есть?
— Есть, — категорично ответила женщина. — Есть одна такая, к ней с целковым или лежебоками [10] не сунься, она по червонцу берет, и сила у нее черная, нехорошая. Видела я енту цацу, в больничке нашей фельдшерицей работает, и вроде такая вся из себя прекрасная-распрекрасная, и помочь готовая, и улыбается, а взгляд студеный, холодеет все внутрях. Да я лучше за версту ее обойду, чем дам ей мне поворожить, так что муженек мой неправду сказал, сволочь пропитая.
— Ладно, сначала пусть протрезвеет, потом работу сделает, — Травин в ведьм не верил, — а с деньгами не убудет, рассчитаемся.
Сарайчик Сергей решил отложить на вторник — у него по плану был магазин аккурат на самой границе Рогожска, в Истомкино, неподалеку от нужного места. А вот к соседке заглянул, но сначала проверил, есть ли у него еще в управлении дом.
Дом был. На первый взгляд, ничего особенного ребятишки не сделали, но Травин сразу увидел — тут лестницу подправили, там половицу подтянули, на втором этаже снесли ненужную перегородку и уже начали делать новую, а из остатков сколотили две кровати. И обед был почти готов, возле плиты хлопотала Маша, что-то помешивая половником в большой, отчищенной до блеска кастрюле и одновременно что-то втолковывая Лизе. На девочке был непонятно откуда взявшийся фартук и белый колпак.
— Десять минут, — доложила повариха.
Травин кивнул и пошел к Дарье, по дороге думая, что же такое спросить. Про гадание, или про пуговицу странную, или про то и другое. Когда он еще только осматривал дом, то словам Афанасия значения не придал — мало ли что про людей говорят, ведьма и ведьма. Теперь выходило, что фельдшерица была знакома с жертвой, хотя в материалах дела ничего такого не было, а уж Павел Евсеич-то должен был об этом знать — как-никак под ручку ходили. Подозревать следователя, а тем более соседку в чем-то он еще не начал, не хотелось ему, чтобы и Мальцев, и фельдшерица были в нехороших делах замешаны. Но вот узнать, что могла наоткровенничать Ферапонтова, было необходимо.
Придумывать ничего не пришлось, Дарья встретила его на пороге.
— Как хорошо, что вы так быстро пришли, — она схватила Сергея за руку и потянула за собой. — Вода льется и льется, я уж Петю позвала, он за вами побежал, минут пять буквально назад. Вот, смотрите.
Посмотреть было на что, вентиль в ванной комнате сорвало, и вода выливалась на пол широкой струей. Благо напор был небольшой, и начавшийся потоп еще не перекатил через порог коридора. Травин как был, руками прикрутил вентиль на место, весь испачкавшись и измочившись, потом с него стягивали вещи для просушки, ну а потом они вроде как стали и не нужны.
Новость о том, что у фельдшера местной больницы появился постоянный сожитель, распространилась по Рогожску к утру вторника. Зинаида Ильинична привычно приперла Травина к стенке своей монументальной грудью и, томно глядя в глаза, сказала, что некоторые недостойны своего счастья. И что если он, Травин, не оправдает надежд известной в городе целительницы Дарьи Павловны, то всегда найдутся женщины, готовые его принять и утешить. Но никак не раньше, потому что у фельдшерицы глаз черный.
Сергей поначалу ничего не понял, но подобные монологи повторились несколько раз от сотрудниц коммунхозотдела — будто все они наконец узрели счастье, которое было совсем рядом, и поняли, что теперь оно временно недоступно. Точку в пересудах поставила Люба Акимкина — заехав по пути в исполком за документами, он получил от нее гневную отповедь.
— И чтобы у тебя яйца отсохли напрочь, — закончила пятиминутный монолог машинистка, передавая Травину разрешения на магазин, который открылся совсем недавно. — Кобелина проклятый. Сволочь беспартийная. Лишенец. На дряхлую старуху меня променял, глаза-то свои разуй.
С последним Сергей никак не мог согласиться, фельдшер, без сомнения, была постарше Любы, но во всем остальном давала ей сто очков вперед. Возражать не стал, чтобы не вступать в перепалку, проверки, они сами себя не сделают. До магазина он с ревом и пыльным облаком домчал за несколько минут, почти довел частника до инфаркта, цепляясь к каждой мелочи, и покинул объект почти через час с толстой пачкой предписаний, пригрозив вернуться буквально на днях и очень строго снова все проверить. Выспросил заодно у кооператора, где тут поблизости можно купить кур и сметану, бедный хозяин магазина, постоянно путаясь от пережитого волнения, указал на несколько хуторов поблизости.
Деревня Пешково, на пути к которой старшего кассира кто-то убил, находилась севернее, а участок для личного пользования — неподалеку от дороги, среди сотни таких же полузаброшенных огородов. Сразу после революции горожане пытались выращивать на них картошку и репу, держали кур и свиней, а некоторые даже корову умудрялись вскладчину взять, но потом, когда советская власть снова отпустила вожжи, проще стало купить продукты у нэпманов, чем самому копаться в земле. Часть огородов заросла бурьяном, хотя многие еще держались — засевали свои аршины кто чем.
Строений на многих участках не было, но один из землевладельцев построил целый домик — с резными наличниками и скамейкой под окнами. Аккурат в трех огородах от него находился клочок земли Ферапонтовой пятьдесят на пятьдесят аршин, с небольшим сараем, крытым потемневшей дранкой. Еще у сарая на двери была написана красной краской фраза неприличная, других таких поблизости не наблюдалось. Фразу эту изобразил слесарь, которому за работу заплатили только половину. В ней раскрывалась вся гулящая сущность старшего кассира, что, как Травин узнал из дела, было неправдой.
В соседнем огороде копался какой-то мужичок в рваной рубахе и трусах, при виде Травина он поднял голову, оперся руками о черенок вил и уставился на Сергея.
— Коммунхозотдел, — махнул Травин удостоверением. — Будем описывать имущество покойной, отходящее обратно городу.
Мужичок сделал вид, что все понял, и снова склонился к земле, а Сергей толкнул калитку из нарубленных жердей и прошел к сараю.
Сарай был крохотный, четыре на четыре метра, и внутри совершенно пустой. Раньше в нем хранили невеликий сельхозинвентарь, от которого осталось рассохшееся топорище, но потом, видимо, все вывезли или распродали. В углу виднелся старый мешок с высохшей до каменного состояния картошкой, на земляном полу валялась трухлявая лестница, и на первый взгляд искать в таком месте было нечего. И на второй — тоже. А вот на третий — именно столько раз Травин обошел стены по периметру, кое-что стало заметно.
Стены сарая сделали из нестроганых досок, нашитых на вкопанные в землю
