется, движки эти были оборотистые, но не очень ресурсные. Может, на Бенсеновские «стрекозы» пойдут?
Да, роторные двигатели будут и наши пробовать, даже какие-то милицейские бибики снабдят. Догонять нехороших дяденек. В милицейских фильмах всегда же стражи закона гонятся — и, что характерно, догоняют. Вот на роторном двигателе проще. Но не пойдёт. Да у всего мира не пойдёт — одна Япония с завидным упрямством будет совершенствовать и ставить на машины серии Mazda RX. Пётр давно, в той жизни, как-то прокатился — знакомый подвёз. Себе бы такую штуку не купил. Маленькая. Но вот дури в ней!!! И красивая, и фары поднимаются — глазки эдакие. Что-то знакомый про расход масла рассказывал. Но это автомобили. А вот малюсенький мощный движок для вертолётиков? Нужно ехать.
Узнал у Марселя, где он это чудо раздобыл. Неккарзульм — город недалеко от Штутгарта. Открыл карту, посмотрел. На Сессне от Парижа несколько часов. Снова позвонил Бику.
— Петья, не надо Штутгарт. Надо Миних. Мьюних.
— Мюнхен?
— Точьно. Мьюнхен. Там автосалон. Туда польетаем.
— Слушай, Марсель, так, может, и с адидасовцами там встретимся? Тогда я туда на своём «Боинге» полечу.
— Корошо. Пятнадцатого апреля. Будью ждать.
Переводчика надо. И производственника. Размечтался.
— Пётр Миронович, — отвлекла Филипповна, — к вам Гекман. Злой.
— Давайте чайку, Тамара Филипповна, и никого не пускайте полчасика — даже американского президента. Ругаться будем.
Земляк из своего Батуми уезжать не хотел. Тихая спокойная старость.
— Не верю я, Пётр, в сказки. Поманят, мы там, не жалея здоровья, понастроим — и тут очередная вожжа под хвост попадёт вам в Политбюро, и разгоните республику. Вон, говорят, и казахи бузят, — успокоился почти, сидит, из красивой краснотурьинской кружки чай попивает.
— Как там Марк Твен сказал: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». Вот и тут — целых семь бузотёров в целом Казахстане. Всех семерых осудят и отправят на Эмбу, канал копать вручную. Будем реки поворачивать. Аральское море спасать. Казахское же море — вот казахи и будут спасать. Трудовые лагеря там создадим. Перевоспитывать преступников тяжёлым ручным трудом.
— Как Сталин прямо! — фыркнул.
— Нет. Просто экскаватор карманнику или преподавателю казахского языка доверить нельзя. Так-то канал техника будет рыть, а эти — больше перековывать мечи на орала. Александр Иоганнович, вы ведь, дай бог памяти, были председателем СНК АССР немцев Поволжья? Занято уже место. Не надо кричать. Зато есть тёплое местечко. Заместителем председателя совета министров по лёгкой промышленности. И прямо через три дня летим в Мюнхен — получать два завода.
— Не отстанешь? — Гекман Александр Иоганнович грустно улыбнулся, отставил кружку. Встал, прошёлся по огромному кунаевскому кабинету. Пётр всё хотел переделать — обстановка своей помпезностью угнетала. А потом решил строить новое здание. Только для самого верхнего руководства Республики. И тенистый сквер вокруг. Натерпелись. Хватит.
— У адидасовцев хочу производство сумок отжать, и ещё небольшой автозаводик купил. Нужен переводчик и специалист. Полетели?
— Пару лет, не больше. Мне ведь в этом году на пенсию.
— Как скажете, Александр Иоганнович.
Событие пятьдесят пятое
— Пробовал на одной руке отжиматься?
— Ага.
— Спина не хрустела?
— Нет, нос хрустел.
Плохие люди эти немцы. Вечно чего придумают, а потом весь мир расхлёбывает. С этим роторным двигателем столько проблем! Это в целом тот же двигатель внутреннего сгорания, однако устройство в корне отличается от обычного поршневого двигателя.
В поршневом-то в одном и том же объёме пространства, в цилиндре, выполняются четыре такта: впуск, сжатие, рабочий ход и выпуск. Роторный двигатель осуществляет те же такты, но все они происходят в различных частях камеры. Это можно сравнить с наличием отдельного цилиндра для каждого такта, причём поршень постепенно перемещается от одного цилиндра к другому. Сумрачный немецкий гений. Не хотят жить как все. Феликс Генрих Ванкель вписал треугольник в овал и заработал кучу денег. Все автопроизводители уже купили себе патент — и все, кроме Мазды, обломают себе зубы. Вот немцы уже испортили кусалки. Вырвать пришлось с корнями. Разорились и продали завод. Не те ещё материалы — а вот японцы дотянут до новых. Уговаривали долго, не хотел ехать. Даванули на немецкую солидарность. Поднимать промышленность новой республики.
