С немецкой стороны стрельба окончательно стихла, и я решил, что настала пора решить, что делать дальше.
— Товарищ сержант, а кто у вас командует ротой?
— Старшина Свиридов.
— Где его можно найти?
Но искать его не пришлось, он уже сам подошел, чтобы посовещаться со старшим по званию командиром, за которого он меня принимал. Вдруг, я чего-нибудь умного посоветую. Вместе с ним подошли человек двадцать красноармейцев, видимо половина всего личного состава роты. Свою точку зрения я постарался высказать в двух словах.
— Товарищ старшина, нужно выяснить, не остались ли на нашем берегу фашисты, и уничтожить их пока они не успели окопаться.
Свиридов был со мной полностью согласен, именно для этого он и собрал в одном месте бойцов, до этого занимавших оборону по всей траншее. Как ни хотелось ему самому пойти на разведку, но он должен был остаться командовать остатками роты. Поэтому старшина решил, что возглавить группу разведчиков придется мне. Похоже, что после моих не то чтобы метких, но достаточно удачных выстрелов из пушки, он мне полностью доверял. Выстроив немногочисленных бойцов, Свиридов скомандовал. — Рота, слушай мою команду. Десять человек идут со старшим лейтенантом, остальные продолжают удерживать оборону.
В числе бойцов я взял пулеметчика с дегтяревым и расчет ротного миномета. Все солдаты захватили с собой по две гранаты и побольше запасных обойм. Лицо и ладони я приказал вымазать глиной, хотя особой необходимости в этом не было — после боя все и так были измазаны как черти. Мне повезло, что и куртка и брюки на мне были черными — как раз то, что сейчас нужно.
Чтобы оставить руки свободными, я не стал брать громоздкую винтовку, а отстегнул ремень вместе с кобурой у одного из погибших артиллеристов. Перепоясавшись командирским ремнем и проверив оружие, я стал чувствовать себя гораздо увереннее. Да и бойцы теперь смотрели на меня более уважительно. До этого перед ними был просто гражданский, потерявший головной убор, а теперь сразу видно — красный командир. Насколько я знаю по книгам, во время войны некоторые командиры не всегда одевались строго по форме, отдавая предпочтение кожанкам. За удобство и стильность их любили носить политработники, особисты и старший комсостав. В общем, те военнослужащие, которым никто не сделает замечание о нарушении устава.
Предварительно посоветовавшись с солдатами, которые хорошо знали эту местность, я решил, что мы не пойдем прямо к реке, а возьмем левее. В этом случае отряд выйдет как раз на холмик слева от переправы и сможет обстрелять немцев с фланга.
Мы пробежали по окопам метров триста на юг, затем повернули направо, и пригнувшись пробрались через невысокий кустарник, росший у берега. Я надеялся, что он хорошо закрывет нас от немецких наблюдателей.
Прежде чем взобраться на холмик, я послал туда двух бойцов на разведку. Они с двух сторон заползли на вершину, и помахали оттуда рукой, показывая, что там никого нет. Я решил не терять время на передвижение ползком, так как с западного берега нас было не видно, и бойцы моего маленького отряда быстро забежали на холм, где тут же залегли. Показав минометному и пулеметному расчетам, где им расположиться так, чтобы и держать под прицелом переправу, и прикрывать нас, я стал осматривать местность по обоим берегам реки. На западном никого не было видно. Очевидно, оставшиеся в живых немцы, переправившиеся обратно, уже отошли на свои позиции.
С нашей стороны реки на песчаном пляже кое-где виднелись вытянутые темные силуэты. Не было слышно команд или звона оружия, никто не окапывался. Тишину нарушали только стоны раненых. Только один плачущий голос повторял жалобно "майн гот, майн гот". У самого среза воды, в том месте, где были разбросаны доски оставшиеся от переправы, лежали ящики, выделяющиеся своими прямыми линиями среди бесформенных пятен, покрывавших берег.
— Пятеро со мной, остальные прикрывают, передать по цепочке — скомандовал я шепотом.
Ближайшие ко мне бойцы подползли ближе, и я провел инструктаж.
— Движемся парами, дистанция между парами десять метров. Оружие собираем. И помните, нам нужны пленные, желательно найти офицера или унтера.
Ползком мы спустились с холма и, растянувшись цепочкой, поползли дальше вдоль берега. К ящикам я приближаться пока не стал. Наверняка в них боеприпасы. Один удачный выстрел, и все кто находится рядом, обречены. Правда, там еще виднелись очертания пулемета МГ с треногой, задранной кверху, но я все равно не умею им пользоваться. Конечно, при дневном свете можно буквально за полчаса разобраться, как вставлять ленту, и найти где у него спуск. Но вот ночью пользы от пулемета будет мало.
Первый немец, к которому мы подползли, был очень тяжело ранен. Даже в темноте было видно, что на месте живота у него одна сплошная рана. В ноздри ударил тяжелый запах крови. Наверно его принесли сюда, чтобы эвакуировать, а когда переправа была уничтожена, бросили умирать здесь. Я закрыл немцу рот ладонью, и показал Стрелину знаком, что надо делать. Сам не знаю скорее из милосердия, или же потому что как язык он был для нас бесполезен. Честно говоря, я даже обрадовался, что забыл взять с собой нож или штык. И так звуки перерезаемого горла, хрип и бульканье были не очень приятными.
Сержант пополз дальше, и я поспешил за ним, чтобы не отставать. Соседние пары уже нашли раненных и вязали их ремнями, а нам попадались только трупы, лежавшие и поодиночке, и группами. То и дело попадались маленькие воронки. Скорее всего, работа ротных минометов. Видимо, все эти немцы погибли еще в начале боя, когда попали под пулеметно-минометный огонь.
— Командир — послышался тихий окрик справа.
Бойцы, пеленавшие очередного фрица, продемонстрировали мне автомат и серебристые галуны вокруг воротника. Как раз унтер нам и нужен.
Но вот повезло и нашей паре. Раненый, на которого мы наткнулись, сидел, и видимо, пытался делать себе перевязку. На мой оклик "хенде хох" он поднял одну руку, а другая спокойно висела. Так как оружия у него не было видно, то мы спокойно подползли, и я уже во второй раз за сегодня быстро перетянул бинтом рану.
— Туда, — махнул мой напарник рукой в сторону от реки — ком, шнель.
Я уже убедился, что засады ждать не приходится, поэтому приказал Стрелину прислать побольше бойцов для сбора трофеев.
Сержант, обвешанный немецкими карабинами, отправился конвоировать ходих пленных, обгоняя парочку, тащившую унтера на руках. А я тем временем подобрался к кустам, достал половинку бинокля и еще раз внимательно осмотрел другой берег. Там пока все было тихо.
