Ознакомительная версия.
– Опять твои шуточки? Это как лодка может плавать под водой?
– Пока не может, согласен.
– Когда железо оттуда ждать? – Воевода успокоенно фыркнул и стал выбираться из заводи на берег, позвав за собой собеседника.
– Чугун? Ближе к концу лета, и это в лучшем случае… А на что ты надеялся? Человек двадцать всего у Овтая было. Правда, после того как я ему руду показал, он с горящими глазами еще столько же обещал, но… Опять те же самые проблемы, что и у нас в прошлом году, – страда.
– Как думаешь решать?
– Как и у нас. Попрошу у Мстиши ребят посмышленее и зашлю того же Свару с Мокшей школу организовывать, со всеми вытекающими трудовыми повинностями. Думаю, что слухи о прошлогодних заработках школьников нам с организацией этого дела сильно помогут. Да и беловежцам надо кого-нибудь послать для обучения. Так что скоро вновь уеду… Но на этот раз, скорее всего, без захода в Дивногорье.
– Что у воронежцев? – вскинулся воевода. – Все нормально? Ясских ребятишек сдал на руки родичам?
– Все путем. Ждана поставил к их воеводе на довольствие – будет там нашими глазами. Приняли его хорошо, сразу стали вспоминать ваш осенний поход. Железо тоже приняли на «ура», почти к началу сева поспели. К новым делянкам они еще даже не прикасались.
– Что так? Позднее пахать начали?
– Просто повезло. У нас Ветлуга рано вскрылась ото льда, да и они с севом припозднились из-за дождей. Добрались мы туда примерно за полторы недели до конца апреля… По-вашему вроде березень?
– У кого как. У нас березень на начало весны приходится, так что прошлый месяц – цветень, а нынешний – травень.
– Угу, – кивнул Иван и нахмурился. – С ясами же… Сам не пойму. Вроде от наших ребят я ни одного плохого слова о них не услышал, но как начали перебираться по волоку на Воронеж, будто чужими стали…
– Не чужими, просто степь почуяли! Понимаешь? Степь! Ладно, сам когда-нибудь постигнешь… Как тебе воронежский воевода?
– Да ничего, только чумной какой-то. Может, из-за смерти жены?
– Отмучилась бедолага… – Трофим вздохнул и широко перекрестился. – А что не так с ним?
– Все время смотрел на меня настороженно, словно ждал подвоха.
– Да я сказывал ему, что ты с Вячеславом из одного теста слеплен…
– Не так мы страшны, как нас малюют! – Весело блеснув глазами в сторону Трофима, Иван стал пробираться к тропе, отсвечивая в рассветных сумерках невысохшими каплями на мокром теле. – Эх, не взяли холстину, чтобы вытереться!
– На ходу согреешься! Вот оружия я не захватил с собой, на твой меч понадеявшись, это да… Совсем расслабились мы тут за зиму! Даже детишки без надзора ночью шляются! – Трофим удрученно мотнул головой и продолжил предыдущую тему: – А лекарь наш и меня в страхе держал. Я все время боялся, что он чего-нибудь выдаст этакое! Значит, явилось ясское племя к Дивногорью?
– Прибыли, родимые, но пока ничего не говорят. Посмотрим, как железо на них подействует…
– На заставах муромских и рязанских не пытались лишней пошлины взять?
– Бог миловал, но с этим надо что-то делать, иначе разоримся. Еще Муром я могу миновать нахрапом – все-таки большая часть правого берега Оки за мордвой, однако Рязанское княжество пройти по краешку никак не получается. Тут хочешь не хочешь, а провозное мыто выложи. И так уже припоминали, как вы осенью нагло проскочили мимо мытников. Не ожидали они поздней осенью купцов… Правда, я в отказ пошел: мол, знать ничего не знаю, не наше было судно! Но каждый раз такой финт ушами не повторишь, так что другой проход в воронежские земли надо обязательно искать.
– Сызнова все в мордву упирается?
– Ага, надо подумать, как лучше поступить. Во-первых, можно ходить под их флагом, если вообще здесь такое практикуется… Короче, взять и объявить наши суда эрзянскими! На Оке мимо Мурома им плавать никто не запрещал, а вмешается Ярослав Святославич, так опять получит от наших друзей по зубам. Во-вторых, мордовские земли простираются почти до воронежских и туда есть речные пути, насколько я знаю. Сидят там, правда, не эрзяне, а мокшане, но все равно почти один народ. Договоримся.
– Не спеши ругаться с Муромом, – покачал головой воевода. – Любая свара в тех краях прервет наше общение с родом Овтая. Кстати, свадьба твоя когда?
– Хотели осенью, но из-за трений с эрзянским князем решили ее сыграть как можно быстрее, так что через несколько недель меня уже того… окрутят.
– Невеста пригожа?
– Важена? Не то слово, как хороша, но чувствую, что хлебну я с ней… – отмахнулся Иван и свернул неприятную ему тему: – Давай лучше поговорим о том, что надо сегодня обсудить. Кажется, Вовка у нас за старшего среди мастеров остался?
– Так… – Воевода подошел к двери, пинком распахнул ее и стал внимательно вчитываться в слегка расплывающийся текст, отпечатанный на грубой бумаге, похожей на картон. – Ры… Ры… О! Ры-ба! Таки своими буквицами напечатали, стервецы! А я же просил!
– Да уже все привыкли к нашему алфавиту, дядька Трофим! – В глубине дружинной избы стоял Вовка и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая через плечо. Там, за накрытым столом расположилась целая комиссия из шести человек по приему первого печатного ветлужского издания, которое представляло собой четыре листа серого картона и переплет из полоски грубой кожи, скрепленные с помощью рыбьего клея. Уловив из сумрака комнаты подбадривающий кивок отца, Вовка продолжил: – Даже старосты с грехом пополам по слогам читают, а уж наши ребята только так и умеют! Не церковным же языком писать, без пробелов между словами и без гласных, а? Только язык сломаешь!
– Хм, ну ладно. – Трофим еще раз недоверчиво повертел грубую поделку в руках и вернулся на свое место, небрежно бросив подобие книги на стол. – Хоть бы обложили ее да завитушки нарисовали…
– Так это первый опыт! Будет и обложка и картинки в букваре! Мы для пробы всего тридцать штук этого вашего сборника отпечатали, и то почти половина в брак ушла! Правда, не пропала – черемисы с удмуртами растащили по своим селениям… – Вовка облегченно вздохнул и шагнул к открытой двери, собираясь улизнуть по своим неотложным мастеровым делам. – Ну я пошел, а? Меня ребята дожидаются. Мы с Мокшей одни на всю школу остались, даже папка со своими лекарками все время в лесу проводит…
– Вроде обучение грамоте и счету пару седмиц назад мы отменили до самых холодов? Лишь воинскую и трудовую повинность сохранили…
– Так я самых смышленых и рукастых ребят оставил при себе именно в качестве трудовой повинности! – зачастил молодой мастер, вновь оправдываясь перед собравшимися. – Да вы сами утром видели! Что толку им добывать руду или лепить кирпичи, если они могут сделать что-то большее? Один у меня стеклом начал заниматься, точнее, мы пока бусинки цветные пытаемся лить. Еще двое следят на полях за теми механизмами, которые дядя Коля к страде подготовил. А остальные вместе со мной пытаются твердое мыло получить, а заодно бумагой занимаются… Но для этого их все равно приходится учить! Только не письму и счету, а механике, геометрии, химии! Раньше я сам в этом почти ничего не понимал, но папка и дядя Коля мне всю зиму лекции читали… все что вспомнили, конечно!
Ознакомительная версия.
