class="p1">За туманом огонек, как же он еще далек
Ты мне ветер помоги, милой весточкой шепни
Знаю, ждет меня краса
Проглядела в ночь глаза
Как ночка темная
Как речка быстрая
Как одинокая луна
На небе ждет меня она
Ты неси меня, река, за крутые берега
Ты неси меня, река, за крутые берега
Голубы у нее глаза
Как ночка темная
Как речка быстрая
Как одинокая луна
На небе ждет меня она[2]
Едва отзвучали последние аккорды, как кто-то рядом со мной зарыдал. Ну, просто-таки навзрыд. Я изумленно повернулся, вытащив руку из удерживающего ремня. Меха развернулись, и гармошка пиликнула, издав заунывный звук. Как оказалось, рыдал наш спасенный богатырь, утирая текущие по щекам слезы рукавом рубахи.
— Разорвал ты мне душу, старик, своей песней! — вздрагивая всем телом, воскликнул Ванька. — Не могу больше жить без Ладушки своей ясноглазой! Нету сил эту боль терпеть! Я уж искал её по всему свету… В таких краях побывал, которых и быть-то на свете не должно… Где люди черны, как смоль…
— Ты чего это, Ванюша, расклеился совсем? — Ласково обнял я парня за плечи одной рукой, а второй делая незаметный жест Ломоносу, чтобы наливал еще по одной. — Сейчас мы твою хандру быстро вылечим! Ты же столько уже сделал, столько земель в поисках ненаглядной прошёл… Знаешь, что за земли вокруг расстилаются? — спросил я, всовывая в руку богатыря стопку, наполненную крепким шестидесятиградусным ямайским ромом.
— Нет, — мотнул головой Иван, — давно уже слились для меня все страны и земли в одно серое марево. Я-то и Чудовищ истребляю теперь только с одной целью…
— Смерти ищешь, паря? — риторически спросил Ломонос, хотя и без этого было понятно.
— Ага… — Судорожно кивнул богатырь. — Только не берет она меня. Невезучий я во всём! Даже подохнуть нормально не могу!
— Ну-ка, выпей это, родной! — попросил я. — А потом продолжим.
Иван одним большим глотком проглотил горючее пойло. Непривычный к подобным напиткам он закашлялся, лицо покраснело, а из глаз брызнули слезы.
— Огурчиком соленым закуси! — спокойно выдувший свою пайку Ломонос, сунул в лицо богатырю пупырчатый хрустящий огурец.
— Жуй-жуй! — одобрительно кивнул я. — И слушай: ты в Землях Хаоса, внучок! — произнес я, хотя, это еще большой вопрос, кто кому внучком приходится? — Я не знаю, как ты сюда добрался, но уж поверь мне — тебе очень и очень повезло! Всякому сюда дорога заказана, а вот ты сумел! Возьми себя в руки, и сделай последний и решительный шаг! И ты найдешь свою любовь! Просто не можешь не найти! Ведь настоящая любовь сильнее любого Колдовства!
[1] Чудь (чудь белогла́зая, чудаки́) — древний мифический народ, персонажи русского и финно-угорского (в частности коми и саамского) фольклора. Схожие легенды известны у русских Урала о дивьих людях, у сибирских татар и манси — о сыбырах/сыпырах, у алтайцев — о бурутах, у ненцев — о сихиртя. По преданию однооментно исчезли — ушли под землю.
[2] «Ты неси меня река» — песня группы «Любэ» из альбома «Давай за…». Автор текста — Александр Митта, композитор — Игорь Матвиенко. https://www.youtube.com/watch?v=qSYouIbLthM
В общем, пусть и с большим трудом, мне удалось успокоить парня, нервишки у которого действительно оказались ни к черту. Можно было, конечно, попробовать внушением поправить его состояние, Ментальным Даром я пользоваться еще не разучился. Но психиатр из меня так себе, я не товарищ оснаб, который на этом деле собаку съел. Мог бы и наломать дров.
Поэтому пришлось лечить хандру старым дедовским способом — песнями и алкоголем. И это вполне себе сработало — удалось перезагрузить парнишку, хлебнувшего в своей жизни немало дерьмеца. В общем, угомонились мы только к утру. Поспали немного, а после поправки здоровья, но уже не опохмелом, а Большим Лечебным Заклинанием, тепло расстались с Ломоносом.
— А уж и не припомню, когда так душевно время проводил! — признался мне старикашка, который уже и не казался таким мерзким, как поначалу. — А сейчас пора мне… Хозяйка уже меня потеряла небось… Но, жду, не дождусь, когда вновь встретимся и посидим так… так… — всё не подобрать сравнение Ломонос.
— Посидим, как нормальные люди, — пришёл я ему на помощь. — Я обещал, что вернусь, — ответил я, пожимая холодные руки Стихийного Духа. — А Хоттабыч слов на ветер не бросает!
— Тогда до скорого! — произнес старичок, запрыгивая в запряженные сани. — Н-но, родныя! Пошли! — И Волшебная Повозка резко взмыла в небо.
Мы с Матроскиным и Иваном неотрывно следили за ней, пока она не растворилась среди пушистых облаков.
— Ну, что, Ванюша, куда дальше пойдешь? — поинтересовался я дальнейшим планами нашего нечаянного знакомца.
— А! — отмахнулся он. — Куда глаза глядят. Если не прогоните, с вами пойду — вместе веселее. А то и пригожусь — места тут не сказать, чтобы тихие…
— Ты не против? — спросил я своего хвостатого друга.
— Нисколько, мессир, — ответил Матроскин. — Мы ведь тоже пока не знаем, где здесь выход?
— Логично, — согласился я со своим верным попутчиком. — Ну, что Ванюша, нам ли быть в печали[1]? — немного переделав слова, напевая, спросил я витязя.
— А что, и такая песня есть, Гасан Хоттабович? — сразу сделал стойку Ванька.
— Есть, — чтобы еще немного поднять настроение пацану, ответил я.
— Спой, а? — попросил богатырь. — С песней же всё веселей идти.
— А почем нет? — Я поднял с земли гармошку и накинул ремни на плечи.
— Эх, путь-дорожка, звени, моя гармошка
Смотри, как сияют нам звезды над рекой
Парни лихие, девчата огневые
Все заговорят наперебой
Эх, Ванюша, нам ли быть в печали?
Не прячь гармонь, играй на все лады
Поднажми, чтобы горы засверкали
Чтоб зашумели зеленые сады
— Гасан Хоттабыч, а разреши? — Когда я допел, Иван протянул руку к гармошке. — Тебе в таком возрасте, поди, тяжело гармошку таскать? Да и еще и меха тянуть надобно…
— Не вопрос, Ваня! — Я скинул ремни и протянул инструмент богатырю.
А вот насчет возраста я бы поспорил, да пусть уж великовозрастное дитя тешится. Как он только смог остаться таким спустя столько веков. Законсервировался он, что ли? Как вечный пацан
